— Внимание всем! — вновь зазвучали динамики. — Приготовиться к ускорению! Готовность десять секунд!
Берёзов привычно взялся за страховочные поручни. Кто-то из лаборантов Лаванды ткнул ногой в увесистый ящик, стоящий неподалеку, убеждаясь в том, что груз не сдвинется с места, и торопливо пристегнулся привязным ремнём. Вертолёт резко увеличил скорость до максимальной, и Иван отыскал взглядом пустующие нитки железнодорожных путей, фактически являющиеся сейчас границей Зелёной Зоны. «Скоро у неё будут две железные дороги», — мелькнула мысль. Винтокрылая машина миновала Шаг Выброса и сбросила скорость. Тряска утихла, и снизу знакомо раскинулась мутно-жёлтая синева деревьев.
Приблизившись ко второму железнодорожному полотну, вертолёт сменил курс, обходя стороной, стоящий на путях бронепоезд. Иван с интересом вглядывался в ярко-красный бронированный локомотив. Он казался совсем новеньким, будто только что вышел из Депо в свой первый рейс. Ни потускневшего металла, ни облупившейся краски, не было видно даже царапин, словно состав стоял не на заброшенных путях в центре Зелёной Зоны, а где-нибудь в центральном выставочном павильоне музея железнодорожных войск. Казалось, если провести пальцем по любой из бронеплит, то она затрещит от идеальной чистоты, будто тщательно вымытая тарелка. Этот ухоженный вид резко контрастировал с потемневшим деревом наполовину прогнившего вагона, прицепленного в самом хвосте состава. «Видимо, как раз там и прятался Рас», — вспомнил рассказ юного поисковика Берёзов.
— Неприятная неожиданность, — Лаванда подошла к Ивану и, взявшись за поручни, тоже разглядывала бронепоезд, — да ещё и Красный… — Она озабоченно нахмурилась. — Надеюсь, он тут ненадолго, иначе распугает мне всех зверей в районе лаборатории.
— Значит, это не байки, — уточнил Берёзов, — о том, что брошенные бронепоезда двигаются сами по себе? А то я уже начал удивляться, почему не заметил его раньше, когда мы прилетали и улетали в ЛП-32. Честно говоря, мне казалось, что он должен быть где-то южнее.
— Он там и был, — недовольно поморщилась Лаванда, — где-то южнее. Прикатился сюда вчера вечером и стоит. Не мог протянуть ещё пару километров! — хмыкнула она. — Теперь приходится делать крюк.
— Странно, что его не попытались уничтожить, раз он так опасен, — удивился Иван. — Сил у РАО для этого вполне достаточно.
— Почему же не пытались? — усмехнулась Лаванда. — Пытались. А разве вам об этом не рассказывали? Понимаю, — она скорчила пренебрежительную гримаску, — наша служба безопасности не любит признаваться в своем бессилии. И вертолётами его обстреливали, и даже с военными связывались, те его бомбили с большой высоты.
— Безрезультатно? — произнес Берёзов скорее утвердительно, нежели вопросительно. — Его состояние, мягко говоря, не похоже на разбомбленное.
— Верно, — кивнула Лаванда, — он сам по себе аномалия на колёсах, снаряды и бомбы поглощает, словно губка воду. Когда он уехал с того места, где его бомбили, вокруг живого места не осталось, земля была перепахана на два метра вглубь. Но ни на рельсах, ни на шпалах, ни даже на насыпи путей не нашли ни малейшей выбоины. Всё стояло нетронутое, словно бомбёжек и вовсе не было. В конечном итоге бронепоезда оставили в покое.
— Интересно, — качнул головой Берёзов, размышляя о том, что при случае надо будет разузнать про эту историю. Любопытно, пробовали ли взрывать или разбирать рельсы вдали от поезда? Наверняка пробовали, но что из этого вышло?
Через несколько минут вертолёт начал заходить на посадку над ЛП-32, и лаборанты засуетились, готовясь к выгрузке. Иван собрался было помочь им с многочисленными ящиками и коробками, но Лаванда остановила его.
— Пожалуйста, Туман, не проявляйте лишней активности, — попросила она, — мне важно снять с вас показатели в разных фазах нагрузки организма, и лучше начать с положения спокойствия. Мои сотрудники справятся сами.
Пилот закончил отстрел пробников, и МИ-8 ткнулся колесами в утрамбованную землю посадочной площадки.
— Пройдёмте в лабораторию. — Лаванда увлекла за собой Берёзова. — Я обещала, что отпущу вас обратно с вертолётом, так что у нас не более двух часов, а это очень немного. Надо успеть сделать хотя бы основные тесты.
