— В последнее время достаточно часто, — ответила
Ольга Варсанофьевна, — домой не торопился. Здесь посидит, на крышу ходил.
— На крышу? — очнулась Лена. — Зачем на
крышу?
Старушка рассмеялась.
— Это у нас с братом Васей еще в детстве такая игра
была. Вот пойдемте. — Она прошла в соседнюю комнату.
Там стояли только кровать, письменный стол и большой фикус в
кадке.
— Ой, — Надежда бросилась к фикусу как к близкому
человеку, — сто лет его не видела, думала, больше фикусов ни у кого не
осталось!
Ольга Варсанофьевна выглядела очень довольной.
— Куда же он денется? Так с ним вместе и живем.
Окно было странной формы — низкое, полукруглое.
— Открывайте, Надя, смелее!
Они выглянули в раскрытое окно. Квартира Ольги Варсанофьевны
располагалась не совсем на пятом этаже, а как бы на четвертом с половиной, в
мезонине. Из окна можно было вылезти прямо на крышу и оказаться в маленьком
закутке. С одной стороны он был отгорожен глухой стеной соседнего шестиэтажного
дома, а с другой от всей остальной крыши его отделяла железная решетка.
— Это управдом во время войны поставил, —
объяснила Ольга Варсанофьевна, — там склад был на чердаке… А когда мы с
братом маленькие были, то по всей крыше можно было бегать.
В закутке еще оставались старые деревянные ящики для цветов
и прохудившиеся кастрюли.
— Пока тетя Аглая здесь жила, у нее целый огород
был, — вспоминала Ольга Варсанофьевна, — да и я цветы любила сажать.
Мама садик наш называла Аркадией… Но теперь уж трудно мне…
— Я к вам в мае приду и посажу, — живо
откликнулась Надежда, — и семена принесу. Такой садик сделаем —
залюбуетесь!
— Спасибо вам, Надя. А вон там у нас с братом тайник
был. — Она показала в угол. — В стене кирпич вынимается. И Саша,
конечно, про тайник знал. Вы, Лена, помоложе, ну-ка посмотрите, что там.
Лена, обменявшись взглядом с Надеждой, вылезла на крышу. Вот
нужный кирпич в углу. Лена осторожно вынула кирпич и вытащила из углубления
плоскую жестяную коробочку. Коробочка была старая, наверняка он выпросил ее у
той же Ольги Варсанофьевны. Сверху лежали деньги, около пяти тысяч долларов,
паспорт, естественно, фальшивый, с фотографией Александра Строганова,
авиабилет, не на ту дату, что у Лены, а позже, и не в Лондон, а в Вену, и
маленький листок тонкой, почти прозрачной бумаги с напечатанной на нем цепочкой
цифр. А сверху на листке был адрес — Лондон, «Лайон-Банк», Флит-стрит, 18.
Лена быстро выхватила листок из общей стопки и закрыла
коробочку. В комнате она показала содержимое коробки Ольге Варсанофьевне. Та не
выразила особого удивления, только горестно покачивала головой.
— Он говорил: тетя Оля, если узнаешь, что меня убили —
не верь, даже если по телевизору своими глазами увидишь — все равно не верь.
Я потом к тебе сам приду и все объясню.
— Убили его, — Лена уже плакала навзрыд, —
милиция точно установила.
— Я знаю, — вздохнула Ольга Варсанофьевна, —
раз не пришел, значит, несчастье случилось.
А ты, девочка, успокойся. Его уж не вернешь.
— Я хочу знать, кто его убил! — упрямо проговорила
Лена сквозь слезы.
Ольга Варсанофьевна взглянула на Надежду, та беспомощно
развела руки — что тут сделаешь?!
— Что будем делать с этим? — обратилась Надежда к
старушке, указывая на коробку. — Деньги все-таки…
— А зачем они мне? — живо откликнулась та. —
Пусть там и лежат до случая. Только вот что, — она посмотрела Лене в
глаза, — Надя говорила, у тебя неприятности. — Она наугад разделила
пачку денег пополам и сунула их Лене:
— Это на крайний случай. Знаешь, бывает, пустяк
какой-то, а поможет.
Потом она вдруг обняла Лену и поцеловала.
— Береги себя, он тебя любил…
У Лены не было ни сил, ни желания разубеждать старушку.
Раздался звонок в дверь.
— Кто еще? — побледнела Надежда, — Лена, иди
в ту комнату.
Ольга Варсанофьевна уже беседовала с нежданной гостьей.
— Надя, идите сюда, это по вашу душу!
В прихожей стояла женщина помоложе Надежды, но в глазах у
нее было такое, что она казалась глубокой старухой. В глазах у женщины было
горе, причем не сиюминутное, не только что случившееся, а давнишнее, но такое
сильное, что привыкнуть к нему невозможно.
— Познакомьтесь, Надя, соседка моя, Инна.
Беда у нее, просит вас о помощи.
— Ольга Варсанофьевна, вы уж сами расскажите, а я
побегу. — И Инна помчалась вниз по лестнице.
— Ох, Надя, такое у женщины несчастье, что врагу
злейшему не пожелаешь. Она сына одна растила, ушел он в армию, попал в плен в
Чечне, и после этого с головой у него не в порядке, тронулся умом от ужаса.
Всего девятнадцать лет мальчику.
У Надежды сжалось сердце, она в который раз мысленно
поблагодарила Бога, что он послал ей дочку, а не сына, хоть этих материнских
страхов она избежала.
— Сначала совсем плох был, потом стал мать узнавать,
потом вдруг ухудшение, лежит как мертвый, предлагали в больницу забрать, Инна
не дала, — с горечью продолжала старушка, — а третьего дня вдруг
встал, по дому ходит, бегает прямо, все хватает, но совершенно ничего не
соображает, прямо хуже младенца. И сильный такой, не справиться с ним. Оставить
одного ни на секунду нельзя — дом подожжет или над собой что сделает. Инна
боится, что соседи узнают, вызовут из психбольницы транспорт, заберут сына, там
он навсегда и останется. И просит она тебя хоть временно продукты покупать,
лекарства. Она заплатит.
— Да мне нетрудно, все равно в эту парадную хожу.
Завтра к ней с утра зайду.
Опять раздался звонок в дверь.
— Да что это сегодня ко мне прямо нашествие! —
удивлялась старушка.
На пороге стояли «Дионисы», как всегда, двое.
Они принесли Ольге Варсанофьевне документы по открытию
благотворительного фонда имени композитора Верстовского.
— Спасибо, молодые люди, но сегодня уже поздно, я уж
сама потом просмотрю, а вы приходите утречком. Дам вот моих знакомых подвезите.
При виде Лены «Дионисы» оживились и выразили согласие.
— Всегда пожалуйста! — галантно воскликнул
старший.
В машине Надежда безапелляционным тоном сказала:
— Сначала подвозим девушку!
«Дионисы» разочарованно подчинились. Они с шиком подвезли
Лену прямо к подъезду и задержались немного, расспрашивая Надежду, как ехать к
ней.
Лена вошла в полутемный подъезд, и тут же из угла к ней
метнулись какие-то тени. Один из нападавших ударил ее в живот, другой стал
вырывать сумочку. Лена завопила как резаная, моля Бога, чтобы «Дионисы» с
Надеждой не успели уехать. Сумочку она инстинктивно прижала к себе и вцепилась
в нее, что было сил. Один хулиган отнимал у нее сумку, другой бил куда попало.
