Все было как обычно, никто не потревожил ее убежища. Старый
бетонный гараж, который она снимала за приличную плату у обнищавшего доцента
Военно-механического института, чей „Запорожец“ давно сгнил на свалке, и был ее
тайным убежищем, о котором не знал никто, даже Аркадий Загряжский.
Она натолкнулась на гараж совершенно случайно и уговорила
владельца сдать его ей на время. Сдавал гараж доцент тайно от жены, так что в
его интересах было держать сделку в секрете. Алиса же была очень осторожна и
теперь могла с уверенностью сказать, что никто ее не выследил. Она
усовершенствовала снятый гараж, поставила в нем замечательные и очень надежные
немецкие подъемные ворота, против чего доцент, конечно, не возражал, а также
снабдила свое временное убежище целым рядом хитрых ловушек для незваных гостей,
о чем доцент, разумеется, не догадывался.
Теперь, когда в квартире появиться было нельзя, это тайное
убежище очень пригодится Алисе. В гараже было отопление и раковина с холодной
водой.
Алиса вошла в просторное помещение и зажгла свет. Потом она
тщательно заперла за собой ворота и сняла куртку. Хотелось есть и спать, а
самое главное – нужно было хорошенько подумать над всем случившимся и
выработать дальнейший план действий. Алиса была уверена, что рано или поздно
доберется до документов, но вопрос, каким образом выгодно продать эти материалы
теперь, после смерти Аркадия и Кабаныча, оставался открытым.
Алиса разделась догола и, стоя босиком на цементном полу
перед маленькой раковиной, обтерлась махровой рукавичкой, смоченной в ледяной
воде. После такой процедуры усталости как не бывало. Не вытираясь полотенцем,
Алиса сунула ноги в тапочки и прошла к маленькому шкафчику в углу. Доцент
держал там инструменты, Алиса же приспособила одну полку под продукты. Она
достала банку пива, пачку сухого соленого печенья и банку ананасного компота –
в свое время накупила консервов, только не мясных, она вообще не ела мяса.
Завернувшись в огромную простыню из сурового полотна, Алиса
присела на низенькую койку, оставшуюся тоже от доцента, – будучи помоложе
и попригляднее, он водил в гараж боевых подруг тайно от жены, во всяком случае,
объявил так Алисе, блудливо поблескивая глазками. Здесь, на койке, Алиса съела
скудный ужин и улеглась, попивая пиво и думая о том, что нужно сделать, чтобы
ее голубая мечта поскорее претворилась в жизнь.
Аркадий перед смертью говорил ей, что дело на мази.
Разработка закончена, и переговоры с японцем, который согласен ее купить,
проходят успешно и подошли уже к последней фазе. Еще бы – тянуть никто не
собирался: ни Загряжский, которому нужно было поскорее получить деньги на свой
счет в швейцарском банке и уехать из страны, ни японец, которому нужно было
скорее получить разработку и уносить ноги, а то привяжутся российские
спецслужбы – дело-то дурно пахнет.
Японец должен был приехать Со дня на день, и встреча
Загряжского и Кабаныча в китайском ресторане была последней перед
окончательными переговорами.
Стало быть, Алисе каким-то образом нужно выйти на японца.
Пиво было выпито, план разработан. Алиса поплотнее
завернулась в простыню, улеглась поудобнее и крепко заснула.
* * *
Утром Надежда проснулась от удивленного Любкиного крика:
– Бабы, а Сырникову-то ночью куда-то перевели!
– Как это – перевели? – спросила Надежда, медленно
соображающая спросонья.
– Да нету нашей Великой Октябрьской! Исчезла с
горизонта, как комета Галлея!
– Не мели ерунды! – прервала Любку Анна Поросенко
и продолжала тоном потенциальной свекрови:
– Женщина в туалет, верно, вышла, а ты тут со своими
глупостями!
– Да? В туалет вышла? – ехидно переспросила
Любка. – Прямо вместе с одеялом? И, между прочим, я уже целый час не сплю,
а ее все нету! Не иначе как утонула она в туалете! Раз вы не верите, что
перевели ее…
– Но кто же ночью переводит? – продолжала спорить
Анна. – И в таком случае, мы бы слышали.
У меня, например, очень чуткий сон…
– Был бы чуткий сон, от собственного храпа просыпалась
бы, – вполголоса парировала Любка, оставив за собой последнее слово.
– А между прочим, – задумчиво пробормотала Надежда
скорее самой себе, – мне ночью показалось, что в палате кто-то ходит… Но я
не проснулась, – призналась она покаянно.
В это время в палату вошла сестра Людочка с обычной утренней
процедурой – она несла в руке четыре градусника.
– Дамы, дамы! Разбирайте термометры! – крикнула
она звонко.
– А куда перевели нашу Сырникову? – осведомилась
Анна Поросенко с ноткой осуждения.
– Да-да, куда вы дели нашу Революцию Михайловну? –
поддержала Любка.
– Как перевели? – Людочка изумленно уставилась на
пустую кровать. – Никто ее никуда не переводил… насколько я знаю…
Подождите-ка, я в журнале посмотрю.
Через несколько минут она вернулась, совершенно растерянная,
и сообщила:
– В журнале никаких пометок нет, а на Сырникову сегодня
и питание выписано, и лекарства, и процедуры… Куда же она подевалась? Может,
она самовольно домой ушла?
– Посреди ночи? – саркастически спросила
Надежда. – Да еще и одеяло с собой прихватила?
– А это как раз понятно, – вступила Любка, –
сейчас холодно, одежду она не смогла раздобыть, вот и завернулась в одеяло, как
индеец, все-таки теплее…
– И приличнее, – подтвердила Надежда.
– Что вы мне голову морочите? – рассердилась
Людочка. – Одеяло казенное прихватила, а халат и тапочки остались?!
Она побежала сообщить о ЧП дежурному врачу.
Надежда задумалась. Исчезновение Сырниковой очень ей не
нравилось. В то, что эта немолодая тетка сама куда-то отправилась посреди ночи
босиком и в одеяле, никто не поверит. Да она и не проснулась бы среди ночи.
Остается признать неприятный факт – Сырникову похитили. А
судя по тому, что они все ничего не слышали и даже не проснулись, Сырникову
перед похищением либо оглушили, либо чем-то усыпили.
– Странные дела творятся в этой больнице, –
сказала Надежда сама себе тихонько.
Опять-таки, рассуждая логически: кому могла понадобиться эта
старая галоша? Сокровищ мадам Сырникова не имела, рассчитывать на выкуп
похитителям не приходится: на месте родственников Надежда не только ничего не
заплатила бы за возвращение Велоры Михайловны, но, наоборот, приплатила бы за
то, чтобы ее не возвращали как можно дольше. Если бы, конечно, у нее было что
приплатить.
Надежда вспомнила последний визит к Сырниковой ее
племянницы, какими глазами та смотрела на беспрерывно ворчащую тетю, и
убедилась, что права.
Она снова задумалась, уставясь на пустую койку Сырниковой… И
вдруг ее осенило:
