— Да нет, не только, — Алла Валериевна уселась
поудобнее, предвкушая интересный разговор, есть и чиновники, вот, например,
Петр Петрович с седьмого этажа, он председатель этого.., как его.., комитета
потребителей.
— Это еще что за комитет? — удивился мастер. Учат,
как правильно колбасу потреблять или на какую ногу надевать левый ботинок?
— Да не знаю я! — Брюквина пожала плечами. А вот
Варвара Сергеевна с четвертого этажа — вообще ведущая телевизионная, наверняка
вы ее видали! Передачу ведет «Кто кого», знаете?
— А, это где участники друг на друга гадости говорят, а
ведущая их подзуживает?
— Вот-вот, — кивнула консьержка, — очень
интересная передача!
Она на мгновение замолчала, но словоохотливый мастер,
продолжая свою работу, снова заговорил:
— Но все-таки не позавидуешь этим богатым!
Все работа да работа, все только деньги делают, а семейной
жизни никакой! Детей-то, небось, и то ни у кого нету, некогда с ними
заниматься!
— Ну, это вы зря! — Алла Валериевна поджала
губы. — Вот у той же Варвары Сергеевны очень симпатичная девочка! Хотя,
конечно, сама она с ней мало занимается, все разных нянек нанимает…
В голосе консьержки прозвучало явное неодобрение, и мастер
подхватил животрепещущую тему.
— Одна воспитывает, без мужа? — проговорил он с
сочувствием. — Такая женщина интересная, а муж ушел?
— Ничего не ушел! — консьержка понизила
голос. — Вовсе он не ушел, а погиб! В машине насмерть разбился! А она —
тоже мне интересная!
Селедка сушеная, как есть! И характер такой, хуже не
придумаешь! К девочке дедушка иногда приезжает, очень приличный, сразу видно,
обеспеченный, машина дорогая и с шофером…
— Свекор, что ли? — поинтересовался мастер,
соединяя какие-то провода и обматывая их изолентой.
— Свекор, — кивнула Алла Валериевна, — так
она, ведущая это, все на него кричит, все ругается и девочку настраивает!
— Прямо при людях? — поразился мастер.
— При мне! — консьержка пригорюнилась. — Она
меня-то и за человека не считает!
— А что свекор?
— А он-то в девочке души не чает, все ей подарки возит,
и все такие хорошие, такие дорогие!
Любит внучку-то.., оно и понятно, родного сына человек
потерял, только внучка осталась, и такая девочка хорошенькая, просто картинка!
Он ей и одежду всякую привозит, и игрушки.., недавно такого медведя подарил,
что это просто слов нету, прямо загляденье!
— А невестка недовольна? — поразился общительный
мастер.
— Все кричит, все ругается.., все-таки, правда, терпит,
встречаться с девочкой иногда разрешает, видно только оттого, что богатый он
очень, а она на деньги его зарится. Только все равно с характером сладить не
может, морду ей прямо перекашивает, как старика увидит…
— Да что вы! Разве же так можно, — рассудительно
проговорил мастер, — ведь он девочке дед, родная кровь…
— Это верно, — закивала консьержка, — а вот
поди ж ты, ничего не может с собой сделать! Такой уж видно характер! А дед-то,
конечно, тоже ее не любит, только это так не показывает!
— Да? — удивился парень. — А откуда же вы
знаете?
— Поживи с мое — будешь в людях разбираться! Алла
Валериевна снова поджала губы. — Да потом, не всегда он тоже может
характер удержать! Как-то раз она на него накричала, а дед-то ей в ответ:
«Это из-за тебя мой сын, — говорит, — погиб! Это
ты его довела! Из-за тебя Дашенька без отца осталась! А ты ей, —
говорит, — плохая мать!»
— Ну, это он, видно, в сердцах, — проговорил
монтер, устанавливая на место крышку домофона, — все же мать есть мать.
Какой бы у нее ни был характер, к своему-то ребенку она по другому…
— А вот не скажи! — консьержка снова заговорила
вполголоса. — И накричит на девочку, и даже ударит.., а сама-то с ней мало
и бывает, все время нянек ей разных нанимает! И няньки эти подолгу не держатся,
хорошо если какая месяц отработает, а то и того меньше!
— Для ребенка это плохо! — рассудительно произнес
мастер.
— Еще бы не плохо! Не успеет девочка к одной
привыкнуть, а мать уже ту прогонит, новую приведет!
— Ну вот, здесь все исправил, — мастер убрал
инструменты в чемоданчик, — теперь надо по этажам пройти, посмотреть,
может, где-то в распределительной коробке контакт нарушен.
Консьержка с умным видом покивала — как-никак, в прошлом она
была научным работником! Ну, или почти научным работником…
Поднявшись на два лестничных пролета, мастер на минутку
остановился, чтобы поправить усы.
Лола утром схалтурила, гримируя его, и плохо приклеила левый
ус, так что во время разговора с консьержкой он слегка отклеился и Ленина
легенда чуть не лопнула, как воздушный шар.
Убедившись, что усы в порядке, Маркиз поднялся на четвертый
этаж.
На площадку выходили две двери, однако Леня сразу установил,
что ему нужна левая, поскольку на правой двери красовалась медная табличка:
«Аветик Одиссеевич Айвазов, адвокат».
Судя по этой табличке, обладатель экзотического отчества
принимал клиентов на дому, тем самым упростив Ленину задачу.
Маркиз подошел к левой двери и нажал на кнопку звонка.
— Кто здесь? — почти сразу раздался за дверью
недовольный женский голос.
— Мастер, — отозвался Леня, — у вас
неисправен домофон, я должен его починить.
Дверь открылась на цепочку, и в образовавшейся щели
появилось широкое и курносое женское лицо, густо обсыпанное веснушками.
Лицо это явно не принадлежало телевизионной ведущей Варваре
Строгановой, поэтому методом исключения Леня предположил, что перед ним
находится очередная няня девочки Даши.
— Какой такой мастер? — окрысилась няня. Ничего не
знаю! Хозяйки нету, а без нее никого не ведено пускать!
— Ну, как знаете, девушка, — проговорил
Маркиз, — я отмечу у себя, что вы отказались от ремонта, а вы
распишитесь, — и он протянул няне бланк со смазанной печатью.
— Чего это я должна расписываться? — проговорила
няня неожиданно довольным голосом.
Этот довольный голос образовался у нее по очень странной
причине. Ее уже очень давно никто не называл девушкой. Она была вовсе не стара,
ей не было и сорока лет, но из-за грубой и непривлекательной внешности чуть не
с тридцатилетнего возраста к ней обращались неприятным и даже оскорбительным
словом «женщина». Поэтому незнакомый усатый мастер сразу же показался няне
вдвойне привлекательным, и ей неосознанно захотелось задержать его хотя бы на
полчаса. А для этого был единственный способ — пустить его в квартиру.
