Ворота «вампирского замка» открылись не сразу. Сначала Фокин потрясал ордером и ксивой перед лицом видеокамеры внешнего слежения. Затем сделал голосовое предупреждение. Проклятиями не сыпал, но роту спецназа пообещал.
Хозяйка дома встретила незваных гостей на пороге дома. Статная гордая красавица. Лицо невозмутимо-спокойное, но взгляд выдавал тревогу. Этой женщиной можно было любоваться и любоваться. Чем бесстыжий Фокин и занимался.
Было видно, что Белла нравится ему. Но вел он себя скорее развязно, чем благородно. Нахальная улыбка прочно приклеилась к его губам. Ларису так и подмывало треснуть его по затылку.
– Белла Захаровна, нам бы вашего мужа повидать!
– Зачем? – мягко спросила женщина.
– Ну, ясное дело, не только для того, чтобы водицы напиться.
– А если мужа нет дома?
– А это точно, что вашего мужа нет дома? – пристально глянул ей в глаза Стас. – Мы же не просто к вам пришли. Как вы заметили, у нас постановление на обыск. Поверьте, мы можем найти иголку в стоге сена. А уж вашего мужа нам найти как два пальца... э-э... я хотел сказать, что в два счета...
– Я поняла, что вы хотели сказать. Но не поняла, что вы собираетесь искать в моем доме? И зачем вам нужен мой муж?
– Так уж повелось на этом свете, что жизнь состоит из неприятностей. Вопрос только в том, большие эти неприятности или так себе. У вас пока что неприятность так себе. Ваш муж пока что всего лишь подозревается в совершении преступления.
– Какого преступления? – непонимающе смотрела на него женщина.
– Тяжкого. К сожалению, тяжкого... Вы меня, конечно, извините, но я не привык разговаривать на пороге. Вы не могли бы пригласить нас в дом? Или там трупы еще не убрали?
– Трупы? – растерялась Белла.
– Да это у меня шутки такие, – усмехнулся Фокин.
– Странные у вас шутки.
– А с какими людьми имеем дело, такие и шутки... Ну так что, мы дождемся приглашения в дом?
– Да, конечно, – кивнула женщина. – Но сначала дождемся адвоката. Извините, но без него после ваших шуточек я не могу впустить вас в дом.
Званцева метнула на Фокина испепеляющий взгляд. Но тот и ухом не повел.
– Боюсь, что мы имеем право начать обыск и без адвоката.
С этими словами он вошел в дом, и Белла не посмела его задержать. И Ларисе она не преградила путь. Она помнила их вчерашнюю встречу. Но виду не подала.
В холле было необыкновенно темно. Дальняя дверь едва угадывалась. Темнота давила на воображение, и казалось, что это стоит приставленный к стене гроб.
– А нельзя ли включить свет? – спросила Званцева.
Ее голос едва заметно дрожал от суеверного возбуждения.
– Если вы хотите поговорить с моим мужем, то нельзя.
– Почему?
– Потому что он болен. Есть такая болезнь. Фотодерматоз. Говоря проще, это аллергия на свет...
– Фотодерматоз, говорите? – хмыкнул Фокин. – А какое другое название у этой болезни? Порфирия?
– В принципе это одно и то же, – кивнула женщина.
– Что и требовалось доказать.
– Что-то я не пойму, с каких это пор болезнь у нас считается преступлением?
– Не болезнь, а ее последствия. Кстати, о последствиях я бы хотел поговорить с вашим мужем.
– Я вас слушаю, – как будто откуда-то из преисподней донесся глубокий хриплый голос.
Лариса повернула голову на звук, и в кромешной темноте скорее интуитивно, чем визуально увидела человеческую фигуру. На всякий случай она привела к бою пистолет. На звук она стрелять умеет – не промажет, если что.
– Даниил Валерьевич? – спросил Фокин.
Прежде чем просить у прокурора ордер на обыск, Фокин узнал точный адрес дома, где проживал подозреваемый, установил личность его владельцев.
Лариса физически ощущала возникшую между ними разность потенциалов. Высоковольтное напряжение, как бы молния не вспыхнула.
– Он самый.
– Может, вы подойдете к нам ближе? Мы посмотрим на вас.
– Вы стоите на свету, а мне, извините, свет противопоказан...
– Мы, на свету? – удивленно протянул Стас. – Да тут как у негра в... э-э... я хотел сказать, что здесь очень темно.
– Это для вас темно. А для меня светло.
– А в лунную ночь по улице гулять не светло?
– В лунную ночь я на улицу не выхожу. Мне больно...
– А вот кое-кто видел вас в лунную ночь. Того числа, когда была убита некая Екатерина Гракова. Ее изнасиловали, а затем задушили...
– И вы считаете, что это моих рук дело? – задыхаясь от возмущения, спросил Бакатин.
– Ну, врать не буду, есть основания так считать.
– Но я никого не убивал. Это ошибка. Это чудовищная ошибка.
Голос из темноты потерял былую твердость. Казалось, еще немного, и хозяин дома расплачется.
– Даниил, успокойся! – устремилась к нему Белла.
Она скрылась в темноте, но ненадолго. Фокин нашел тумблер выключателя, и в холле зажегся свет. В глубине помещения находился невысокого роста смертельно-бледный человек. Он мгновенно среагировал на вспышку света, закрыл лицо и юркнул в темный проем следующей комнаты. Но Лариса все же успела разглядеть его лицо. Бледное, изможденное.
Фокин не растерялся, догнал беззащитного беглеца, водворил его в темную комнату и заблокировал дверь.
– Вы не имеете права так обращаться с моим мужем! – чуть ли не с ненавистью смотрела на него Белла.
– Вы хотите, чтобы я принес вам свои извинения? Пожалуйста!
– Ваши извинения мне не нужны.
– А мне не нужно, чтобы ваш муж уничтожил улики.
– Какие улики?
– Не знаю. Пока не знаю. Но что-нибудь мы обязательно найдем...
Фокин как в воду глядел. В результате долгих и нудных поисков он извлек из холодильника в гараже поллитровую бутылку с жидкостью, напоминающей человеческую кровь.
– Ну и что это такое? – спросил он.
Лариса думала, что вопрос обращен к Белле. Но Фокин спрашивал у нее.
– Ну, сразу не скажешь, – пожала она плечами.
– А если навскидку, то это кровь, – с одобрением глядя на Фокина, сказала Званцева.
– А вы уверены, что эта кровь человеческая? – спросила Лариса. – Может, это кровь какого-то животного. Если больной нуждается в крови, то это не обязательно человеческая кровь...
– Черкашина, я, конечно, понимаю, что ты завидуешь Фокину... – насмешливо посмотрела на нее Званцева.
