– Кого же это?
– Тех, кто так же, как Охлопков и Черепахин, проиграли
в конкурентной борьбе, но только остались живы.
Надежда развернула очередную газету и прочитала заголовок:
«Сиятельный Казанова».
– Это тут причем? – удивленно спросила Лена.
– А вот послушай.
«Волна скандальных историй с сексуальным оттенком докатилась
и до нашего города. После того, что случилось в свое время с Президентом США
Клинтоном и с Генеральным прокурором нашей страны, инцидент в
Инженерно-техническом институте может показаться не заслуживающим внимания,
однако, учитывая пост, который занимает главный герой этой истории, мы не можем
оставить этот случай без внимания. Как нам стало известно, одна из сотрудниц
этого института долго и безуспешно добивалась приема у заведующего одной из
кафедр для решения своего личного вопроса. Не сумев пробиться к зазнавшемуся
чинуше в рабочее время, она осталась в институте после работы, чтобы
перехватить начальника, когда он будет возвращаться домой, и попытаться решить
свой вопрос. Время шло, однако начальник все не выходил из своего кабинета.
Потерявшая терпение девушка толкнула дверь приемной, и та оказалось не заперта.
Каково же было ее изумление, более того – какой шок пережила
скромная девушка, когда увидела своего начальника, светило науки, предающегося
разгульным радостям плоти с молодой аспиранткой…
Мы не стали бы писать об этой, в общем-то заурядной истории
– как говорил Карлсон, дело житейское, – если бы не ряд вопросов, который
невольно возникает у любого честного человека. Во-первых, кому мы доверяем
воспитание подрастающего поколения? Во-вторых, не все ли диссертации в этом
институте „защищаются“ подобным образом? И в-третьих, как люди с подобным
моральным обликом могут выдвигать свою кандидатуру в городское Законодательное
собрание?»
– Каков язык! – скривилась Надежда, дочитав
заметку. – Чего стоят хотя бы «разгульные радости плоти»! Или это – «одна
из сотрудниц… одной из кафедр»… в общем, как пелось в очень известной советской
песне – «если кто-то кое-где у нас порой…»
– Чем вас заинтересовала эта заметка? –
поинтересовалась Лена. – По-моему, к нашей истории она не имеет отношения.
– Очень даже имеет! Ты же слышала последнюю фразу –
насчет выборов в Законодательное собрание? Значит, этот профессор, или кто он
там, выдвигал свою кандидатуру на выборах. И вот посмотри-ка в нашу ведомость:
именно в тот день, когда опубликована эта заметка, кому-то, скрывающемуся под
псевдонимом Утконос, выплачена энная сумма. Гораздо меньшая, чем таинственному
Видоплясову, ну так и работа не сравнимая с заказным убийством! Подумаешь,
настрочить поганенькую статейку!
– Но ведь здесь нет ни имени профессора, ни названия
кафедры… разве такая публикация могла сыграть серьезную роль в предвыборной
борьбе? Да и найти его по таким неполным данным будет сложно…
– Ну, найти его не так уж сложно – в институте не так
уж много кафедр, даже в таком крупном.
Насчет того, могла ли такая заметка сыграть роль: мне
кажется, профессора могли просто припугнуть, дать понять, что начнется, если он
не снимет свою кандидатуру. Все это можно выяснить.
А начать можно с автора этой заметки, вот здесь его фамилия
– Н. Уточкин. Кстати, весьма созвучно с псевдонимом Утконос… газета «Невский
вестник» за двадцатое апреля. Но сейчас, – Надежда взглянула на
часы, – мне нужно срочно ехать домой, а то голодный муж, вернувшись с
работы, обойдется со мной хуже, чем центр «Вариант» с этим несчастным
профессором…
– Ну уж и несчастным! Сам виноват, нечего было с
аспирантками шашни крутить… или уж хота бы двери закрывал!
– Вот видишь, – обернулась Надежда, которая была
уже в дверях, – даже ты поверила тому, что прочитала в этой заметке!
Все-таки печатное слово – огромная сила, не зря журналистов называют «четвертой
властью»!
Оставшись одна, Лена раздраженно забегала по квартире. Так
хорошо все складывалось, они уже почти у цели, но тут, видите ли, этой Надежде
Николаевне срочно понадобилось домой. Мужа, видите ли, нужно ей кормить, как
будто он маленький ребенок, сам взять не может!
Будь на месте Лены замужняя женщина, она бы ничуть не
удивилась Надеждиной прыти. Любая замужняя женщина, за редким исключением,
конечно, твердо знает, что кормить мужа по приходе его с работы – это
неизбежное событие, от которого не отвертеться. Ибо мужчина приходит с работы
всегда голодный, а оттого сердитый. И если немедленно не напихать его едой, он
может быть социально опасен. От сытого же и сонного мужа хитростью и лаской
можно добиться каких угодно уступок. Лена никогда не была замужем, оттого и
возмущалась поведением Надежды. Ей очень не хотелось откладывать расследование
на завтра.
Лена несколько минут боролась с искушением, но рука сама
потянулась к телефонной трубке.
Набрав номер, напечатанный на последней странице газеты, она
услышала приветливый голос:
– Газета «Невский вестник»!
Лена спросила, как связаться с корреспондентом Уточкиным, и
ее переключили на другой номер.
На этот раз трубку не снимали очень долго.
Наконец в динамике послышался шум, как будто Лена позвонила
на вокзал или в среднюю школу во время большой перемены, и молодой запыхавшийся
голос прокричал:
– Демидов!
– А могу я попросить Уточкина?
– Уточкина? – переспросил парень и, крикнув
куда-то в пространство:
– Коля! Ложкин! Это тебя! – с грохотом швырнул
трубку на что-то железное.
Некоторое время никто не отвечал, и Лена слушала все тот же
неумолкающий гул, наконец раздался новый голос, на этот раз хриплый и
прокуренный:
– Алло, вы кого ждете?
– Уточкина.
– Коля, Маслов! – крикнул хриплый. – Это
тебя! – и трубка снова с грохотом упала.
Наконец послышался новый голос, высокий и резкий:
– Маслов у телефона.
– Но мне нужен не Маслов, а Уточкин! – проговорила
Лена, окончательно теряя терпение.
– Но это тоже я, – недовольно ответил
собеседник, – и если вас интересует Ложкин – это тоже я.
– Это что же – вы как Господь Бог едины в трех лицах?
Или у вас просто тройная фамилия?
– Да нет, я пишу под несколькими псевдонимами, как
большинство журналистов. Иначе в газете бесконечно повторялись бы одни и те же
фамилии., короче, что вы хотели? У меня времени совсем нет!
– Заметка «Сиятельный Казанова» – ваша? неожиданно
спросила Лена, постаравшись вложить в голос как можно больше суровости.
– Какая? – переспросил журналист. – Думаете,
я помню все свои материалы? Особенно по названиям!
Лене показалось, что голос журналиста стал напряженным и
испуганным, и она продолжила с прежней строгостью:
