Викторию хоронили только Тамара и Дина. Блондина вообще не хоронили. Его оставили на неопределенное время в морге Бюро судебной экспертизы до особого разрешения.
Сергей в сопровождении врача и надзирателей подошел к палате, в которой лежал Князев.
— Ребята, — попросил он. — Дайте побыть с ним наедине.С прокуратурой я договорился.
Сергей подошел к кровати, Князев смотрел на него ничего не выражающим взглядом.
— Привет, Князь. Давно не виделись. Забыл спросить у тебя. Что это за погремуха такая — Князь? Не желаешь разговаривать? Да тебе уже и не надо. Сука ты, а не Князь. И как сука сейчас подохнешь, — Сергей вынул пистолет и сунул ствол ему в зубы. Тот закрыл глаза.
— Приготовился? Рано. Помиловали тебя сегодня. Но только сегодня. Я еще найду тебя, падла! А пока жди суда и проклинай мораторий на смертную казнь. Князь гребаный.
Ричард нашел Дину в ее квартире на Юго-Западе. Молча прошел на кухню, сел с непроницаемым видом. — У меня серьезное сообщение.
— Что еще случилось? — устало спросила Дина.
— Ты победила! Все члены рекламного совета, руководители филиалов единогласно выбрали тебя лицом ювелирной линии «Черный бриллиант». Ты рада?
— Я не знаю. Нужно будет работать?
— Все оговорим в контракте. Это будет хороший контракт. Моя заинтересованность с двух сторон.
— Это то, что у нас называется — по блату?
— Я понял тебя. В бизнесе главное — дело. Никто не имел информации о том, что ты моя племянница. Но даже если бы имели, это не заключало бы в себе последствий.
— Ясно. Хочу тебе сразу сказать: я очень не люблю работать.
— Я и это понял. Можешь рассчитывать на мой блат. Мы можем подписать контракт сегодня?
— А мне положены представители?
— Какие угодно. Адвокаты, агенты, пресс-секретари.
— Да, возможно, у меня уже есть помощник, вернее, помощница. И адвокат. Я только им позвоню.
Контракт подписывали в пентхаусе на «Соколе», в кабинете, стены которого были обшиты красным деревом. Интересы Дины представляли Тамара и Сергей. Тамару Дина наняла сразу на все должности: агента, помощника, пресс-секретаря и переводчика. Она свободно владела английским, французским и немецким.
Сергей, как адвокат, в основном напрягался, пытаясь сосчитать нули в проставленных суммах. Дина нервничала из-за того, что уже в ближайшие дни нужно лететь на съемку в Прагу.
Затем все пили шампанское в белой с золотым гостиной.
Сергей тихо сказал:
— Я сегодня привез Наташку из больницы.
— Как она?
— Меня поразило то, что она уже способна говорить, но воздерживается.
— Это действительно тревожно. Слушай, я сейчас спрошу у Ричарда, можно ли и ее взять в Прагу?
Ричард, разумеется, не возражал. Он в те же дни собирался побывать в Харькове и Киеве.
— Дина, я не совсем представляю, где мне искать следы.
— На кладбище. В Киеве еще и в Бабьем Яру. Я бы очень хотела полететь с тобой.
— Мы еще будем там вместе. А сейчас с тобой начнут подготовку. Надо заказать костюмы. Тебя ждет стилист и еще одна хорошая женщина — Анна Ивановна. Я принял ее на должность агента твоего Топика.
— А нельзя его взять с собой?
— Тоже не сейчас. Мы все втроем соберемся через четыре дня и отправимся в большое путешествие. Вы будете моими гостями.
Для съемки в Праге Дине доставили алое шелковое платье от Валентине Гарвани с чуть прикрытой грудью, обнаженными плечами, со сложными украшениями из той же ткани на длинной юбке, начиная от бедер. Одно платье от мадам Карвен с серебристым лифом и юбкой из бежевого шифона и второе от литовского дизайнера Юозаса Статкевичюса из темно-синей шелковой тафты. Гардероб дополнили темно-красное пальто с набивным рисунком и лиловой подкладкой из коллекции Оскара де ла Рента, посвященной русской теме, и большая шапка из темно-рыжей лисы.
Она еще купила в ближайшем бутике костюм из темно-синего бархата для себя, прелестное розовое бархатное платье — короткое, с оборками — для Наташки и брючный костюм из мягкого серо-голубого джерси для Тамары.
Наташка, нежная и невинная в розовом платье, с распущенными блестящими волосами и мягким макияжем, застенчиво молчала до тех пор, пока не осталась с Диной одна в большом трехкомнатном номере старинного замка.
— Дина, звони быстрее администратору. Тут такое — усраться можно. Они ванны с шампанским делают.
— Зачем?
— Ну зачем, еб. Чтоб запузыриться в нее.
— Нам это нужно?
— Да мы без них сдохнем.
— Может, ты и права. Только учти: если налакаешься…
— Не налакаюсь. Сукой буду. Если хочешь, заткни мне рот закуской.
Они фыркнули и через некоторое время действительно лежали валетом в огромной ванне, наполненной до краев чуть подогретым золотистым шампанским.
— Ну как тебе? — спросила Дина. — Мне нравится, что эти пузырьки на мне лопаются. Я чувствую себя кока-колой.
— Кайф, — ответила Наташка с набитым ртом. В руке у нее был огромный сандвич с ветчиной, сыром и зеленью.
В ту ночь им обеим снились легкие, чуть хмельные сны.
Из Праги Дина вернулась усталой, а Наташка — счастливой. Из аэропорта Иван Николаевич сначала завез Наташку к ней домой, затем отвез Дину на «Сокол», где на двадцать пятом этаже возбужденно бегал по огромной террасе Топаз и ловил солнечных зайчиков.
Ричард из своей поездки вернулся с двумя новыми морщинами на лбу.
— Это большая трагедия, Дина. Мне трудно пережить. Я очень рад, что у меня есть ты. Мы закончим дела и потом спокойно обо всем поговорим.
— Конечно, дорогой. Я жду, когда ты сам захочешь.
Глава 25
Наташка вошла в свою комнату, возбужденная, с сумкой новых нарядов, и увидела узкую кровать Гали. Сердце ее вдруг оборвалось, как будто она ожидала увидеть маму дома.
— Ой-ой-ой, — запричитала она. — Что ж ты, мамка, натворила. Как же я теперь одна!
В дверь заглянула соседка Маша:
— Ты чего орешь?
— Не твое дело, — всхлипнула Наташка. — Я вообще не ору. Я могу так заорать, что ты оглохнешь наконец.
— Что с тебя взять, — пожала плечами соседка. — Подкидыш — он и есть подкидыш.
В следующую минуту Маша уже лежала на полу, а Наташка старательно ее душила.
— Ну что? — спросила она у Маши с интересом. — Подкидыши тебя здорово заморачивают?
— Отпусти, — прохрипела соседка. — Я милицию вызову.
