Федор вытащил листки из папки. Ну-ка, посмотрим! Разложил на столе перед собой – одиннадцать стандартных листов бумаги, которые он сам же ребятам и раздал. И углубился в чтение.
Было около трех утра, когда Федор закончил работу. Тексты были внимательно прочитаны и рассортированы на две неравные стопки – в одной пять, в другой шесть. Некоторые листы Федор перекладывал из одной стопки в другую по несколько раз, подняв взор, полный сомнений, к потолку. Закончив, он еще раз пробежал строчки глазами. После чего перевернул листы оборотной стороной кверху и с удовлетворением рассмотрел отметки внизу. Все листы из меньшей стопки были помечены «нулем», из большей – «крестиком».
– Что и требовалось доказать! Я горжусь тобой, Федор! – сдержанно похвалил себя Алексеев, поднялся из-за стола и выключил настольную лампу.
Глава 16
Ватерлоо
Игорь Нгелу-Икиара положил ладонь на ручку двери и замер на миг. Минуту назад Вера сказала ему: «Ни пуха ни пера», а он, как она же его и научила, ответил: «К черту!» А Вера перекрестила его вслед. Из-за двери долетали голоса – знакомый бас Регины и незнакомый мужской фальцет, видимо, августейшего адвоката. Регина засмеялась. Торжествующе, как победительница.
Дизайнер все медлил, испытывая искушение повернуться и уйти. Ведь не сошелся же свет клином на Регине с ее модным домом, есть и другие. Его имя известно в определенных кругах, Игоря знают, зовут, предлагают выгодные контракты. Он хочет иметь свое дело? Будет у него свое дело! Рано или поздно, но будет! Часть денег у него есть, остальные дадут с радостью, но… Есть одно «но»! Почему ему нужна именно Регина? Ну… знакомое зло, бульдожья хватка, вечный соперник, который не даст расслабиться. Хороший менеджер, что нужно – из-под земли достанет. Не знал Игорек никого другого, на кого мог бы положиться так, как на бывшую работодательницу. Несмотря на гадкий нрав, нетерпимость к чужому мнению, буйволиное упрямство. Они работали в одной упряжке, и совсем неплохо работали. Она прислушивалась к его мнению, уступала в конце концов. Но в один прекрасный момент он почувствовал, что ему надоело скандалить по любому поводу и без повода, вопли ее кошачьи надоели, словечки, от которых покраснел бы даже биндюжник. Надоели ее грубость, хамство, жадность – мелкая дурацкая жадность! Ему казалось, что стоит попасть в столицу, и… Как он рвался отсюда!
Столица не обманула его ожиданий. Но, как ни странно… было нечто, что заставляло его испытывать чувство ностальгии на карнавальных богемных столичных тусовках. Он прекрасно знал, что это, но не желал признаться даже себе. Девушкам-швеям процитировал в шутку Ганнибала – о том, что лучше быть «первым в деревне, чем вторым в Риме». А ведь это не шутка. Это правда. Неужели он настолько честолюбив? Здесь он действительно был первым. И чувство радости жизни, и борьба имели место благодаря Регине. Там тоже была борьба, но другая. Жестокая, не на жизнь, а на смерть, тайные камни в его огород, нож за пазухой, слухи, сплетни, зависть…
Честный враг – большая удача. Так считают в Африке. Нужно признать, что Регина честный враг. Что думает, то и говорит. Никаких интриг, никаких закулисных телодвижений. Бьет сразу в лоб. Пожалуй, финт с Митрофаном – это проба пера, так сказать, в искусстве интриги. Уж очень он, Игорь Нгелу-Икиара, ее достал. Сейчас она выплеснет ему в физиономию свою новость. Страшная месть, торжество справедливости, утирание носа зарвавшемуся дизайнеру. В конечном счете, Митрофан ей удобнее. Он ее боится, им можно помыкать. И он ужасно хочет готовить показ к святому Валентину. Именно это держит его здесь, а вовсе не деньги. Ему и у Рощика хорошо. И костюмы для театра задаром шить ему тоже интересно. Уйдет Митрофан от Регины в конце концов. Так же, как два года назад ушел он сам. Хлопнет дверью и уйдет, чтобы никогда больше не возвращаться.
