— Что поделать, дорогой, какие документы достал, с теми
и живу, других Бог не дал.
И тут у Юрия Николаевича возникла идея — сам он человек
серьезный, достаточно законопослушный. Наружное наблюдение — это одно, а если
он или его сотрудники проникнут с целью сбора информации в офис клиента, —
а у того наверняка понатыкано везде разных охранных систем, телекамер и
прочего, и зафиксирует он на видеокассете факт взлома и проникновения — так
потом ведь не отмоешься! А не отправить ли туда вот этого проходимца — с него и
взятки гладки, его если и поймают, то никому его особа не интересна.
Костромин пообещал Максу не сдавать того в милицию, да еще
заплатить неплохие — по меркам Макса — деньги, если тот залезет в нужный офис,
откроет несгораемый шкаф и переснимет для Костромина кое-какие финансовые и
бухгалтерские документы. Макс довольно легко согласился и ловко справился с
поставленной задачей.
Костромин понял: ему в руки попал подлинный талант.
Переснятые документы помогли выяснить действительное
состояние дел потенциального получателя — состояние было препаршивым, так что в
кредите ему отказали, — а Костромин посчитал новое знакомство ценным и,
пользуясь методом кнута и пряника, то есть поочередно угрожая Максу милицией и
подкидывая ему небольшие суммы денег, использовал его для выполнения разного
рода мелких делишек, слишком дурно пахнущих, чтобы ими занимался сам Юрий
Николаевич. Были у него раньше, в прошлой жизни, свои информаторы, да они не
годились, потому что Юрий Николаевич в Комитете специализировался
преимущественно на режимных предприятиях, а там работал народ немолодой, за
много лет привыкший действовать по указке, и сейчас, при новых условиях работы,
они терялись и не удовлетворяли повышенным требованиям.
И в этот раз, когда возникла проблема с обыском в квартире
Лены Барташовой, и Светлана, с чисто женским коварством, предложила свой план,
Костромин сразу же вспомнил о секретном сотруднике. Поскольку Макс был нужен
ему довольно часто и в самый неожиданный момент, то Костромин купил ему
пейджер. Макс очень пейджером гордился — ему казалось, что теперь он —
настоящий деловой человек.
Костромин передал ему на пейджер просьбу встретиться в
обычном месте, и Макс примчался мгновенно: он знал, что вызовы от шефа всегда
приносили ему деньги, и летел на встречу на крыльях любви. К деньгам,
разумеется.
* * *
Ангелине было ужасно скучно. Она отвела сына в бассейн, и
теперь надо было убить на что-то часа полтора времени. Она плелась по улице
нога за ногу, любуясь своим отражением в стеклах витрин.
Конечно, можно было пройтись по магазинам, но доехать до
приличных магазинов она не успела бы, а здесь возле бассейна были такие
лавчонки, куда респектабельной женщине и заходить-то стыдно.
Кроме того, ходить по магазинам без денег — это какой-то
садомазохизм. Ангелина обычно бегала по магазинам со скоростью три-четыре
тысячи в час. Это если не делать крупных покупок. Но муж совершенно ни на что
не годился, денег жене почти не приносил (разве можно было назвать деньгами ту
мелочь, что ему удавалось заработать!), так что Ангелина уже забыла, когда она
получала настоящее удовольствие от жизни.
Боковым зрением она заметила, что рядом с ней возле самого
тротуара медленно едет машина.
Осторожно скосив глаза, Ангелина разглядела: машина была так
себе, даже не «мерседес», всего лишь «вольво», но ухоженная. За рулем сидел
жгучий брюнет довольно пошлого вида в неплохом костюме, но скверно
подстриженный и пожирал ее, Ангелину, глазами. Это, конечно, говорило о его
хорошем вкусе. Сегодня Ангелина была очень довольна своей внешностью: она
попробовала новую краску для волос, и эффект превзошел все ее ожидания — волосы
приобрели изумительный цвет, в котором было что-то от малиновой роскоши
бархатного переходящего знамени «Победителю в социалистическом соревновании»,
что-то от строгого канцелярского фиолетового цвета, каким отливает штамп
«Уплачено», и немного тропической яркости, по словам очевидцев, присущей
закатам на острове Борнео.
