На второй – Лидия Рогова в ярко-красном платье на мраморном, в черно-белую клетку, полу в мэрии. Красный шарф…
Снова манекен в сверкающем платье из магазина «Эльдорадо» – как сосулька на металлическом штыре мелочного киоска. Голубой шарф.
Сидящая на полу в театральном фойе Мария Тимофеевна Зверева с желтым шарфом на шее.
И последний снимок: красивая, как мечта, невеста на фоне счастливого семейства, пьющего кока-колу, висящая на черном шарфе. Из дамского магазина «Марина».
Пять ярких фотографий, пять неправдоподобных сюжетов. Федор и Савелий склонились над снимками.
– Кэп! – вдруг раздался радостный возглас над их головами. – Вы? Неужели? А мы с Региной вас вспоминали недавно – где это наш старый друг капитан Алексеев?
– Кажется, Игорь Нга… Нге… – произнес Федор. Ответной радости в его голосе не было.
– Нгелу-Икиара! Я! – Игорек наклонился к Федору и запечатлел на его щеке смачный поцелуй. Федор отшатнулся было, но опоздал. – Рад, очень рад, – щебетал дизайнер. – Часто вспоминал вас! Честное слово. А это ваши друзья? – Он приветливо посмотрел сначала на Савелия, потом на Колю. Зотов, не скрывая удивления, рассматривал Игорька. Коля криво ухмылялся.
– Мои друзья. Савелий, Николай, – представил их Федор.
– Очень приятно, – привстал Зотов, протягивая руку Игорю.
– И мне приятно, – заверил его дизайнер. – А вы тоже из полиции? – повернулся он к Коле.
– Оттуда, – не стал отпираться ухмыляющийся Астахов. – А вы… друг капитана Алексеева?
– О да, – многозначительно ответил дизайнер. – Мы с капитаном старые друзья. Правда, кэп?
– Правда, – ответил Федор. – Давненько не виделись. Вы все там же трудитесь? У Регины?
– С Региной я расстался два года назад, сразу же после смерти ее мужа. Помните, я говорил вам, что хочу уехать? И уехал. Вот прибыл на каникулы. Тянет сюда иногда. А вы капитан… или уже майор?
– Капитан… пока. – Федор не собирался рассказывать дизайнеру о переменах в своей жизни.
Игорь сел на свободный стул, не ожидая приглашения. На лице его появилось мечтательное выражение. Он, улыбаясь, расссматривал Федора, совершая массу изящных движений гибкими руками: гладил себя по гладкой блестящей голове ладонью, теребил серьгу, поправлял воротничок лимонно-желтой рубашки. В манжетах вспыхивали радугой цветные камешки.
– Можно я угощу вас… – предложил Игорь, но тут взгляд его упал на фотографии. – О, как интересно! – вскричал он. – Это же манекены! Те самые? И Лидия Рогова!
– Я видел вас на кладбище, – вдруг сказал Астахов. – С Региной. Вы были знакомы с Лидией Роговой?
– Не имел чести, – ответил дизайнер, не сводя взгляда с фотографий. – Сопровождал Регину по ее просьбе. Знаете, слабая женщина…
– А с Роговым? – спросил Коля, сгребая со стола фотографии и пряча их в конверт.
– Нет. А вы тоже занимаетесь расследованием? – Игорек с восхищением смотрел на Астахова. – Вместе с Федором? Вы тоже капитан? Уже нашли его?
– Кого?
– Убийцу!
– Тайна следствия, – ответил Николай.
– Значит, не нашли. Мы считаем, что это дело рук одного и того же маньяка. И Лидия, и манекены. А кто новая жертва с желтым шарфом? На фоне бархата цвета бургундского? Интересная цветовая гамма…
– Кто «мы»? – Коля проигнорировал вопрос дизайнера.
– Я, Регина, мои друзья. Весь город. Что вам заказать?
– Не стоит… – запротестовал было Федор, но Игорь живо его перебил:
– Кэп, я смертельно обижусь. Я так рад, что мы снова встретились!
Он положил руку на плечо Федору. Астахов ухмыльнулся и замаскировал смех кашлем.
– Хорошо, – сдался Федор, отодвигаясь. – Мне коньяк. Что тебе, Савелий?
– Тоже коньяк, – ответил тот. – Но мне, право, неловко, Игорь. Не нужно…
– Мне – водки! – перебил его Астахов.
– За дружбу! – провозгласил дизайнер. – За крепкую мужскую дружбу!
Они выпили, причем Коля едва не поперхнулся и снова закашлялся.
– А вы… когда к нам приехали? – спросил он вдруг, отдышавшись.
– Двадцать восьмого декабря, – ответил дизайнер.
– Двадцать девятого декабря повесили первую куклу, – сказал Коля, ни к кому не обращаясь.
– Это не я! – воскликнул Игорек, прикладывая руки к груди. – Я бы не смог, честное слово! Это… какие нервы нужно иметь! И что чувствовать! Поверьте, манекены – мои друзья.
– В каком смысле «чувствовать»? Что чувствовать?
– Не знаю что. Ненависть, может быть. Быть в ярости, забыть об опасности. Не слышать голос инстинкта самосохранения. Мне трудно судить.
– Ненависть к кому? К манекенам?
Дизайнер пожал плечами:
– Я допускаю, что этот человек был одержим… идеей.
– Какой, интересно? – В голосе Коли прозвучали скептические нотки.
– Трудно сказать. А какая идея у террористов? Они хотят справедливости и взрывают… мосты.
– Террористы? Вы серьезно? Почему вы вдруг вспомнили о террористах? – Астахов подозрительно посмотрел на дизайнера.
Игорь снова пожал плечами и промолчал. Поднялся из-за стола. Протянул коричневую руку сначала Савелию, потом Астахову. Колину ладонь задержал в своей, бегло заглянул ему в глаза. Снова чмокнул в щеку Федора. И снова тот не успел увернуться. Улыбнувшись и кивнув на прощание всем троим, дизайнер уплыл к своему столику, откуда за ними следили его друзья. Все трое проводили дизайнера взглядами.
– Близкий друг, говоришь? – произнес противным голосом Коля.
– Он проходил свидетелем в деле об убийстве известной тележурналистки, – холодно объяснил Федор. – Свои грязные намеки оставь при себе.
Коля хмыкнул:
– Какие намеки? И в голове не было. Все такие мнительные стали, просто ужас! А что это он тут болтал про террористов?
– Наверное, имел в виду, что вешают манекены террористы, – сказал Савелий.
Коля коротко взглянул на него и промолчал.
– А ты ему, Николай, понравился, – сказал Федор. – Имей в виду, у них всегда не хватает мужских моделей, можно неплохо подработать.
– Откуда инфа? – ухмыльнулся Астахов. – Тебе уже предлагали?
– Так я тебе и рассказал… Ладно, теперь к делу. Подводим черту. Савелий, тебе слово. Ты сегодня странно задумчив. Как ты оцениваешь ситуацию? Ты с твоим опытом… главного редактора и читающего человека. Давай.
– Я… это… даже не знаю… – произнес Зотов неуверенно. – Вы, ребята, профессионалы, вам виднее. Я слушаю вас и думаю: все это как-то… нереально. Даже для романа. А тем более для жизни… Зачем эти манекены? Игорь сказал, сильное чувство, да, согласен. Насчет террористов, я думаю, он пошутил. А причина сильного чувства в чем? Я все вспоминаю, где я читал про что-то похожее… ищу аналогии. Я больше разбираюсь в книгах, чем в жизни, вы же знаете.