Так, может, ну ее на фиг, Регину? Ну, раскрутил он ее пять лет назад, сочинял, придумывал, творил, ну и что? Спетая песня. Идей у него много. Умные люди говорят, никогда не нужно возвращаться. А он пытается вернуться. Почему? Потому что… было что-то, сидело глубоко внутри маленькое, тайное чувство, нелепое, даже глупое… царапало в глубине, а он, суеверный, как все его соотечественники, не мог сказать – боже, какие глупости! Ему казалось, как бы это сказать… что Регина – его талисман! Странная связка, странное единение, устроенное неизвестно кем в насмешку, не иначе, бывшее залогом его успеха, фееричной дерзости комбинаций и не открытой еще никем новизны. Когда он разворачивал перед ней свои проекты, а она орала «нет», у него ноздри раздувались от восторга и желания немедленно сцепиться с ней. Что он и делал. И в итоге – победа! Регина уступала, смирялась, кидая на него исподлобья убийственные косяки. Драки ему не хватало, оказывается, с копьем наперевес. И легких танцующих прыжков вокруг поверженного врага.
Ему нужна Регина…
Вздохнув, дизайнер нажал на ручку двери. Вошел. Присутствующие повернулись к нему и замолчали. Митрофан сидел в углу на стуле, с затравленным выражением лица, в зеленых джинсах и красной до колен рубахе, рыжие патлы приглажены и собраны в пучок на затылке, крупные по-щенячьи кисти лежат на мосластых коленях. Регина, как богиня мщения, раздувая ноздри и горя взором, помещалась за столом. Сухой, как стручок, тип с брюзгливым выражением на узком лице, в черном костюме и клетчатой желто-зеленой бабочке (какая дикость!), похожий на распорядителя на похоронах, стоит у окна, руки сложены на груди.
– Региночка! – вскричал дизайнер, перелетая через комнату в немыслимо элегантном прыжке. – Извини, ради бога, за опоздание, не мог поймать тачку! Это тебе!
Он протянул ей белые парниковые тюльпаны, восково-прозрачные, с бледными узкими листьями. Запахло влагой и травой. Регина открыла было рот, но Игорек не дал ей и слова вымолвить.
– Прекрасно выглядишь, – сказал он восхищенно, падая в кресло напротив нее и вытягивая длинные ноги далеко под стол.
Ни Митрофана, ни сухого типа он, казалось, не заметил. Стручок поменял позу. Полуотвернувшись, он теперь заинтересованно смотрел в окно. Митрофан сжался в своем углу.
– Региночка! Я так виноват перед тобой!
Регина, казалось, была озадачена. Она подозрительно смотрела на дизайнера, приоткрыв рот.
– К сожалению, придется отложить наши планы, – продолжал Игорь. – Я возвращаюсь в столицу. Подвернулся интересный проект, жаль отказываться. Знаешь, я давно мечтал о выставке африканских моделей, тканей ручной выделки, ну, и все такое. Сейчас мировые дизайнеры торчат на Африке, удивительное дело! И вот кое-что сдвинулось с места. Завтра я в Москву, оттуда в Африку. Кения, Мали, Сенегал… Ты не представляешь себе, как я счастлив! Это, должно быть, твой адвокат? – Игорь словно только сейчас заметил типа в бабочке. Регина молча кивнула. Она чувствовала себя выбитой из седла. – А этот молодой человек? – продолжал он.
– Митрофан, – процедила Регина сквозь зубы. – Дизайнер. Ты видел его модели. Свадебные платья.
Митрофан побагровел.
– Прекрасная работа, – улыбнулся Игорек. – У вас большое будущее, молодой человек. Хотите, дайте мне ваши разработки, я покажу их кое-кому… там, у себя. Все-таки столица – это столица!
