– Значит, и они уже здесь, – не удивившись, кивнул
Лаврик. – Что ж тебе е щ е объяснять? Верхи рвут и мечут... Конечно, ты не
квалифицированный нелегал, но за отсутствием таковых... На Ахатинских островах
как-то справился.
– Там против меня играл народ похлипче, – сказал
Мазур. – Но я понимаю – куда денешься...
– Попала собака в колесо – пищи, да бежи... – с
видом самого искреннего сочувствия закончил Лаврик его нехитрую мысль. – А
приказ для солдата... Ну, ты знаешь. Давай-ка в темпе пройдемся по кое-каким
непроясненным деталюшкам...
– Погоди, – сказал Мазур. – Нужно же
разобраться, что стряслось с моей пушкой. Не зря эта лапочка ее ночью куда-то
утаскивала...
Он достал из внутреннего кармана хорошо смазанный «Веблей».
Честно говоря, у него еще в городе мелькнула догадка – как у всякого, кто
неплохо разбирается в оружии. Оставалась только одна возможность, и как раз на
это времени бы хватило...
– Ничего, если у тебя в каюте бабахнет? – с кривой
улыбочкой спросил Мазур.
– Переживем...
Мазур встал, подошел к аккуратно прибранной постели, рывком
выдернул подушку, упер в нее дуло револьвера и решительно нажал на спуск.
Барабан исправно провернулся, боек ударил по капсюлю... но выстрела не
последовало. Уже окончательно уверившись, Мазур порядка ради давил и давил на спуск.
С тем же эффектом. «Веблей» работал исправно, вот только выстрелить никак не
получалось...
Он откинул ствол с барабаном, внимательно осмотрел донца
гильз. Аккуратненькие светлые капсюли выглядели целехонькими, на них не было ни
малейшей царапинки, не говоря уж о вмятинах. Ни на одном.
– Вот так, – сказал он негромко. – Простенько
и со вкусом...
– Боек, – утвердительно кивнул Лаврик,
заглядывавший через его плечо.
Мазур внимательнейшим образом осмотрел боек, ощупал
подушечкой пальца. Вроде бы – ни малейших заусенцев, и невооруженным глазом не
рассмотреть следов от напильника. И тем не менее с его оружием несомненно
проделали этот простейший фокус – ведь тесть говорил, снаряжая его в плаванье,
что проверял пушку перед тем, как в очередной раз смазать и заховать до лучших
времен. Всего-то подпилить боек на полтора-два миллиметра – и по капсюлю он уже
не ударит, выстрела не получится...
Работа проделана с чисто китайским прилежанием – нет даже
крохотной царапинки...
– Похоже, меня уже приговорили, а? – спросил он с
наигранной бодростью.
– Ну зачем же так мрачно? – пожал плечами
Лаврик. – Девушка попросту решила подстраховаться от возможных
неожиданностей – молодая еще, пугливая... Любому на ее месте спокойнее будет,
если у тебя в кармане окажется бесполезный кусок железа...
– Зато у янкеса в кармане непременно будет отличная
пушечка.
Лаврик фыркнул:
– Ну и что, ты ее при нужде отобрать не сумеешь?
Сиротка наша беззащитная...
– Ладно, – сказал Мазур. – Смех смехом, а
если кто-то меня все же проследил?
– Здесь опять-таки возможны варианты, – серьезно
сказал Лаврик. – Если наше корыто не засвечено, нет ничего удивительного в
том, что Гаваец навестил каких-то своих приятелей. Ты еще отсюда выйдешь в их
обществе, пойдете куда-нибудь по пузырю выжрать... А если... Ну, приказ есть
приказ. Постарайся, ежели что, все-таки остаться в живых. И более того – нужно
не просто выжить, а еще и выиграть... Давай-ка прокачаем детали...
Глава 8
Изумрудная гавань
Как и всякий раз за эти два дня, Мазур не особенно и
старался запоминать дорогу – окраинные переулочки, по которым кружил старый
фордик, как он ни напрягал внимание, выглядели совершенно одинаковыми: кварталы
старых кирпичных домов голландской постройки, кварталы крохотных одноэтажных домиков,
если и не трущоб, то близко к тому, одинаковые вывески с иероглифами, лотки
бродячих торговцев и бродячих кулинаров, прохожие... С грехом пополам еще
можно было ориентироваться по солнцу, прикидывая направление, – но
вернуться самому в любое из этих мест было бы нереально. Он так и не мог
определить: то ли Мэй Лань опасается слежки и потому петляет, как может, то ли
хочет запутать его персонально. Быть может, все вместе...
Второй день целеустремленного рысканья по городу – главным
образом китайские кварталы и окраины, хотя порой они забирались и в близкие к
центру районы. И каждый раз все выглядело одинаково – Мэй Лань заходила с
ним то в задрипанный отельчик, то в магазинчики, торговавшие самым неожиданным
товаром, от детских игрушек до даров моря, то попросту подходила к праздно
вроде бы торчавшим на улице аборигенам. Разговоры главным образом шли на
китайском – то есть это Мазур так думал, но с тем же успехом это могло
оказаться иное экзотическое наречие. И повсюду повторялся один и тот же
заигранный прием: девушка старательно изображала, будто она всего лишь
проводник у этого большеносого, который ей как раз и платит за то, чтобы через
нее объясняться со здешними жителями. Будто это он кого-то усердно ищет. Она с
в е т и л а Мазура так, что, пожалуй, если так пойдет и дальше, вскоре
полгорода будет узнавать его в лицо: ну как же, тот самый швыряющий направо и
налево бабки европеец, целеустремленно мотающийся по самым подозрительным
уголкам мегаполиса…
За ними вроде бы не следили – равным образом, Мазур ни разу
так и не усмотрел за спиной тех, кто, по заверениям Лаврика, должен был его
подстраховывать. Что могло свидетельствовать как об отсутствии и слежки, и
подстраховки, так и о высоком профессионализме таковых, а потому Мазур избегал
на этот счет окончательных суждений. Он попросту положился на судьбу – пусть
все, согласно приказу, идет, как идет, никогда так не было, чтобы никак не
было...
– Что ты так косишься? – поинтересовалась Мэй
Лань, ловко свернув почти на полном ходу в узенький извилистый переулочек.
Из-под колес с возмущенным воплем едва успел выпрыгнуть поддавший абориген, но
девушка и ухом не повела.
– Возбуждает, знаешь ли, – признался Мазур.
Если вчера она выступала в прежнем образе скромной
студенточки – джинсы, скромная блузка, минимум косметики, то сегодня с утра
щеголяла в облике натуральной портовой шлюхи: куцее платьишко с огромным
вырезом, добрых полкило косметики на физиономии, даже походка стала
расхлябанно-вертлявой, а манеры – вульгарнейшими. Впрочем, учитывая специфику
кварталов, по которым они сегодня крутились, этот маскарад никого не мог
удивить или встревожить. Как раз наоборот: подозрения здесь вызвала бы скромная
студентка в старомодной блузочке и с виолончелью в футляре...
Мэй Лань послала ему натуральнейшую блядскую улыбочку:
– Что, тебя возбуждают шлюхи, милый?
– Не особенно, – сказал Мазур. – А вот
благовоспитанные студентки в облике шлюх – очень даже... Так и тянет предложить
тебе перебраться в грузовой отсек...
– Некогда, дорогой, – сказала она серьезно. –
Я бы и сама не прочь, но у нас еще масса дел... Кстати, ты хорошо знаешь этого
самого Слая?
