Явился милиционер Шурик и, не глядя на Лолу, сообщил, что
прибыла бригада им с Сойкой в помощь и сейчас они будут обыскивать помещение
театра. Начнут с актерских грим-уборных, и для этой цели ему нужны двое
понятых. Штукина и Гаяне Айвазян вытянули шеи и даже привстали с места, поедая
Шурика глазами, но милиционер сделал вид, что не замечает их алчных взглядов, и
пригласил в понятые пожилого комика Задунайского и тетю Клаву.
Лолу внезапно затошнило. От выкуренных сигарет было горько и
сухо во рту. Хотелось пить.
«Какая тоска!» – Она сделала над собой усилие, встала и
прошлась по сцене, провожаемая ненавидящими взглядами Айвазян. Штукина, как ни
странно, вела себя тихо, не цеплялась к Лоле по пустякам и вообще помалкивала.
На лице у нее было написано напряженное ожидание, отчего-то это очень не
понравилось Лоле.
Прошло минут сорок, и на сцену наконец явились капитан Сойка
с верным Шуриком. Шурик сиял, капитан, напротив, был мрачен.
– Гражданка Чижова! – официально обратился он к
Лоле. – Как вы можете объяснить нахождение этого предмета в ящике стола в
вашей грим-уборной?
И он протянул Лоле руку в тонкой резиновой перчатке. Пальцы
разжались, и Лола увидела на ладони капитана Сойки антикварную брошку в виде
змейки. Тело змейки было покрыто тщательно подобранными бриллиантами, а глазами
служили два приличных размеров изумруда.
– Что? – У Лолы при виде брошки потемнело в глазах.
Она пошатнулась и наверняка упала бы в обморок, если бы не
подхватил ее неизвестно как оказавшийся рядом Главный. Остальные артисты тоже
сгрудились вокруг Лолы и капитана.
– Это брошка Валерии! – взволнованно заговорила
Айвазян. – Все знают, что это ее. Она очень часто ее носила, почти не
расставалась…
– Ну и ну! – вполголоса пробормотал
Главный. – Что же это творится в Датском королевстве?
– Гражданка Чижова, – сурово обратился к Лоле
кудрявый капитан, – прошу вас пройти с нами!
Он крепко ухватил Лолу за руку повыше локтя и повел за
собой.
«Конец!» – в отчаянии подумала Лола и оглянулась на коллег.
Ее поразил взгляд Штукиной. Глаза ее сияли такой отчаянной радостью, что Лола
испугалась еще больше. И было в глазах Лизки еще что-то такое…
«Она знает, – озарило Лолу, – она знает что-то
важное! Но ни за что не скажет, стерва этакая, лишь бы мне навредить!»
Лола думала, что ее тотчас отправят на машине в тюрьму, но
капитан привел ее в тот же самый кабинет Главного.
– Ну? – сурово спросил он, бросив брошку на
стол. – Что вы можете нам рассказать по этому поводу?
– Абсолютно ничего. – Лола пожала плечами. –
Я понятия не имею, как эта вещь очутилась в моей грим-уборной.
– Но вы знаете, что это такое?
– Естественно. Эта брошка принадлежала Валерии
Борисовне Кликунец. Про это все в театре знали.
– Когда вы видели ее на пострадавшей в последний
раз? – не отставал кудрявый капитан.
– Кажется, вчера, – неуверенно проговорила
Лола, – вчера после спектакля. На ней был такой костюм… Темная терракота…
брошка очень хорошо смотрелась…
– А не могло так быть, что видели вы эту брошку
сегодня? – вкрадчиво спросил капитан.
Лола так сильно разозлилась, что почти перестала бояться.
– Ага, подкараулила Валерию утром и убила шпагой!
Может, вы мне объясните, за каким чертом я это сделала?!
– Ну допустим, вы поссорились.
– И что? Мы же не два алкоголика, поссорившиеся из-за
бутылки, чтобы сразу хвататься за нож! И к тому же мы не ссорились.
– Но она же вас домогалась… Вы могли сорваться…
Лола вспомнила, как она разозлилась на Валерию, когда та
застала ее поздно вечером одну в гримерной. Да, сорваться она могла, но вряд ли
дошло бы дело до убийства. Но как доказать это?
– Слушай, Виктор, что ты с ней цацкаешься?! – не
выдержал Шурик. – Оформляй задержание. Посидит пока в камере, там
разберемся.
«Скотина!» – чуть не крикнула Лола вслух, но сжала зубы.
– Рано, – вздохнул капитан Сойка, –
доказательств пока что маловато. Нагорит нам от Васи.
Лола тут же испытала горячее чувство благодарности к неизвестному
ей Васе.
– Я ее не убивала, – твердо сказала она. –
Если вы не можете найти доказательства моей вины, то я сама найду
доказательства своей невиновности.
– Идите пока, – буркнул капитан, – сейчас
всех отпустят.
Лола вышла, аккуратно прикрыв за собой двери.
– Зря ты это! – услышала она из-за двери голос
Шурика. – Зря ее отпустил.
– Сомнительно мне что-то, – пожаловался
Сойка, – ну с чего ей и вправду было убивать эту тетку? И не верю я, что
она с этой старухой… Баба красивая, небедная… Машину ее, между прочим, ты
видел? У входа стоит. И потом, уж больно театрально все обставлено… шпага,
розы…
– В театре находимся, вот и театрально!
– Не скажи. Розы-то зачем на труп кидать? Ну для чего
этой Чижовой такое нужно? И потом, взяла она эту брошку – ну там, то-сё,
женщина все-таки, не удержалась. Так зачем она ее в ящик собственного стола
положила? Как будто здесь, в театре, нельзя такую маленькую вещь так спрятать,
чтобы никто не нашел! Да еще и тебя потом в свою эту… гримерную послала
специально, чтобы ты брошку нашел? Это уж надо полной идиоткой быть, а она
вроде не совсем дура…
– Что, по-твоему, подбросили ей эту змейку? –
недоверчиво спросил Шурик.
– Очень может быть… – задумчиво ответил капитан, и
продолжил: – Роза… шпага… Тебе это ничего не напоминает?
– Похоже на… Мать твою, только этого нам и не хватало!
Лола на цыпочках отошла от двери и направилась к выходу из
театра. Она торопилась выйти первая, чтобы не встречаться с остальными
артистами.
Лола выбежала из театра, совершенно выведенная из себя
разговором с кудрявым капитаном Сойкой и злорадным взглядом Лизки Штукиной. Ну
и стерва Лизавета! Ее хлебом не корми, только дай кому-нибудь из горячо любимых
коллег сделать гадость! Особенно, конечно, ей – Лола отдавала себе отчет в том
глубоком и пламенном чувстве, которое питала к ней подлая травести… Вот только
какую гадость она сделала на этот раз? Некогда сейчас выяснять.
Руки тряслись, ключ не попадал в замок… Кое-как справившись
с дверцей машины, Лола плюхнулась на водительское сиденье и вдруг почувствовала,
что у нее подломился каблук…
Эта мелкая неприятность оказалась последней каплей,
переполнившей чашу. Лола разрыдалась.
Совсем недавно все в ее жизни было отлично – роли, успех,
аплодисменты… Да и с Ленькой они вроде помирились, и в их странном доме царил
покой, который так необходим ей для творческого подъема и который так необходим
ее четвероногим и пернатым любимцам… И вдруг все пошло вразнос, неприятности,
мелкие и крупные, сыпались одна за другой, как парашютисты из люка десантного
самолета…