В лаборатории их уже ждал помощник Лаванды. Ивана раздели до белья, уложили на специальный стол и облепили изрядным количеством датчиков, анализаторов и прочих проводов и проводков. Учёные долго возились со всевозможными приборами, запихивали его в трубу томографа, снова возились с приборами, потом попросили полсотни раз присесть и отжаться, после чего всё повторилось заново. Наконец помощник Лаванды вымолил у неё перекур и, получив целых пять минут, выскочил из лаборатории.
— Лаванда, можете объяснить, что же вы хотите во мне найти? — поинтересовался Берёзов, глядя, как по мере исследований она становится всё грустнее.
— Хоть что-нибудь, не такое как у всех, — устало вздохнула молодая женщина. — Я применила свои разработки, в корне отличающиеся от официально принятых, но… — Она печально покачала головой. — Признаюсь честно, пока ничего найти не могу.
— А может, во мне ничего такого и нет? — улыбнулся Иван. — Знаете, как в той старой присказке про поиски чёрной кошки в тёмной комнате…
— Что-то должно быть! — решительно возразила Лаванда. — Я уверена! Вы смогли успокоить предельно напуганного Дикобраза, он даже взял из ваших рук лакомство, а ведь ему в тот момент было совершенно не до еды! Такое можно осуществить только при одном условии — животные не чувствуют исходящей от вас агрессии! Быть может, они даже чувствуют в вас защиту! Я предполагаю, это связано с вашей прошлой профессиональной деятельностью. При всём при том, что убивать — часть вашей работы, первоочередной ваш долг суть защита и спасение невинных. Не исключено, что ваше подсознание настроено на это, и животные чувствуют в вас защитника, а не убийцу. И не важно, что пока мне никак не удаётся найти способ хоть как-то зафиксировать эту вашу особенность, я не сдамся! Понять суть вашего феномена — единственный путь в Эпицентр, а без него проблему «Ареала» никогда не решить.
— Вы собрались в Эпицентр? — не поверил своим ушам Берёзов. — Вы это гипотетически или серьёзно?
— Абсолютно! — подтвердила Лаванда. — И серьёзнее не бывает! Мне жизненно необходимо туда попасть! И не просто сходить на экскурсию, но получить возможность закрепиться там и начать полноценную работу! А для этого надо понять, как встроиться в единое пси-ноле «Ареала» в статусе не просто не враждебного существа, необходимо быть для него субъектом гарантированно дружественным!
— Не хочу никого обидеть, — осторожно сказал Иван, — но даже если вы убедите местную фауну в своём дружелюбии, как вы собираетесь решить проблему зомбирования, или, как у нас говорят, не влиться в стройные ряды Тёмного Властелина?
— Я уверена, что это грани одной проблемы! — с жаром воскликнула Лаванда, почувствовав любимую тему. — Сейчас я вам объясню! Смотрите сами: ни вас, ни Болта звери «Ареала» не принимают за врагов. Вы по своей психологии защитник, и они это чувствуют! Болт выходил из Эпицентра ещё ребёнком, не осознавая исходящей от «Ареала» смертельной опасности, и ему повезло дойти до Ухты живым и невредимым. Редкостная удача, единственный случай на всё это мёртвое место, но тем не менее это произошло! И его подсознание, подсознание ребёнка, заметьте, зафиксировало «Ареал» как лишённое угрозы образование! И позже, когда Болт вырос и стал часто бывать в Зонах, он именно потому и смог безвредно для себя посещать Красную Зону, что его подсознание не испытывает к «Ареалу» агрессии. Оно разумно опасается враждебных животных, Зомби, аномалий и тому подобного, но не излучает в пси-поле ужаса или ненависти, потому что не питает к Зонам вышеозначенных эмоций. Вот почему «Ареал» не влияет на его сознание, пси-поле фиксирует его как своего, как часть себя! И я уверена, что в вашем случае индикация пси-поля тоже не будет враждебной! «Ареал» считает ваше подсознание защитника слабых и попавших в беду и не предпримет по отношению к вам никаких враждебных действий! Косвенно это подтверждает тот факт, что вы не подвержены так называемому Зову аномалий. Вы сами мне рассказывали, что даже Болт удивлялся вашей невосприимчивости. После я прочла его отчёты, и они ещё больше убедили меня в правильности моей гипотезы. В вас что-то есть, и я должна, нет, обязана это понять, чтобы попасть в Эпицентр. Только там можно раскрыть загадку «Ареала», все эти Зелёные, Жёлтые и Красные Зоны — не более чем периферия! Истинное знание находится в Эпицентре, и академик Лаврентьев это понимал.
