* * *
В банке уже все знали, что прокуратура производила
эксгумацию останков тела Строганова, что эксперт по зубам определил, что труп
принадлежит покойному заместителю управляющего и никому больше.
Лена была в таком состоянии, как будто все началось сначала,
как будто только что прогремел взрыв, и она увидела огненный смерч, в котором
сгорел Александр. Ведь она была почти уверена, что он жив, что они еще
встретятся, и она хоть ненадолго сможет забыться в его объятиях.
Он в свое время разбудил в ней такую бурю чувств, ее до сих
пор страшно тянуло к нему.
Только после его смерти она поняла, что такое одиночество.
Даже после смерти родителей Лена не испытывала такого. Тогда было страшное
горе, тяжелое, изнуряющее, а теперь ко всему прибавилось еще и женское
одиночество. Она ворочалась ночами без сна, вспоминая время, проведенное с
Александром.
Он никогда не любил ее, она нужна ему для реализации своих
преступных замыслов, но вспоминая его руки, его губы, блуждающие по ее телу,
она отказывалась в это поверить. Сможет ли она когда-нибудь его забыть? И
сможет ли она полюбить кого-нибудь, даже если встретит подходящего человека?
И вот, когда у нее появилась надежда, что Александр жив, что
она сможет заглянуть снова в его непроницаемые глаза, разгладить маленькую
морщинку у него на переносице, все рухнуло.
В этот день Лена никому ничего не сказала, просто ушла с
работы. Все равно ее скоро уволят, а сидеть и слушать шушуканье за спиной у нее
не было больше сил. Она тащилась от метро пешком домой, чтобы закрыться в своей
комнате, лечь, укрыться с головой и не о чем не думать, ею овладела странная
апатия, как вдруг ее окликнули из припаркованной машины. Лена оглянулась и
узнала Вовчика. Она подошла машинально.
— Привет, что это ты на машине, у тебя же прав нету?
Вовчик ленился ходить на курсы, а хотел права просто купить,
но отец его тут уперся, он говорил, что Вовчик либо сам разобьется, либо
кого-нибудь угробит, так что при расплате никаких денег не хватит, а то и
тюрьмой дело кончится. Теперь Вовчик гордо ответил, что взял себя в руки и сдал
на права, и отец отдал ему свою старую машину.
— Ну что, — сказал Вовчик, — видел я по
телевизору, что от твоего хахаля осталось.
— Ты за тем приехал, чтобы мне это сообщить?
Вовчик не смутился.
— А я тебя предупреждал, чтобы с ним не связывалась —
банкиры долго не живут!
Мгновенно Лену охватил приступ неистовой ярости. Она обежала
машину, открыла дверцу и скользнула на переднее сиденье рядом с Вовчиком.
— Так это не ты ли здесь руку приложил? — спросила
она свистящим шепотом и вцепилась в лацканы Вовчиковой куртки. — Да я же
тебя сейчас собственными руками задушу, да я жизнь на это положу, но тебя убью…
— Ленка, ты что? — отбивался Вовчик. — Да ты
рехнулась, что ли? Нужно мне было больно на убийство идти, да он тебя все равно
бы скоро бросил.
— А ты откуда знаешь? Ты вообще откуда знаешь, что мы с
ним? Я тебе ничего не говорила.
— Отпусти меня. А то не скажу! Ну следил я за вами, ну
и что. Видел, как ты с ним в ту квартиру ходила.., где вы трахались…
Лену передернуло.
— А если ты думаешь, что одна у него была, то
ошибаешься, — продолжал Вовчик.
— А с кем ты его еще видел? — встрепенулась Лена.
— Ну прямо с бабой-то я его не видел, но зато видел,
как он еще в один дом так же осторожно ходил. Вы ведь тоже поодиночке
приходили. Так и тут — идет он, оглядывается, машину в стороне ставит, а какая
баба туда приходила — я без понятия, в лицо-то я ее не знаю.
— Где это было?
— В районе Сенной площади.
— Вези меня сейчас туда, — решительно
распорядилась Лена, — покажешь на месте.
— Да зачем тебе? — заупрямился Вовчик.
— Вези, тебе все равно делать нечего.
— С чего ты взяла, что мне делать нечего?
— Тебе всегда делать нечего, иначе бы ты не приперся
сегодня на меня смотреть, как я переживаю.
— Смотри, — сказал Вовчик, остановившись в
маленьком переулке, — вон там, во дворе.
— А парадная какая?
— Парадная третья, а больше я ничего не знаю.
Дом был небольшой, четырехэтажный, вернее, пятый этаж был,
но странный — невысокий с маленькими окнами. Что Александр мог делать в этом
доме? Куда он мог ходить украдкой? Вовчик ошибается, думая, что тут дела
любовные. Нет, Лена могла бы приблизиться к разгадке тайны гибели Строганова и
пропавших денег, что-то подсказывало ей это. Что ж, надо уходить, пока она
ничего не может выяснить, не торчать же тут без толку.
— Едем домой, Вовчик, и больше ты за мной не шпионь.
— Ладно, Ленка, я, конечно, по-свински себя вел, но
неужели мы с тобой больше не увидимся?
— Ох, Вовчик, оставь ты меня в покое и не болтай никому
ничего! — с сердцем сказала Лена.
* * *
На следующий день Лена в задумчивости вышла из метро «Сенная
площадь» и пошла к переулку, что указал ей вчера Вовчик. Зачем она это делает,
она и сама не знала. Может быть, если она узнает, зачем Александр ходил в этот
дом, ей станет ясно, из-за чего он погиб? Кто его убил? То есть, из-за чего,
она знала — из-за больших денег.
Но кто-то сумел помешать его планам, убил сначала его, а
потом Гарика. И теперь злоумышленники считают, что Лене что-то известно. Но
Лена ничего не знает, кроме того, что Александр купил ей билет в Англию и
достал фальшивый паспорт с английской визой…
Из нужной парадной в??шла женщина и, устало передвигая ноги,
направилась к воротам. Женщина тащила за собой пустую сумку на колесиках.
Поравнявшись с Леной, женщина замедлила шаги, потом
остановилась, что-то вспомнив, пошарила по карманам, убедилась, что все нужное
на месте, и хотела было идти дальше, но Лена несмело ее окликнула:
— Простите, вы не Надежда Николаевна?
Женщина вгляделась в Лену и ахнула:
— Господи, Леночка! Как же ты изменилась, такая стала
красавица!
Надежда Николаевна была подругой Лениной мамы, не самой близкой,
но раньше, в детстве, Лена помнит, что они встречались довольно часто. Брат
долго дружил с Аленой, Надеждиной дочкой, они были почти одного возраста. А
потом Алена вышла замуж, брат женился, родители уехали за границу. Потом
случилась трагедия. Лена вспомнила, как Надежда Николаевна звонила после смерти
родителей, предлагала помощь, но чем она могла помочь? Да и Лена тогда никого
не хотела видеть.
— А вы, Надежда Николаевна, разве тут живете?
— Да нет, — та махнула рукой, — работаю я
тут. Ты торопишься? А то пойдем куда-нибудь, поговорим, расскажешь, как ты
живешь.
