Как ни беги от экзотики, а она рано или поздно настигает. С
точки зрения советского офицера, не избалованного заграничными ресторациями,
кабак этот выглядел неприкрытой экзотикой – все эти фестончатые фонари,
распространявшие мягкий приглушенный свет, решетчатые перегородочки, гирлянды,
восточные орнаменты на стенах, жаровенки под черными сковородами, расписные
ширмы... Не говоря уж о возвышении, на коем вокруг сверкавшего сусальным
золотом шеста грациозно выгибалась черноволосая красотка, успевшая освободиться
от части одежд.
На миг позволив себе расслабиться, Мазур подумал, что в его
ремесле есть, как ни крути, своя прелесть. Попробуйте представить себе о б ы к
н о в е н н о г о капитан-лейтенанта советского флота, который отправился бы в
ночной кабак, где нагло расселся за столиком посреди аборигенов и стал бы,
потягивая виски, созерцать стриптиз – олицетворение разложения буржуазного
общества... Представили? Захолустный гарнизончик где-нибудь на Чукотке был бы
для такого проказника-вольнодумца раем земным – после соответствующих
оргвыводов и громов средь ясного неба...
– Она вам нравится? – спокойно поинтересовался Ма,
небрежно ткнув сигаретой в сторону танцовщицы.
– А почему бы и нет? – пожал плечами Мазур. –
Красивые девушки мне обычно нравятся. А вы что, предпочитаете мальчиков?
– Предпочитаю девушек, – ответил Ма без
промедления. – Я просто считал, что идеология вам не позволяет...
– Глупости.
– Да? – прищурился Ма. – Я был на континенте
лет пять назад. Жуткое зрелище – одинаково одетые толпы, мириады значков с
ликом Мао...
– Вы уж не путайте нас с китайцами, – сказал
Мазур. – Мы, знаете ли, не впадаем в такие крайности...
– Хотите сказать, что живете свободно?
– Да, в общем-то... – сказал Мазур. – Я вам
выдам страшный секрет, господин Ма, – у нас тоже есть рестораны. И там
порой тоже появляются танцовщицы на сцене, пусть даже не блещущие такой вот
откровенностью... – кивнул он в сторону низенькой эстрады, где грациозная
красотка уже осталась в немудрящем наряде Евы.
– Ах, вот как... – прищурился Ма. – Если вы
говорите правду, это означает, что перемены п о ш л и. А вы, пожалуй что,
говорите правду. Я видел вашу кинохронику пятидесятых годов – и видел парочку
ваших же художественных фильмов гораздо более позднего времени. Определенные
изменения налицо. Есть даже сцены, прямо приближающиеся к эротике... Если так
пойдет дальше, лет через двадцать вы вернетесь к тому, против чего устраивали
революцию. У вас будет стриптиз, а ваши люди станут рассчитываться долларами...
– Да бросьте, – усмехнулся Мазур. – Скажите
еще, что у нас будут капиталисты и полиция.
– Почему бы и нет? Человек всегда стремился к тому,
чтобы жить сытно. И это его подспудное желание рано или поздно уничтожает плоды
любых революций, хотя пока что лично я не в состоянии представить к а р д и н а
л ь н ы е изменения в континентальном Китае. Но как знать...
– Да вы философ, а?
– Каждый китаец – чуточку философ, – сказал
Ма. – Это изначальное. – Полуотвернувшись, он небрежным жестом
подозвал официантку и что-то сказал ей на непонятном языке. Вновь повернувшись
к Мазуру, непринужденно продолжил: – В конце концов, философия – это то,
что испокон веков помогало китайцам бороться с любыми превратностями судьбы.
С любыми...
Пожалуй, он все же играл. Бутафорил. Изображал полнейшую
непринужденность, беззаботность, спокойствие – чтобы не выглядеть перед Мазуром
и перед самим собой пленником, которого сломали. Ну и черт с ним. Вполне
естественная попытка сохранить лицо. Лишь бы не продал, флибустьер чертов. Лишь
бы не оповестил о своем провале каким-нибудь условным знаком или безобидным
словечком из тех, что Мазур не в состоянии понять. За соседним столиком в
компании господина Герберта и Князя восседает Лаврик (шумная компания
подгулявших белых мореходов, пока что не выходящих за рамки приличий), метрах в
двадцати, в углу, примостились Морской Змей и пара его ребят (такие же мореплаватели,
только что усевшиеся за столик и успевшие принять по первой). Без сомнения,
здесь присутствуют и д р у г и е, не имеющие отношения к «Нептуну», но служащие
тем же морским богам. Даже если Ма продаст, есть все шансы уйти отсюда целыми и
невредимыми – при такой-то концентрации «морских дьяволов» и шпионов и умении
их за себя постоять в любой ситуации, – но вот чертов Лао может смыться, и
лови его потом по всем Южным морям...
– Господин Ма, как мило, что вы вновь посетили нас...
Давешняя танцовщица, уже в коротеньком белом платье, стояла
возле их столика, и на ее свеженьком очаровательном личике играла неподдельно
радостная улыбка – щедр, должно быть, сосед Мазура с милыми созданиями, щедр,
вон как глазыньками играет, чертовка... Определенно в предвкушении приятных
гостинцев с водяными знаками и прожилочками...
Мазур ощутил мимолетную обиду на то, что она такая юная,
свежая и очаровательная. По всем идеологическим нормам п р а в и л ь н о й
жизни ей полагалось быть потасканной и вульгарной, а она вон какая...
Ма, небрежно притянув красотку за талию, что-то пошептал ей
на ухо, и она без промедления порхнула на колени Мазура, устроилась на них
столь непринужденно, словно он этого и требовал. Ну, ничего необычного – там и
сям за столиками маячили столь же непринужденные красотки, не переходившие,
впрочем, границ приличия. Мазур стоически терпел, уже определив к тому времени,
что, кроме означенного платьица, на красотке ничего более не имеется. Судя по
первым наблюдениям, происходило это очаровательное создание с Филиппин.
– Я надеюсь, вы подружитесь, – как ни в чем не
бывало сказал Ма, отечески взирая на эту идиллию. – Не обижайте ее, друг
мой, она девушка добрая и отзывчивая...
– Ну что вы, мне и в голову не придет... – в тон
ему сказал Мазур, без труда удерживая на коленях сей очаровательный
груз. – К юным и красивым танцовщицам следует относиться со всем
уважением, ведь они порой делают головокружительную карьеру – и на суше, и на
морях, что характерно...
Девушка, должно быть, оказалась неглупа и прекрасно поняла
подтекст – она бросила на Ма быстрый взгляд, хлопнула ресницами, личико на
краткий миг стало испуганным и серьезным... Без сомнения, она прекрасно знала,
что за пашенку пашет господин Ма...
«Интересно, – подумал Мазур. – Какого черта он ее
отправил ко мне на колени? Забавляется, пытаясь усмотреть хоть каплю юмора в
своем сложном положении, или намерен с д е р н у т ь? Но не может же он не
понимать, что блокирован со всех сторон? Да и красотку в случае чего смахнуть с
колен – секундное дело...»
На всякий случай он подобрался, готовый к
неожиданностям, – и продолжал с безмятежной рожей общаться с восседавшей
на коленях красавицей, перебиравшей форменные пуговицы его белоснежной рубашки
и щебетавшей всякий вздор – откуда, мол, гостенек к нам приплыл, нравится ли
ему здесь, нравятся ли местные девушки и конкретно та, что в данный момент
прельщена и покорена бравым капитаном...
