Выбравшись из этого муравейника, они поднялись на второй
этаж. Там все было совершенно иначе, напоминало коридор недорогой, но приличной
гостиницы – ряд дверей по обе стороны, тишина и порядок. Комната тоже оказалась
самая обыкновенная, ни единой мелочи, свидетельствовавшей, что они находятся в
романтических Южных морях. Этакая девичья светелка, приют благонамеренной
пансионерки, даже темное католическое распятие висит в изголовье. Вот только
кровать была определенно широковата для девичьей светелки...
– Я с Филиппин, – тихо пояснила Анита, перехватив
его брошенный на распятие взгляд, доставая из шкафчика бутылку и бокалы. –
Мы долго были под властью испанцев, у нас много католиков...
– Я знаю, – сказал Мазур, по причине отсутствия
стульев примостившийся на постели.
– Мне сразу раздеться?
– Успеется.
Она мимолетно улыбнулась:
– Вы, как я понимаю, из тех, кто удостаивает девушку
культурным разговором? Что ж, я полностью в вашем распоряжении, вам нет нужды
смотреть на часы...
И, одним движением сбросив туфельки, вытянулась рядом с ним
в грациозной позе, так, чтобы при необходимости оказаться под рукой.
Профессиональным взглядом окинув комнату, Мазур попытался прикинуть, сколько
сюда можно напихать микрофонов и неприметных объективов. Да хоть сотню,
пессимистично рассуждая...
– Что вы так оглядываетесь? – спросила Анита,
легонько прижавшись к нему бедром.
– Я-то думал, здесь будет масса всяких экзотических
вещей, – сказал Мазур чистую правду. – А у тебя так обыденно...
– По-моему, вполне достаточно одной-единственной
экзотической вещи – меня, – ответила Анита, невинно хлопая
ресницами. – Я вам нравлюсь?
– Ну конечно, – сказал Мазур. И добавил про себя:
«Особенно – на халяву, чего уж там...»
– Что же вы лежите, как истукан?
Он предпринял кое-что, не спеша. Выгибаясь под его ладонью,
экзотическая вещь, единственная в комнате, промурлыкала:
– По-моему, вы в наших краях недавно...
– А какая разница?
– О, что вы, я не собираюсь ничего у вас выведывать, вы
не подумайте... – Она непринужденно направила ладонь Мазура дальше, в
самые интригующие ареалы. – Просто интересно, каждый новый человек –
это новая загадка...
– Любишь загадки?
– Ну, не особенно. Я простая девушка с простыми
желаниями. Мы, женщины, существа приземленные – нужно накопить денег и удачно
выйти замуж, а потом уже можно быть примерной и хорошей женой. Мужчинам проще,
вы можете себе позволить беззаботно носиться по морям, сколько в голову
взбредет... Знаете, мне отчего-то кажется, что вы не такой уж большой друг
господина Лао, что вы с ним совершенно чужие...
– А вы проницательны, красавица моя, – сказал
Мазур. – Просто-напросто у меня с ним дела. Ты совершенно права – должен
же человек заработать денег для приличной жизни...
– А риск вас не пугает?
– Приходится иногда рисковать, – сказал Мазур.
Девушка гибко перевернулась на бок, тесно прильнула к нему,
засыпав лицо черными волосами. И зашептала на ухо едва слышно:
– Ну, если вы не боитесь риска, то не должны бояться,
мне кажется, хорошо оплаченного риска... Очень хорошо оплаченного...
– Подробнее, – столь же тихо ответил Мазур.
Беззаботный шепот щекотал ему ухо:
– Один господин из Индонезии, которому не нравится то,
что порой происходит с его судами, обещал пятьдесят тысяч долларов тому, кто
привезет к нему в гости господина Лао... Я слышала, в последний месяц сумма
увеличилась до семидесяти...
– Шутишь? – спросил Мазур.
– А если нет?
Мазур приподнялся на локте, всмотрелся в ее совершенно
спокойное личико и, крепко сжав двумя пальцами нежный подбородок, спросил
шепотом:
– Прелестное создание, ты хоть понимаешь, что с тобой
будет, если...
– Пресвятая дева, неужели вы способны меня выдать и
позволить, чтобы мне причинили зло?
– А если способен?
– У вас лицо настоящего кабальеро...
– Внешность, знаешь ли, обманчива...
– Ни за что не поверю, что вы способны меня
выдать, – ее опытные пальчики в два счета справились с пряжкой
пояса. – Вы же этого совсем не хотите... Ложитесь поудобней. Считайте, что
я пошутила...
Запустив пальцы в пышные пряди, Мазур легонько приподнял ее
голову со своего живота:
– Ну ладно, будем считать, что я истинный кабальеро.
Ничего я не слышал. Но если еще раз услышу...
– Не услышите, – пообещала она сговорчиво.
И замолчала по чисто техническим причинам. Вытянувшись на
постели и рассеянно глядя на ритмично двигавшийся черноволосый затылок, Мазур
мельком подумал: примитивно работает господин Лао, надо сказать. Или это с ее
стороны все же самодеятельность? Мало ли какие у нее планы. Полное впечатление,
что в таких местах всякий на кого-то работает, так что возможны любые варианты.
Ладно, как бы там ни было, проверка это или желание найти помощника для весьма
выгодной негоции, поддерживать такие разговоры слишком опасно... Если она не
провокаторша дешевая и преследует свои чисто корыстные интересы, головенки
обоим могут оторвать еще до рассвета – если тут все же есть «клопы»...
* * *
...Обошлось, самые пессимистические его гипотезы так и не
подтвердились. Ранним утречком Анита проводила его черным ходом на улицу, и оба
при этом остались живы-здоровы. Никто не попался по дороге, никто не порывался
прирезать, и Мазур, стоя у солидного крыльца из незнакомого некрашеного дерева,
немного успокоился.
– Я всегда буду рада вас видеть, – заверила Анита,
наградив на прощанье добросовестным влажным поцелуем. – У вас есть
обхождение, вы обращаетесь с девушкой, как с человеком...
И упорхнула за дверь. Оставшись в одиночестве, Мазур от души
зевнул, с хрустом и мычаньем. Вышел на середину улицы, оглянулся на фасад
заведения. Неоновые трубки, аглицкими буквами и иероглифами возвещавшие, что
заведение имеет честь именоваться «Звезда глубины», были погашены, трехэтажное
здание казалось пустым и вымершим. Было уже довольно светло, теплый ветерок
ворошил смятые газеты, на противоположной стороне, на ступеньках магазинчика с
опущенными металлическими жалюзи, ночной сторож нес вахту совершенно
по-советски: дремал, уронив голову на колени, зажав в сгибе локтя длинную
оструганную палку.
Потом послышался звук мотора, из-за угла выехало такси – длинная
американская машина годков этак двадцати от роду, выкрашенная в бело-желтый
цвет довольно давно. Дверца распахнулась с печальным скрежетом, Лаврик позвал:
– Садитесь, что ли, старпом...