Короче, Ангелина была собой довольна и вполне понимала
восторг, светившийся в глазах брюнета за рулем. Заметив ее осторожный взгляд,
брюнет расцвел, распахнул дверцу машины и выскочил перед ней на тротуар,
протягивая букет пунцовых роз.
— Девушка! — чуть не на всю улицу завопил
галантный кавказец. — Я второй день на тебя любуюсь, такой красоты никогда
в жизни не встречал, поедем в самый хороший ресторан, я от тебя исключительно
без ума!
— Тише, тише, — зашикала Ангелина, — на нас и
так все смотрят. Ишь, выдумал — ресторан!
Я тебя знать не знаю! К тебе только сядь в машину — и
поминай как звали! А ну проваливай, а то сейчас милицию позову!
Конечно, никакую милицию она звать не собиралась, но и
садиться в машину к незнакомому джигиту тоже. Он произвел на нее не самое
лучшее впечатление, но искреннее восхищение, сверкавшее в его взгляде и
звучавшее в голосе, немало ей льстило. Тем более что на ее горизонте давно уже
не маячили восхищенные поклонники и вообще какие-нибудь заинтересованные лица
мужского пола, если не считать мужа, а считать мужа — это уж последнее дело..,
кроме того, кавказцы, говорят, довольно щедры и темпераментны.., и вообще,
такая скука…
— Девушка, зачем милиция? Какая милиция?
Я же от тебя исключительно без ума! Поехали в ресторан, я же
к тебе исключительно по-хорошему!
— Никакого ресторана, — отрезала Ангелина, —
и оставьте меня в покое. Я сейчас за ребенком пойду. И оставьте меня в покое!
Джигит почувствовал недостаток металла в ее голосе и
прибавил оборотов:
— Девушка, сегодня не можешь — завтра тебя здесь ждать
буду. Розы только возьми, красивые, как ты.
— Куда я с твоими розами? С ума ты сошел!
— Возьми, как сестру прошу, возьми!
— Сказала, отвяжись!
Кавказский кавалер изобразил на лице невыносимое страдание и
в сердцах зашвырнул букет в урну, откуда его тотчас вытащила пьяная тетка
бродяжьего вида и потащила прочь. Ангелина проводила букет взглядом, в котором
сквозило необъяснимое сожаление. Джигит в расстроенных чувствах сел в машину,
откуда наблюдал некоторое время за женщиной своей мечты.
На следующий день сцена повторилась до мелочей, только
Ангелина оставила сына не в бассейне, а на занятиях лепкой и рисованием. Были
те же страстные вопли, такой же букет, Ангелина даже сначала подумала, что —
тот же самый, но отогнала от себя эту мысль. Закончилась сцена в точности так,
как накануне.
На третий день Ангелина уже ждала появления брюнета на
«вольво», но он не явился. Ангелина почувствовала, с одной стороны, облегчение
— этакие сцены на улице мало кому понравятся, а с другой стороны — обиду: что
же это за мужчина — то чуть не на коленях стоял со своим веником, а то сразу же
утратил всяческий интерес! Ангелина погрустнела и поняла, чего ей не хватает в
жизни — поклонения! Ей хотелось чувствовать себя центром мироздания, ей
хотелось страстей — пусть пошлых и мелодраматических. Сама того не сознавая,
она хотела превратить свою жизнь, пусть ненадолго, в латиноамериканский
телесериал, и вульгарный жгучий брюнет на «вольво» подходил для этого как
нельзя лучше. Поэтому, когда на четвертый день брюнет снова появился, издали
размахивая немыслимым букетом, сердце Ангелины забилось в ритме танго, и она
встретила своего поклонника достаточно благосклонно.
