– Потому что называете вещи своими именами. Да, я мент. Именно мент.
Крутой или не очень – это уже детали…
– И что же вы этим хотите сказать?
– А то, что я не совсем вписываюсь в образ хрестоматийного милиционера, кристальночестногоидействующего исключительно врамках Уголовно-процессуального кодекса.
– Да, да, именно так мне про вас и говорили. В интересах дела вы иногда перегибаете палку…
– Вы правильно заметили, в интересах дела…
– Если позволите, немного истории. В двадцатых годах в интересах дела без суда и следствия были расстреляны тысячи уголовных авторитетов.
– Туда им и дорога… Только не пойму, на что вы намекаете?
Было дело, и сам Степан без суда и следствия расправлялся с уголовными отморозками. Но никто не знает об этом. Разве только догадываются…
– Я не намекаю, – чуть снисходительно улыбнулся Грудник. – Я всего лишь привожу примеры.
– Сейчас не двадцатые годы.
– Вот именно! Мы живем в цивилизованное время и в цивилизованной стране…
Степан мог бы оспорить это утверждение. Но не стал этого делать. Ни к чему разводить словесную бодягу.
– В нашей стране существует закон, – распалялся прокурор. – Он един для всех. И для законопослушных граждан. И для преступников. В любых обстоятельствах мы должны строго следовать букве закона. Иначе мы превратимся в дикарей, в…
Он запнулся – не мог найти подходящее слово для выражения своих мыслей.
– В беспредельщиков, – подсказал ему Степан.
– Да, да, именно в беспредельщиков… В беспредельщиков от закона!
Если честно, Степана утомила эта напыщенная болтовня. Он откровенно зевнул.
– В общем, я как прокурор стою на страже закона. И не позволю, чтобы он попинался ногами…
– Попирался, – поправил его Степан.
– Вот именно, попирался… А если переходить конкретике, скажу, что возмущен поведением ваших подчиненных…
– Кого именно? – в праведном гневе на своих оперов нахмурил, брови Степан.
– Пожалуйста, я скажу. Есть такой майор Кулик и капитан Савельев…
– И что же они натворили?
– А вы не знаете?
– Нет…
– Не надо, вы-то как раз все знаете…
– Я бы хотел узнать от вас.
– Это ваше право. В общем, ваши подчиненные самым наглым и, главное, незаконным образом проникли в квартиру к гражданину Двупалому. Они избивали его, пытали, требовали сознаться в убийстве гражданки… – прокурор глянул в свои записи. – В убийстве гражданки Цыпиной…
– У вас есть доказательства, что его избивали?
– Да, мы зарегистрировали побои, – кивнул Грудник.
– А кто-нибудь видел, как мои подчиненные избивали гражданина Двупалого?
– Знаете, вы напоминаете мне сейчас адвоката, который защищает преступников…
– Может быть, – не стал спорить Степан. – Может быть, и защищаю. Только не преступников, однозначно. Мои подчиненные, конечно, не ангелы. Но и не демоны, уверяю вас…
– Возможно. Но действуют они не всегда в соответствии с законом. Зачем они избили гражданина Двупалого?
– Начнем с того, что с гражданином Двупалым они соседи. И в гости к нему зашли в связи с этим обстоятельством. Кстати, этот… гм… гражданин сам набивался им в знакомые…
– Это как? Просил у них защиты от возможного отравления клофелином?
– Значит, вы в курсе. Это хорошо. Да, он просил у них защиты. Да, он ее получил. Вместе с подтверждением того, что в момент убийства он находился в своей квартире… Только у моих ребят в голове не морская капуста. Уж больно подозрительным показался им тот момент. Вот они и пришли в гости к гражданину Двупалому, чтобы выяснить кое-какие обстоятельства. И, кстати, эти обстоятельства вскрылись. С самой неблагоприятной для этого гражданина стороны…
– В виде синяков и ссадин, так?
– Конечно же, нет. Кулик и Савельев вывели его на чистую воду без рукоприкладства.
– Методом дедукции? – не без сарказма поинтересовался Грудник.
– Скорее методом индюкции. Как индюку голову ему заморочили.
– Интересный метод, очень интересный, – в голосе прокурора все тот же сарказм. – Кстати, вы напрасно пытаетесь воздействовать этим методом на меня. Я вам не индюк…
А вот тут он не прав. Степан едва заметно усмехнулся. Грудник как раз-то и производил впечатление индюка – надутого, напыщенного, самодовольного.
– Давайте обо всем по порядку. – Прокурор плавно опустил руку на стол.
– Вы занимаетесь расследованием дела об убийстве гражданки Цыпиной…
– Расследованием дела занимается капитан юстиции Слободкин. За нами оперативное обеспечение…
– Я беру это дело под свой личный контроль, – решительно заявил Грудник. – Со Слободкиным я встречусь в самое ближайшее время. А пока хочу услышать об этом деле от вас… У вас есть доказательства вины гражданина Двупалого?
– По большому счету нет. У него есть алиби. В момент убийства он находился у себя дома. Это могут подтвердить мои подчиненные. Но ведь никто не говорит, что это он убивал гражданку Цыпину. Это сделали другие. Люди, которых он нанял…
– Вы нашли этих людей?
– Нет.
– Вы установили их личности?
– Нет…
– Гражданин Двупалый сделал официальное признание, что знает этих людей, нанял их для убийства гражданки Цыпиной?
– Он сознался в этом. Неофициально…
Степан взгрустнул. Сам понимал, что его ответы звучат как детский лепет на зеленой лужайке. Зато Грудник воспрянул духом, вошел в раж.
– Знаю я ваши методы дознания, – в его глазах появился стальной блеск.
– Психологический прессинг, мордобитие, пытки. Пресс-хаты, наконец… Кстати, гражданин Двупалый утверждает, что ваши подчиненные собирались доставить его в отдел милиции, поместить в изолятор временного содержания. Обещали отбить ему почки, печень, переломать ребра…
Степан мог бы вступить в словесную перепалку. Попытаться доказать, что Двупалый врет самым беззастенчивым образом. Но ему не хотелось вдаваться в объяснения – тратить попусту слова и время.
Он в упор посмотрел на прокурора. Без угрозы, без вызова, без гонора.
Но жестко и тяжело.
– Вы ему верите? – резко спросил он.
Грудник чуть смутился, замялся. Не выдержал взгляд – отвел в сторону глаза.
– Верю, – тускло, но в то же время твердо ответил он. – Верю, потому что знаю методы, какими наша доблестная милиция добывает признательные показания…
