– Что знаю, то и говорю… Ты на моей земле с Загорцевой шашни крутишь. А над моей землей висит всевидящее око. Угадай, чье?.. Правильно, мое. Я все вижу, Дмитрий Петрович. И все про тебя знаю…
– А вот это вы зря! – взбеленился капитан. – Вот за это вы ответите!
– За что я отвечу? – изумленно повел бровью Круча.
– За то, что следите за мной!
– Может, и следил. А может, и нет. Только все равно ты ничего не докажешь…
– Не докажу! И то, что брата моего… То, что брата моего…
– Ну, чего замолчал? – Степан угрожающе шагнул в его сторону. – Так и скажи, что я убил твоего брата. Скажи, что никто не сможет это доказать… А я скажу, что ты у меня на крючке, капитан. Скажу, что ты в сговоре с наследницей погибшего Загорцева. И доказательства приведу…
– К-какие доказательства? – схватился за голову Дмитрий. – Нет никаких доказательств! Не убивал я Гену!
– А кто говорит, что убивал? Ты говоришь? Значит, убивал!
Загорцев смотрел на Степана как безоружный красноармеец на немецкий стреляющий танк. И пятился от него, ускоряя ход.
– Я… Я знаю эти штучки! Вы меня не запутаете!
Он врезался спиной в ограду, боком сдал в сторону и, задом протолкнувшись через калитку, исчез в толпе.
Глава 8
Бравурно-мажорная музыка раздражала. Данила щелкнул по клавише автомагнитолы, переключив ее с FM-волны на CD-проигрыватель. А там развеселая «Сижу на нарах как король на именинах…». Живое напоминание недавнего разговора с Сафроном. «…Жить будешь как король на именинах…» Так он говорил перед тем, как предложить ему сытую спокойную жизнь в придачу к трем сотням зеленых штук в месяц. Данила пообещал подумать. А зря: надо было соглашаться сразу. Он попытался связаться с Сафроном на следующий день, чтобы забить с ним стрелку, но ему вежливо сообщили, что Алексей Викторович отправился обживать свою новую летнюю резиденцию в пригороде Сочи. По сути, это – плевок в лицо, который нельзя было оставлять безнаказанным.
Данила отомстит, он жестоко отомстит… Представляя, как будет бросать горсть земли на могилу своего обидчика, Боярчик утопил педаль акселератора. Мощный двигатель взревел, стремительно наращивая обороты, стрелка спидометра скакнула к отметке «100» и понеслась дальше… И тут, как назло, из кустов выскочил гаишник, отчаянно махнул жезлом. Там же в кустах стоял и бело-синий «Форд» с мигалками. Даниле не нужны были проблемы с ментами, поэтому пришлось жать на тормоза.
Он остановился метрах в двухстах от гаишника в надежде, что у того не хватит желания идти до него. Но мент оказался упертым и все-таки доковылял до его «бумера».
– Старший лейтенант Перепелкин! – сердито представился он. – Попрошу документы!
Немолодой уже мужик, плюс к тому же большой любитель хорошо покушать. Нелегко ему далось отмеренное Данилой расстояние. Дыхание тяжелое, сиплое.
– В чем проблема, командир? Сплошную пересек?
– Превышение скорости.
– Ну, извини…
Данила протянул ему техпаспорт и права с зажатой между ними стодолларовой купюрой. Перепелкин забрал все разом.
– Посидите здесь немного, я сейчас, – елейным тоном сказал он и неторопливым шагом отправился к своей машине.
Ждать пришлось долго, полчаса, не меньше. Но Боярчик терпеливо ждал. Он привык уже к тому, чтобы терпеть невзгоды от ментов, и даже относился к этому как к должному. Но все же, когда старший лейтенант вернулся и отдал ему документы, он не удержался от язвительной насмешки в его адрес:
– Ты мне скажи, ты Перепелкин или Перепилкин? Чего так долго?
Но гаишник никак не отреагировал на его грубость.
– Счастливого пути! – пожелал он, как плюнул.
– Да пошел ты! – бросил ему на прощание Боярчик.
И с места бросил машину в карьер.
Он разогнался до ста двадцати, когда шедшая навстречу машина моргнула фарами. Но сбавлять скорость было уже поздно. Нацеливая на него жезл, на дорогу вышел очередной гаишник.
Данила сдал к обочине, но проехал мимо микроавтобуса с радарными установками на крыше. Верный себе, он отсчитал двести метров и только тогда остановился. Этот гаишник тоже оказался упертым, но подходить к нему не стал: он подъехал на микроавтобусе, из которого вместе с ним вышли камуфлированные молодцы с автоматами. Боярчик понял, что ста долларами здесь не обойтись.
– Выйти из кабины! Руки на капот! – грозным голосом распорядился мент.
– Эй, командир, ты что, бузины…
Договорить Даниле не дали. Спецназовцы ловко выдернули его из машины, врастопырку приставили к собственной машине, ошмонали от и до. Оружия и других запрещенных к ношению предметов не нашли; это успокоило вора.
– Эй, начальник, это перебор! – хищно прошипел он. – Ты за это ответишь!
– А вы, гражданин Боярцев, ответите за дачу взятки должностному лицу!
– Что ты несешь? Какая дача? Твоя дача, считай, уже сгорела!..
– Вы задержаны, гражданин Боярцев.
Спецназовцы втащили его в микроавтобус и только там надели на него наручники.
– Это беспредел! – выразил возмущение Данила.
– Это еще не беспредел, – сказал кто-то.
И тут же он оказался на полу, в проходе между сидений, носом в пол.
– А это уже что-то, похожее на беспредел!
А сказка только сказывалась… Боярчика доставили в ОВД «Битово», часа два продержали в обезьяннике в грязной компании с бомжом и конченым наркоманом. И только затем, ничуть не церемонясь, доставили в кабинет к начальнику битовской милиции.
– Данила Петрович, какими судьбами? – фальшиво удивился подполковник Круча.
Он был не один, с ним – его друзья-помощники, такие же внушительные личности, как и он сам. Все трое в форме, при погонах.
– Сам знаешь какими! – с опаской осматриваясь по сторонам, огрызнулся вор.
– Знаю… Помнишь, я тебе говорил, что я – это твоя ментовская судьба. Хотел, чтобы ты руку помощи мне протянул. А ты шикнул на меня…
– А я дружбу с ментами не вожу!
– Не вожу и не жу-жу, – передразнивая, хмыкнул майор не менее грозного вида, чем Круча. – Ну, так и мы не жужжим. А с ворами у нас просто, попался – в тюрьму…
– На чем я попался, начальник? На взятке? – презрительно скривился вор. – Так это еще доказать надо. А с твоего подставного еще и за крысятничество спросят. Знаешь, как все было? Он у меня спрашивает, как президент Франклин выглядит, я ему сто баксов даю, посмотри, говорю, а он раз и забрал. Сейчас, говорит, другу покажу. И показал, только обратно не принес. Кинул меня твой мент…
– Твоим языком под хохлому хорошо расписывать, – усмехнулся Степан.
