И новичок посмотрел на него. Жестко, с холодным презрением в глазах, Антон невольно поежился, ощутив силу его взгляда. И невольно отвел в сторону глаза.
Шклявый не заставил себя долго ждать. И, конечно же, наехал на новичка:
– А где здрасьте?
– Кому здрасьте? – смерив его взглядом, злобно спросил он. – Морде ссученной?
– Че?! – взвился шклявый.
– Заткни пасть, Муля!
– Ты знаешь, кто я? – оробело спросил шклявый.
– Я все знаю. Я в законе, а ты – сука!.. Кто Рыжуна ментам вломил?
В паническом ужасе шклявый вжал голову в плечи, подался в сторону, чтобы найти себе место среди мужиков. Но кто-то столкнул его с места, и ему ничего не оставалось, как сеть на пол.
Блатные повставали со своих мест, с интересом и озабоченностью рассматривая новичка.
– Боярчик, – тихо сказал кто-то.
– В натуре, Боярчик. Законный…
– Ну, вот и хорошо, что знаете меня, – польщенно и вместе с тем угрюмо усмехнулся вор. – А теперь подвиньтесь…
Кто-то предусмотрительно убрал постель с лучшей, ближней к окну шконки, и Боярчик занял центровое место. Раскинул матрац, но ложиться не стал. Сел за стол, во главе угла, тихо завел о чем-то разговор. Братва слушала его, растопырив уши.
Антон закончил работу, тщательно вымыл руки и осторожно подошел к столу. Вор Боярчик поднял на него глаза и клином вбил в него взгляд.
– Тебе чего, чертила? – спросил он.
– Да это бычара тупорылый, – сказал кто-то из его нового окружения. – Тупил тут не в тему. Мы его сначала под шкон закатали, а Муля его потом на парашу опустил… Он теперь думает, что можно к мужикам…
– К мужикам? – презрительно хмыкнул Боярчик. – Ты, чертила, теперь шнырь позорный, твое место теперь на вокзале под шконкой… Или к петухам его сразу отправить. Он же за белое тело влетел…
– З-за какое белое тело? – чувствуя, как от страха отнимаются конечности, спросил Антон.
– За сейф лохматый… Менты его с бабы сняли, когда он ее лохматил…
Антон понял, о чем шла речь. И проклял в душе вора за то, что он слишком много знал.
– Ну, Муля в цвет попал, в натуре…
– Мулю потом размажем. А сейчас меня по этому лохмачу размаз интересует… На пальцах его опустить мало, нужен реальный контакт…
– Замутим, не вопрос.
– Я… Меня… Меня за убийство закрыли…
– Закрыли за убийство, – кивнул Боярчик. – А повязали за белое тело… Ты женщин насиловал и убивал…
– Н-нет, это неправда…
– Правда в моих словах, – хищно усмехнулся вор. – А ты никто, чтобы против меня говорить… За баб станком своим ответишь. А за то, что вора подставил, за это смерть. И умирать будешь ты долго и мучительно…
– Вора подставил? – возмущенно спросил кто-то из блатных.
– Да. Он меня подставил. Я по его душу к вам в хату заехал…
От страха Антон не чувствовал под собой ног. Он не понимал, о чем говорил вор, но точно знал, что живым ему из этой камеры не выйти.
* * *
На Порываева больно было смотреть. Загнанный в угол шакал не выглядел бы так жалко, как этот бугай. Затравленный взгляд, перекошенное от страха лицо, голова вжата в плечи.
– Что случилось, Порываев? – насмешливо спросил Степан. – Клопы заели?
Сватков уступил ему свое место за столом в помещении для допросов. Но ненадолго. Степан собрался довести Порываева до кондиции, а потом уже за дело должен был взяться следователь.
– Если бы клопы, – жалобно скривился парень. – А то змеи!
– Больно?
– Что больно? – пугливо вскинулся Порываев.
– Ну, змеи больно делают?
– Еще не делают… Но будут!.. Переведите меня в другую камеру, Богом прошу!
– А Сечкина тебя как просила, чтобы ты ее не убивал?
– Она не просила… Серега рот ей закрыл, а я… Да, это я ее убил!
– Так никто в том и не сомневался, Порываев… А Загорцева кто убил?
– Это Серега… Он топором бил… Кровью меня забрызгал… Я ему говорил…
– Что ты ему говорил? Чтобы не убивал?
– Нет… Серега – садист… То есть псих… Он когда убивает, его на шизу пробивает… Ну и садист, да… Ему мало просто так убить. Ему нужно, чтобы крови много было… Я ему говорил, что нельзя так, а он только смеялся… Он психом был, а я теперь из-за него страдаю…
– Скоробогатова кто убил?
– Тоже он!.. Поверьте, я бы все трупы на себя взял. Чтобы меня на пожизненное отправили…
– Зачем тебе это? – удивился Степан.
– А тех, кто на пожизненное идет, тех в одиночках держат. И потом в одиночках…
– Братва тебя и там достанет. Если тебя приговорили… Приговорили тебя, да?
– Д-да.
– Кто?
– Боярчик. Он в законе…
– Боярчик?! – для вида удивился Степан.
Разумеется, законный вор попал в одну камеру с Порываевым не просто так. Не хотел парень колоться на сухую, пришлось подмазать почву под ним.
– Да, он сказал, что я за все отвечу. Сначала за бабу, потом за него самого… Это сегодня ночью будет… Вы должны перевести меня в другую камеру!
– Но ты же в самом деле его подставил.
– Не-ет! Неправда! – схватился за голову Порываев.
– Так, давай начнем с самого начала. Кто подложил нам свинью с кучей навоза?
– Я. Мы с Серегой.
– Кто подставил капитана Загорцева?
– Тоже мы.
– Кто убил Самогорова?
– Не знаю.
– Ты же во всем сознался, зачем здесь тень на плетень наводить?
– Но я правда не знаю, кто убил Самогорова. И Серега тоже не знает… То есть не знал…
– А в меня кто стрелял?
– Ну, это точно не мы! Я в КПЗ сидел, Серега со мной был…
– Правильно. На то и был расчет. У тебя алиби, у Сереги, значит, не вы в меня стреляли… Кто вам помогал? Кто стрелял в меня?
– Я… Я не знаю…
– А я знаю, что без вашего косвенного участия здесь не обошлось. И Боярчик это знает. Ведь вы его подставили? Кто такое придумал, «Ниву» возле его дома поставить, ты или Чижов?
– Да не знаю я!
– Ну, пусть это Чижов придумал. А кто стрелял?.. Пойми, если ты сдашь своих сообщников, вся вина ляжет на них. И Боярчик об этом узнает. Он возьмется за них, а тебя оставит в покое. Все очень просто…
– Но я правда не знаю!
Напрасно Степан пытался воздействовать на Порываева. Похоже, парень действительно не знал, кто убил Самогорова.
