– Тише, глупый. – Настя опустилась перед ним на колени. – У соседей внизу потолок обвалится. – Она прижалась щекой к мягкой и теплой морде и вдруг почувствовала, что тоска отпустила. – Ух ты, какой. Золотой ты мой Шоколадкин. Ты захотел мне помочь? Деточка моя, ну, спасибо. У тебя получилось. Колдуны мы с тобой.
Она встала, Шоки доковылял с ней в свою комнату, лег на матрас, уставился шоколадными глазами. Надо подождать, пока уснет. Не полезно ему на плитке в прихожей валяться. Она включила компьютер, вышла на форум, нашла тему, которая беспокоила ее в последнее время. Малыш – пес с ампутированной лапой. Там что-то не то. Все не то в теме этой Марии «Маш-Маш», на передержке, которую раньше держала ТИМ. Настя еще раз прочитала внимательно всю тему. Написала:
«Мне непонятно, почему Малыш находится до сих пор в будке на улице, на грязной холодной земле. В теме ему было предложено два варианта квартирной передержки за те же деньги. Они игнорируются. И в то же время постоянно собирается помощь на оплату этой будки, обследование, лечение. Какое было обследование? Где результаты, чеки? Что сейчас с Малышом, в конце концов? Мы не получаем о нем никакой информации. Два снимка, на которых больная грязная собака лежит на сырой земле. Свежий шов после ампутации – в грязи».
Настя отправила сообщения, сердце ее билось, пальцы дрожали. Никогда в жизни не качала права, ни от кого ничего для себя не требовала. Единственное, что могло заставить ее выйти на тропу войны, – вот такие жертвы, как Малыш, попавший в руки опасных «спасителей». То, что над Малышом нависла опасность, гораздо большая, чем грязная будка, миска с остатками давней каши, Настя чувствовала кожей.
* * *
Мария прочитала пост Кокошанель и яростно выдохнула.
– Сука, мразь е…ная, ну ты нарвешься у меня.
Она потянулась за пачкой сигарет, но та оказалась пустой. Мария вытащила из пепельницы самый большой «бычок», раскурила, задохнулась дымом, закашлялась, побежала в ванную. Отхаркалась, сполоснула лицо холодной водой и взглянула на себя в зеркало. Прошли времена, когда она угрюмо и скрытно ненавидела весь свет за то, что именно ей досталось это лицо – с маленькими темными глазами под выпуклыми надбровными дугами, с большим крючковатым носом, тонкими злыми губами. Сейчас та, кого она видит в зеркале, – ее единственная собеседница, она знает и понимает все, ей все можно доверить. Им есть что скрывать, есть чем упиваться. Это сладкая надежда на то, что остальные поймут, чего она стоит, что значит пойти против нее и как можно за это поплатиться.
Глава 19
– Это я… – Голос в трубке был больной, хриплый, тихий.
– Кто «я»? – недоуменно спросил Сергей.
– Ирма Георгадзе. Что вы мне скажете, Сережа?
– Обрадовать, к сожалению, пока нечем. Я говорил, что все ниточки ведут к вашей знакомой Стелле, но она признательных показаний не дает, а мы ничего найти до сих пор не смогли. Собственно, это не совсем наш профиль. Вы же понимаете, мы отдел по расследованию убийств… Мы передаем Гулькину нашим коллегам. Думаю, они справятся с этим делом лучше.
– Какую Гулькину?
– Стеллу. На самом деле ее зовут Серафима Гулькина.
– Вы уверены, что это она?
– Так получается. У нее нашли ключ от вашей квартиры, вы же знаете.
– Да, вы говорили. Что же мне делать?
– Ждать, видимо. Я же объяснил: мои коллеги принимают у нас это дело…
– Нет, вы что! Я не согласна! Какие коллеги… Я же попросила вас. Вы же все обо мне знаете. Как меня преследуют, как мстят… Если Стелла взяла гарнитур, значит, она могла и Наташу… Значит, ее прислали.
– Ирма, Стелла – просто воровка. Ее никто не присылал. У нее находят вещи других людей, ваши пока просто не нашли. То есть следствие не может однозначно сказать, что именно она украла ваш гарнитур. Ее на данном этапе в этом подозревают. Извините, у меня мало времени. Я позвоню вам, когда мы передадим дело, дам телефон другого следователя.
