– Закон запретит, – сказал Шурыгин. – Закон против того, чтобы беглых ментов убивали…
– А кто сказал, что мы будем его убивать? Я же говорил, нам достаточно поймать его и отдать ментам. Пусть сами его терзают…
– Ты, если его возьмешь, можешь отдать ментам, – зло проговорил Роман. – А я его щадить не буду. Я…
На память пришли кадры из фильма «Живая мишень». Стрела из арбалета с шумом рассекает воздух, вгрызается в спину жертвы… Вот это кайф!
– Я его, гада, насквозь… Завалю я этого мента…
Роман немного подумал и добавил огня:
– Валить его надо. У него друзья в ментовке. Дело рано или поздно развалится. Тогда у него будут развязаны руки. И ничто не помешает ему взяться за нас. Лично я не уверен, что он будет действовать по закону. Это еще тот волчара… Короче, Никита, открываем сезон охоты. И условие такое: мент Астафьев должен умереть. Это ядреная будет охота, с перчиком и с чесночком…
Никита думал недолго. Шурыгин видел, как разгорается в его глазах азартный огонек.
– Ладно, пусть будет так, я не против, – кивнул он. – Но тут надо все продумать. Чтобы все как по нотам, чтобы никаких осечек… Виолетта что-нибудь придумает, не сомневайся…
– Что бы мы делали без нашей Виолетты?
– Что бы мы делали без моей Виолетты? – уточнил Никита.
Этому жуку палец рот не клади. Все, нет больше у Романа Виолетты. Да и хрен с ней… Азарт предстоящей игры вытеснил из него гнетущее чувство поражения на любовном фронте.
– Именно это я и хотел сказать, – согласился он.
– Моя Виолетта просто гениальная, – наслаждаясь своей победой, улыбнулся Никита.
– Как ты сказал, генитальная? – переспросил Роман.
Шутка была не очень удачная. Никита даже не улыбнулся.
– И генитальная тоже, – с самым серьезным видом сказал он. – Но только не для всех…
Машины свернули с шоссе к особняку Никиты. Клево у него. Настоящий дворец посреди соснового бора. Воздух эталонной чистоты, звенящая тишина. Люди хлопают дверцами, разговаривают. А все равно тишина… Впрочем, завидовать нечему. У Романа хоромы не хуже. – Прошу пожаловать к нашему шалашу! – широко улыбнулся Никита.
Он смотрел не на Романа, а на Виолетту, которая бодро поднималась по мраморным ступенькам. Какие у нее ножки, какая грация, а сколько обаяния… Все-таки зря тот отказался от нее.
– Красивая! – аж причмокнул от удовольствия Никита. – И моя… А ты, Рома, не переживай. Будет и на твоей улице праздник. Даже раньше, чем ты думаешь… Кстати, у тебя же есть Анжела…
– Есть, – удрученно кивнул Рома. – Но не у меня… Может, мне Губанова грохнуть, а?
– Не советую. Менты могут засечь. Они на тебя злые…
– Чхать я на них хотел. Что они мне сделают?
– Пока мы все вместе, ничего…
На «вместе» Никита сделал особый упор. Как бы давал понять, что не резон им ссориться из-за Виолетты. Что ж, он прав. С этим не поспоришь.
– Но я не думаю, что тебе нужно убивать Губанова. Ты можешь получить Анжелу и без этого… Я тебе подскажу, как. Но не сейчас. Всему свое время.
Никита легко взял его под локоток, повел в дом. Но у самого крыльца остановился.
– Знаешь что, пойдем, я тебе кое-что покажу!
Его интригующая улыбка зацепила Романа, взбодрила его. Такое ощущение, будто дозу адреналина в кровь впрыснули.
По мраморным ступенькам они спустились в подвал. Там тоже все на уровне. Евростиль, свежий уютный воздух. В конце коридора дверь из красного дерева. Никита открыл ее.
– Только после вас!
Роман первым зашел в полутемную комнату. И дверь тут же захлопнулась за ним. Никита остался с той стороны.
– Рома! Чувствуй себя как дома! – услышал он его голос, исходящий из скрытых динамиков. – И не забывай, что ты в гостях!..
– Ты что же делаешь, чайник?
– От чайника слышу… Внимание! Распорядок дня! Встреча со следователем – семнадцать ноль-ноль, прием пищи – восемнадцать ноль-ноль. Спасибо за внимание! Вы слушали передачу «Эхо тюремных будней».
– Никита! Хорош прикалываться!
– Какие приколы, брат! Это жизнь!
В помещении зажегся свет. Роман огляделся и офонарел. Он находился в своей родной тюремной камере. Точно такой же пол, отделка стен, потолка, мебель, домашний кинотеатр, офисный стол с компьютером… Может, в подвале у Никиты находилась фантастическая телепортационная камера, из которой он переместился обратно в Бутырку? Мистика какая-то…
Но нет. Это не его камера. Это всего лишь копия… Но зачем Никите понадобилось устраивать весь этот балаган?
И до Романа вдруг дошло, зачем… Никита лишает его свободы. Он заточил его в этой камере, чтобы Роман никогда не отобрал у него Виолетту. Вот идиот! Они же договорились, что никаких претензий с его стороны не будет.
А может, Виолетта здесь и ни при чем? Может, Никита больше не хочет участвовать в их экстремальных играх? А Роману и Феликсу он помог только для того, чтобы снова изолировать их, но уже у себя под боком. Чтобы они были у него под контролем… Теперь понятно, почему Феликса сегодня не было. Вино он глушит и баб топчет. Туфта это все. Феликс сидит в соседней с Романом камере…
Шурыгин попытался докричаться до Никиты. Бесполезно. Пытался барабанить в дверь. Глухо. Тогда он сел в кресло, включил телевизор. И вздрогнул. На экране маячила физиономия Никиты. Он издевательски улыбался и махал Роману рукой.
– Сука ты! – взвился Шурыгин.
Он стащил с себя туфлю и зашвырнул ее в телевизор. Экран выдержал удар, не разбился. Но погас. И то дело…
За спиной послышался легкий щелчок. Это открылась дверь. Роман рванулся к выходу. Но путь уже преграждали два дюжих охранника в форме эмвэдэшников. Рубашки с погонами сидели на них как влитые, брюки идеально выглажены. Не думал Роман, что военная форма может быть такой стильной… А вот дубинки в руках охранников стильными не назовешь. Разве что просто сильными. Если они обрушатся ему на голову… Неужели Никита способен натравить на него своих церберов?.. От этого козла всего можно ждать.
Охранники стояли как статуи – грозно и монолитно. Взгляды холодные, пустые. И страшные. Роман невольно поежился.
Как по команде охранники резко повернулись на девяносто градусов. Один – влево, другой – вправо. Образуют коридор для… Роман не мог поверить своим глазам. В камеру входила… Анжела…
Да, это была она. Стопроцентно она. То же лицо, те же глаза, та же осанка. И той же мощности энергия обаяния…
Анжела была в ментовской форме. Белая, без единой морщинки рубашка с белыми погонами. Короткая серая юбка плотно облегала бедра. И смотрелась в высшей степени эротично. Полусапожки на высоком каблуке удлиняли и без того не короткие ноги. Волосы заколоты, на голове элегантная пилотка. В руке кожаная папочка с золоченой застежкой.
