— Ну что я вам могу сказать, — замямлил он, —
дрянное дело с этими деньгами получилось. Зам у меня был.., вроде нормальный
мужик, со связями, никогда не пакостил. А тут, видно, на деньги большие
польстился и загнал их куда-то на сторону. А зам по безопасности — Юра
Костромин, из комитетчиков бывших, — похоже, прозевал это дело или сам его
шлепнул.
Я ему велел деньги искать, если жить хочет…
Мишаня вдруг очнулся и шарахнул по столу волосатым кулаком:
— С шестерками своими не можешь разобраться! Да мы тебя
сожрем — не подавимся! Мразь болотная! Ты себя кем воображаешь?
— Погоди, погоди, Мишаня, — с ласковой улыбкой
остановил его Ленчик, — не кипятись.
Артур — мужик авторитетный, ну, может, не понял, по жизни, в
какое дерьмо вляпался, так мы ему объяснили. Теперь он все понял. Правда ведь,
Артур, понял?
— Конечно, мужики, я понял. Я разберусь, не
сомневайтесь.
— Мы и не сомневаемся. Три дня, говоришь?
Пусть будет три дня.
Артур Виленович ни про какие три дня не говорил, но намек
понял и возражать не стал.
— Как ты говоришь, — продолжал Ленчик, —
твоего зама-то зовут? Не того, что грохнули, а по безопасности?
— Костромин.
— Ну, Артур, ты извини, но мы с ним сами все-таки
поговорим. Для верности. А то вдруг он тоже не понимает? У вас тут в банке все
какие-то непонятливые.
Артур Виленович промолчал. Возражать «братьям» при таком
раскладе было опасно, согласиться — и унизительно, и опять же опасно: это значит
показать свою слабость и неумение справиться с собственными людьми. Таким
людям, как «братья», слабость показывать нельзя — это все равно что волку
подставить незащищенное горло. Хотя он как-то случайно смотрел по телевизору
передачу, где чудак-биолог утверждал, что для волка чужое незащищенное горло
означает капитуляцию, и благородный хищник не вцепится в него зубами, а скромно
отвернется.
Н-да, хотел бы он посмотреть, решится ли сам биолог на такой
эксперимент! Кроме того, волки и «братья» Косые — не одно и то же.
«Братья» встали, считая разговор оконченным, и вышли, не
прощаясь. Управляющий банком сидел за столом, потупясь. Ему было очень
нехорошо. Он и так знал, что, как справедливо выразился Ленчик, вляпался в
дерьмо, но до сегодняшнего дня не подозревал, что увяз в нем по уши.
Тем временем Косые с охраной спустились этажом ниже и
подошли к кабинету Костромина.
Юрий Николаевич не ждал, что они снизойдут до него, и к
дверям не выскочил. Он сидел у себя в кабинете и мирно разговаривал по
телефону.
«Братья» ворвались к нему, как пираты на захваченный корабль
противника. Часть охраны они взяли с собой — пусть мальцы видят, что старики
еще многое могут. Ленчик в два шага пересек кабинет, заехал Костромину в
свободное от телефонной трубки ухо, а саму трубку, которую Костромин от
неожиданности выпустил из рук, перехватил в воздухе и оторвал от аппарата.
Юрий Николаевич осел в кресле и в ужасе уставился на
нежданных гостей. Мишаня подскочил к нему с другой стороны, схватил волосатой
лапой за нижнюю челюсть, так что Костромин открыл рот, и тут же Мишаня засунул
ему туда ствол огромного револьвера.
Костромин посерел лицом и облился холодным потом. Кисловатый
привкус металла во рту и жирная горечь смазки пронзили его невыразимым ужасом.
Это был вкус и запах смерти. Костромин ни о чем не думал, страх составлял все
его существо. Жизнь закончилась, и никакие ее картины не проходили у Костромина
перед глазами, как это непременно бывает с героями литературных произведений. Были
только ужас и металл во рту. Мишаня, увеличивая эффект, прокрутил барабан
револьвера. Убедившись, что жертва доведена до нужной кондиции, он хриплым
голосом спросил:
— Ну что, голубь, обмочился? Теперь слушай меня. Я не
говорю, чтобы ты слушал внимательно — ты еще никогда в жизни так внимательно не
слушал. Так вот. Я тебя даже не спрашиваю, сам ты спер наши деньги или просто
пронюхал про своего дружка. Мне только одно нужно, чтобы через три дня деньги
были у нас. Как ты это сделаешь — твой вопрос, но ты это сделаешь обязательно.
Иначе… — И барабан револьвера снова прокрутился со страшным лязгом.
Мишаня убрал револьвер. Костромин закрыл рот, но не
избавился от мерзкого привкуса. Откашлявшись и пытаясь преодолеть
отвратительную слабость, он проговорил:
— Девчонка его все знает, где деньги. Я ее пасу, она
меня к кассе приведет…
— Это хорошо, — улыбнулся Мишаня, — это очень
хорошо, только не забудь, что у тебя всего три дня. А с девчонкой мы поговорим,
обязательно поговорим, это уж ты будь уверен.
* * *
Надежда вызвала Лену к себе для разговора.
Лена приехала вечером после работы, удивленная, что за ней
нет слежки.
— Садись, кофе хочешь? Слушай меня внимательно, Лена.
Похоже, втянули тебя в очень неприятную историю. По моим представлениям события
развивались следующим образом. Старые друзья, одноклассники, работали вместе в
банке, и кому-то из них пришла в голову мысль похитить в собственном учреждении
кругленькую сумму денег. В стране кризис, банки лопаются, как грибы-дождевики,
доллар лезет вверх, и на всех не хватит.
Жизнь банкира весьма тяжелая, много риска и никаких
гарантий. Твоему Строганову было сорок пять лет, он и рассудил — вот, не дай
Бог, лопнет банк, — куда ему податься? В другой банк? Там место занято,
опять же возраст. С нуля начинать — и время не подходящее, и сноровка не та.
Вот он и решил пока не поздно ограбить собственный банк и
смыться с деньгами. И разработали они план. Нашел Строганов в институте девочку
скромную, тихую, небогатую, а самое главное — ни родственников сильных, ни
знакомств, никто тебя не знает. Протащил он тебя в банк, влюбил в себя, но
сначала немного недооценил, потому что, наблюдая за тобой, понял, что может
тебя использовать еще лучше, чем раньше задумал. А задумал он кинуть своего
приятеля Костромина и кто там с ним еще был. Костромин был в курсе того, что
тебя используют, как свидетеля смерти Строганова. А Александр Васильевич решил
пойти дальше и привлечь тебя потом уже лично к своему плану.
Деньги должны были быть переведены на Кипр с помощью
небезызвестного тебе Гарика. А Строганов перевел деньги в Англию, опять же с
помощью Гарика. Он планировал после своей мнимой смерти исчезнуть, послать тебя
в Англию, а самому потом встретиться с тобой там. А уж что дальше он собирался
с тобой делать, ты меня не спрашивай, не знаю я.
Лена сидела бледная и только согласно кивала головой.
— Идем дальше. Во всей этой истории только ты сделала
именно то, что должна была. Ты, увидев взрыв машины и гибель Строганова,
перенесла ужасное потрясение, плакала и подтвердила милиции и банковским, что
Строганов сел в машину и взорвался. А еще ты сказала, что больше никого рядом с
машиной не видела. И вообще ничего странного не заметила.
