– Я постою. Давайте ближе к делу. Счетчик включен с момента вашего звонка.
– Интересно, – возмутилась Лидия, потом посмотрела в его глаза и перестроилась: – У меня несчастье. Мама умерла.
– Мои соболезнования, – сказал Веня. – При чем здесь я?
– Понимаете, я живу в таком доме, здесь одни мерзавцы и сплетники. В общем, все начнут говорить, что я маму не кормила, не лечила… Сами понимаете.
– Нет. Я по-прежнему не понимаю, при чем здесь я.
– Я хочу, чтобы никто не узнал о ее смерти.
– И что вы решили? Надеюсь, не вывезти мать на свалку? Вас сразу найдут. Я подставляться не буду. Знаю такие дела.
– Вы – идиот, Эдуард, – отчеканила Лидия. – Я интеллигентный, порядочный человек. Мне нужно, чтобы мама была похоронена на кладбище в нормальной могиле, просто хочу чтобы об этом, кроме нас, никто не знал.
– Теперь понятно. Дело-то очень серьезное, Лидия. Вы сами понимаете, что у каждой могилы есть хозяин, все зарегистрировано, оплачено, охраняется… Незаконных могил на кладбищах нет.
– Я не миллионерша, если вы это имеете в виду.
– Конечно. В противном случае зачем бы вам понадобилось обманывать наш бедный пенсионный фонд, который обманывают все, кому не лень. Но дешево не получится. Сама, что ли, не понимаешь? – Вене разговор стал надоедать.
– Но вы можете все это устроить?
– Я многое могу. Пятьдесят процентов – сейчас. Остальное после работы, которую выполню не раньше чем через три дня.
– Да вы что! Какие три дня!
– Совсем дура? Такой срок никто тебе не предложит. Нужна информация, нужны люди… Ничего страшного. Зима на дворе. К вечеру обещали сильное похолодание. Балкон, вижу, есть. А в квартире у тебя, Лида, такой срач, что никто никого не найдет, даже если захочет. Правда, не знаю, кто захочет сюда лезть. Деньги давай.
– Сколько?
– Я сказал – половину. Это сто пятьдесят тыщ. Просто из жалости. Тебе это, кроме меня, никто не сделает. Случай такой, что торг отменяется.
– Но у меня столько нет.
– Когда будут, звони…
Глава 13
Таня успела припудриться, когда дверь ее кабинета открылась и Юля в темно-синем платье с белым воротничком и с накрашенными губами, улыбаясь, пропустила двух явных представителей швейцарской фирмы. Больше никем эти два сухощавых, элегантных, приветливых господина быть не могли. Таня пошла к ним навстречу, оба по очереди поцеловали ей руку, один сказал с сильным акцентом:
– Татиана, мы не имеем переводчик…
– Но вы прекрасно говорите по-русски, – сделала комплимент Таня, – а я к тому же немного говорю по-французски.
– О! Бывать во Франции?
– Нет. Просто московская французская школа.
– Но вы будете приехать в Швейцарию…
– Конечно, – легко согласилась Таня. – И Юля приедет, и еще две мои сотрудницы, они сейчас придут.
Юля открыла дверь, махнула Поле и бухгалтеру Тамаре. Те торжественно вошли. Полина была в красивой юбке и купленной Таней роскошной белой блузке с вышивкой. Один из гостей посмотрел на нее с восторгом и сказал: «Бель». Поля заиграла ямочками, готовясь к чему-то смешному, как всегда. Таня поспешила всех рассадить за столом, на котором уже стояли напитки, фужеры, вазы с фруктами. Пока она обсуждала детали с гостями на французском языке, ее сотрудницы смотрели на нее с гордостью и уверенностью в том, что она легко возьмет международный барьер в их маленьком бизнесе. Полина, заслушавшись и ничего не понимая, размечталась. Она увидела себя на каких-то приемах в роскошных нарядах, и все хвалили то, что она приготовила, все говорили: «Бель». Это единственное, что она понимала по-французски.
Потом гости достали бумаги, Татьяна читала их очень внимательно, а ее сотрудницы затаили дыхание. А вдруг их все-таки решили обмануть в чем-то эти иностранцы. Все вспомнили утренние мрачные прогнозы Юли: «Они сюда едут, чтобы нас развести. Мы же для них – лохи… А Танька… Я не знаю уже, что про нее думать. Как она с этим негром… Я в шоке. А сегодня расфуфырилась! Я ж ей сказала: приходи в черном платье. Нет. Не послушалась. Я не удивлюсь, если она просто замуж за иностранца собралась, а мы ей – по барабану».
– Какая ты противная, Юля, – рассердилась Полина. – Таня нам как родная. Я хочу, чтобы она замуж вышла и чтобы нам всем от этого было хорошо.
Наконец Таня и швейцарцы подписали бумаги и обменялись рукопожатиями. Таня предложила гостям пообедать у них. Они радостно согласились. Дальше все было похоже на маленькую вечеринку: к трем женщинам пришли два кавалера. Гости пробовали, хвалили, говорили на смеси двух языков, смеялись и шутили. Из кейса одного из них вдруг появились две бутылки прекрасного вина. Вскоре всем стало тепло и совсем весело.
Таня подошла к балконной двери и приоткрыла ее, вдохнула воздух, который явно стал морозным. Вдруг кто-то нежно и сильно сжал ее локоть. Она повернулась: на нее смотрели голубые ласковые глаза. Она забыла, кого из них зовут Пьер, кого – Кристиан. Сказала на всякий случай.
– Я слушаю тебя, Пьер.
– Я – Кристиан, – пробормотал он интимно. – Поехали ко мне. Я влюблен.
Он обнял Таню за плечи, прикоснулся губами к ее щеке…
– Я думал, тут сделка, – внезапно раздался рядом спокойный баритон. – Татьяна, если это фирма приправ, то при чем тут «лямур». – Дэвид, столь неожиданно появившийся, отодвинул Кристиана от Тани, как стул. Тот покраснел, выругался по-французски и двинулся вперед, будто для драки.
Дэвид не шевельнулся, но его крупные руки сжались в кулаки.
– Ой-ой-ой! – заголосила Полина. – Девочки! Они сейчас подерутся.
Мужчины посмотрели на нее, расслабились, каждый сделал шаг назад.
– Ужас, – после короткой паузы произнесла Таня. – Мне кажется, все накрылось. И договор отменяется.
Дэвид взглянул на нее, как провинившийся пес. Кристиан вернулся к письменному столу, взял подписанный договор, торжественно положил его в папку.
– Поздравиляю нас с хорошим делом, – сказал он торжественно, и они с Пьером чинно откланялись.
Таня видела в окно, как отъехала их машина, а ее все еще била нервная дрожь.
– Не, ну, конечно, без цирка и клоунов мы не можем, – произнесла Юля. – Я кредит взяла под эту сделку, а тут Танька нам бой быков чуть не устроила.
– Да, я виноват, – покаялся Дэвид. – Но сделка – это одно. А он к ней приставал, вы же видели.
– Зато ко мне никто не пристает, – сурово сказала Юля, – я буду до конца дней получать три копейки, потому что кто-то к кому-то приставал.
– А что? Все накрылось? Я не поняла, – уточнила Полина.