– Нет, не надо. Не надо других телефонов. Я этого всего не переживу. Я умираю, понимаете? Моя дочь тоже умирает. Вы должны нам помочь. Вы не можете нас бросить. Сделайте что-нибудь. – В трубке раздались душераздирающие рыдания. Сергей страдальчески поморщился.
– Успокойтесь, прошу. Я что-то придумаю. Я постараюсь. Позвоню.
Он немного посидел, задумавшись. Потом вздохнул и вызвал на допрос Гулькину.
Она вошла, села, мрачно уставилась в стену за его спиной.
– Послушай, Серафима, – почти умоляюще сказал Сергей. – Нет смысла запираться. Сейчас твоим делом занимаются люди, которые разматывают кражи, как клубки с пряжей. Скоро мы будем знать, что ты тырила даже в детском саду. У меня к тебе просто человеческая просьба и добрый совет. Не тяни ты с признанием по гарнитуру. Это, наверное, самое крупное твое хищение. Если ты сейчас скажешь, где искать, надеюсь, его еще можно вернуть. Это значительно уменьшит твой срок и сумму, которую на тебя повесит суд. Ты же продвинутая девушка, знаешь, что добровольное признание…
– Да пошел ты с добровольным признанием, – прервала его Стелла. – Ну, достал, чесслово! Мне уже нечего терять. Я долблю, долблю столько времени… Не брала я его. Не успела. Просекаешь? Да, ключ я у нее прихватила, дверь открыла, дырку эту гребаную в диване отлепила, а там пусто! Грабанули ее до меня, ты понял? Ну, опоздала я, никогда себе этого не прощу.
– Так… И что, есть какие-то соображения?
– Есть. Весь форум, весь Интернет, кот ее бешеный, – все могли обокрасть эту курицу. Ее Манана – луч света в темном царстве. Может, дочка уже остров в океане себе покупает. Неохота ей с пузом таскаться ради того, чтобы цацки эти получить. Мамашка-то полоумная: сначала ей дочь роди, пусть та сразу скажет, что тоже дочь родит… А может, зять ее гарнитур в этот самый момент уже Анджелине Джоли цепляет. А вы ко мне присрались.
– Черт! Когда ты выйдешь на свободу с чистой совестью, заходи, я тебе место у нас подыщу. Мы ж так на тебе действительно зациклились… Уведите ее.
Сергей набрал по местному номер Толи.
– Стеллу только что допрашивал. Лоханулись мы, брат. Алиби дочери проверили, а зятя – нет. Думали, грабительницу взяли. Похоже, ошиблись. Ну, то есть я давно догадывался, что, если бы Стелла украла, мы бы все нашли. Дело уже вроде не наше, но косяк наш. Ты согласен?
– Я не в восторге. Но полагаю, что Ирма – не чужой нам человек. Нам, братьям и сестрам по форуму. Погнали.
* * *
Алиса проснулась рано, прислушалась, домработница Рая еще не пришла. А приступать к работе, не приняв душ с ее помощью… Это казнь. Но отступать некуда. Осталось два дня. Она включила ноутбук, открыла новый документ и написала заголовок: «Кино, которого нет». Программный материал для ведущего киножурнала от имени записного кинокритика. Дима Птицын так хорошо устроился по жизни, что решил за свои деньги стать умным и талантливым. Алиса уже не делала попыток получить у него живую информацию о международных кинофестивалях, которые он не оставлял без своего присутствия и где чувствовал себя, как козел в родном хлеву. Любые наводящие вопросы вели к отклонению от темы. «Не, Лис, ты подожди. Ты не поверишь. Я сам просто описался, когда увидел. Как ты думаешь, с кем приехала Н.?.. Не, но ты не знаешь главного: когда вся наша группа была в отрубе, как думаешь, кого потащил к себе в номер мэтр?» В общем, Алиса приняла жесткое решение. Общение только дистанционное, желательно по мэйлу. Никаких впечатлений, воспоминаний, только список фильмов и та информация, которую им выдавали на месте. Все. «И не вздумай звонить». – «Ладно, – обиженно сказал Дима. – У тебя очень испортился характер, Лис».
