Две крупные бархатистые темно-коричневые рыбы дрались из-за
крошки корма, остервенело налетая друг на друга и стараясь нанести друг другу
тяжелые увечья.
«Самая настоящая пьяная драка, – виновато подумала
Лена, – что я сделала с бедными непьющими созданиями!»
– Во дают! – удивленно проговорил Николай. –
Что это с ними? Ну прямо как люди! А может, это они перед землетрясением?
– Каким еще землетрясением? – на этот раз
удивилась Лена.
– Ну, в этой, в Японии лягушки и рыбы землетрясения
предсказывают… как начинают беспокоиться – все, надо спасаться!
– Ну, мы-то не в Японии, – отмахнулась Лена, здесь
никаких землетрясений не бывает. Ты лучше не отвлекайся, расскажи про эту
Ольгу!
– Про какую Ольгу? – Николай недоуменно замолчал. –
Ах, про эту, про Теодоровну! Да чего там рассказывать, обычное дело! Заказуха!
Только она почему-то конспирацию разводила… ну просто цирк! – Николай
хрипло рассмеялся. Подумаешь! Заплатила, правда, хорошо… Всей работы на три
часа – а пять штук зеленых заработал…
– Она тебе заплатила за такую заметочку пять тысяч
долларов? – удивленно переспросила Лена.
– А что? – Николай приосанился. – Между
прочим, отличный материал получился… всем, кто читал, понравилось… пришлось,
конечно, две штуки выпускающему отдать, чтобы он другой материал снял и мою
заметку поставил… ну, да это святое дело. Бог велел делиться…
– Всем понравилось? – возмущенно повторила
Лена. – А как ты думаешь – профессору это понравилось? Облил приличного
человека грязью – и нисколько не жалеешь!
Николай пригорюнился и проговорил, подперев щеку кулаком:
– Ну почему все так не любят журналистов?
Чем мы хуже других людей? Папашка твой, между прочим, сам
виноват, нечего было в политику соваться, если сердце больное! И вообще, не
бывает дыма без огня! Почему он не обратился в газету, не потребовал дать
опровержение? Видать, рыльце-то у него было в пушку, не иначе!
Нечего романы крутить с аспиранточками, если не хочешь
неприятностей!
Неожиданно Николай уставился на Лену и проговорил со
злостью:
– А ты что здесь вынюхиваешь, выспрашиваешь? Чего тебе,
блин, н??до от независимого журналиста?
Лена поняла, что ее собеседник перешел в другую фазу
опьянения и от безобидной болтливости может переключиться на агрессивное
поведение, и решила, что пора с ним проститься. Она поднялась из-за стола и
сказала:
– У вас еще, наверное, есть работа, а мне пора домой,
пока еще метро не закрылось.
– Смыться хочешь? – выкрикнул журналист,
поднимаясь вслед за ней. – Пришла, разговорила меня, а теперь удираешь?
Вдруг он замолчал, как будто набрав в рот воды.
Лена не стала выяснять, что так подействовало на Николая,
она воспользовалась его замешательством и стремглав вылетела из кафе.
Причиной внезапной перемены в поведении журналиста было
появление в кафе светловолосого мужчины, до того худого, что модный льняной
костюм висел на нем, как на вешалке.
Перехватив взгляд худого мужчины, Николай угодливо
забормотал:
– Сергей Сергеич, я только кофейку выпил… я ни в одном
глазу, не подумайте… я только кофейку, чтобы не заснуть… все будет в порядке,
никаких проблем, вы не подумайте…
Однако светловолосый продолжал смотреть на него каким-то
странным, отрешенным взглядом.
Наконец он подошел и проговорил, с трудом справившись с
голосом:
– Кто это с тобой сейчас разговаривал? Вот эта девушка,
которая мимо меня пробежала, – кто она?
– Кто? – переспросил Николай, почувствовав, что
сегодня неприятности его миновали. – Да кто ее знает? Кажется, хочет на
работу устроиться, приехала откуда-то из провинции и ходит по газетам, место
ищет… расспрашивала, как да что, а потом вдруг вскочила и убежала…
– Из провинции? – странным голосом повторил Сергей
Сергеевич. – А откуда именно – не сказала?
– Не сказала, – как эхо повторил Николай, стараясь
не дышать в сторону высокого начальства.
– А почему с тобой говорила, а не в отдел кадров пошла?
И кто ей пропуск выписал?
– Не знаю… – Николай пожал плечами, – может,
кто-то из ребят на меня ее отфутболил…
– Ну ладно, – Сергей Сергеевич развернулся и пошел
к дверям, но уже у самого выхода бросил через плечо:
– Еще раз увижу во время смены пьяным – уволю к чертям
собачьим и сделаю так, что тебя только обертки для туалетной бумаги
редактировать возьмут!
* * *
Сергей шел по редакционному коридору, нахмурившись и ничего
вокруг себя не замечая.
Он был настолько погружен в свои мысли, что чуть не налетел
на старого корректора Василия Силантьевича. Корректор шарахнулся, удивленно
взглянул на заместителя главного редактора, который шел, как лунатик, и
недоуменно покачал головой.
«Значит, она вернулась, – думал Сергей, на этот раз нет
никакой ошибки. Если там, возле парикмахерской, я мог обознаться, то на этот
раз это действительно она. И нисколько она не изменилась, только волосы
зачем-то обстригла и перекрасилась. И самое главное, мне так и не удалось ее
забыть. До сих пор сердце бешено стучит и руки дрожат, как с похмелья… ну можно
ли так распускаться? Ведь она сбежала тогда, шесть лет назад, сбежала, не
простившись и ничего не объяснив… да и что объяснять? И без слов все ясно: я ей
не нужен, не был нужен тогда и не нужен сейчас… она пробежала мимо меня, как
будто я пустое место… ну сколько можно! Надо наконец справиться с собой, забыть
ее и жить нормальной человеческой жизнью…»
– Сергей Сергеевич, – снова повторила едва
поспевавшая за ним Рукавицына, – ну Сергей Сергеевич, мне за вами не
угнаться!
– А? Что? – Сергей встал, как вкопанный, и
растерянно уставился на женщину, – простите, Анна Юрьевна, я задумался.
Что вы хотели?
– Вы подпишете счет на программное обеспечение? Главный
в Москве, вы же знаете!
– Что? – Сергей провел рукой по лицу и
окончательно пришел в себя. – Программы? Давайте, подпишу!
* * *
Директор центра социологических исследований «Вариант» редко
видел своих сотрудников.
Он предпочитал общаться с ними через секретаря и референта.
Референт этот – мужчина между тридцатью и сорока, причем ближе к сорока имел
очень незаметную внешность, тихий голос и скромные манеры. Одевался он тоже
очень скромно и незаметно. Росту референт был среднего, волосы у него были
пепельные, виски чуть тронуты сединой, глаза же самого обычного блекло-серого
цвета. Референт обычно сам ставил задачи сотрудникам центра и сам выслушивал их
отчеты. Для этой цели он вызывал их в свой кабинет, который располагался по
соседству с кабинетом директора. Но у того были пятидесятиметровые хоромы,
отделанные с большим вкусом и за бешеные деньги – бежевые стены, кожаная мягкая
мебель цвета топленого молока, шоколадный ковер на полу, шкафы карельской березы
и письменный стол размером с аэродром где-нибудь в небольшом военном городке.
