У Строганова все поплыло перед глазами, но он не потерял
сознания и видел, как Юрий обшаривает его карманы. Вытащив из нагрудного
кармана бумажник, Костромин быстро распахнул левую дверцу машины, пригнувшись,
перепрыгнул в свои «Жигули» и резко сорвался с места.
Строганов проводил его мутным взглядом. От удара в голове
пульсировала тупая боль, глаза застилал красный туман, все тело охватила
невыносимая слабость. Он не мог шевельнуть ни рукой, ни ногой и мучительно
пытался понять смысл последних слов Юрия: «Ты и есть бомж».
Вдруг в голове мгновенно прояснилось, и он с ужасом понял
все. Все события, начиная с того, как он сел в БМВ, заняли не больше трех
секунд.
И в этот момент страшный взрыв разорвал его на куски,
охватил пламенем его жалкую трепещущую плоть, перемешал с исковерканным металлом
некогда роскошной машины в одно кровавое пылающее месиво.
Александр Васильевич Строганов был далеко не глуп, как
думали многие, просто жизнь никогда не давала ему повода усомниться в себе.
Он шел по жизни легко, снисходительно принимая подарки от
судьбы, ему все удавалось, от этого в его характере гипертрофически развилась
одна черта — самоуверенность.
Однако в этот раз судьба в лице Костромина сыграла с ним
злую шутку, которая оказалась роковой.
Костромин, пересев в свою машину и резко рванув с места,
чтобы уйти из зоны взрыва, где сейчас появится куча людей — милиция, врачи,
пресса, просто зеваки, жадные до чужой крови, — был совершенно уверен, что
операция прошла именно так, как он задумал, что наконец-то он раз и навсегда
отомстил своему ненавистному покровителю, дорогому другу детства, что он
рассчитался с ним сполна за все унижения, за все подачки, за все его
высокопарные улыбочки и похлопывания по плечу. Конечно, кроме мести, какой бы
сладкой она не была, он огреб еще солидный куш — все «калмыцкие» миллионы,
которые Строганов, по его, Костромина, идее, перевел в маленький банк на Кипре.
Однако в бумажнике Строганова не оказалось распечатки с кодами доступа и
номером счета. Костромин испугался было, но заметил лежащую тут же квитанцию на
отправление заказного письма. Строганов зачем-то отправил письмо самому себе до
востребования, хотел подстраховаться, чтобы не носить такой важный документ с
собой. Хотя зачем ему это было надо, Костромин не понял. Что ж, имея на руках
паспорт Строганова, Юрий теперь спокойно сможет получить конверт — почтовые
служащие никогда, не смотрят на фотографию; документ предъявлен —
следовательно, все в порядке.
И действительно, на почте ему выдали конверт Строганова, где
он, как и ожидал, нашел необходимый для получения денег код. Казалось бы, все
шло так, как было задумано, но какое-то непонятное чувство томило Юрия. Что-то
было не так, он чувствовал это с самого начала, с самого дня того, что он не
хотел называть убийством, а другого названия придумать не мог. Ему мерещилось
непонятно что; он уже готов был поверить, что Строганов, кому всегда так
бесчестно везло, и здесь сумел как-то выкрутиться и остался в живых. Хотя он
прекрасно помнил его бессильно обмякшее тело и мутный взгляд за две секунды до
взрыва, как он мог спастись?!
Этого не может быть! И однако, когда управляющий банка
сказал ему об опознании трупа по стоматологической карте, Костромин еще больше
заволновался. А вдруг эксперт покажет, что не Строганов погиб в машине? Вдруг
Строганов жив и прячется где-то рядом, наблюдая за ним и готовясь нанести удар,
тем более страшный, что Костромин совершенно его не ждет?
А когда управляющий снова вызвал его и сказал, что звонила
Громова и просила приехать к ней, чтобы ознакомиться с результатами экспертизы,
и что самому управляющему этим заниматься некогда, — Костромин поехал к
Громовой с бьющимся от волнения сердцем, нехорошими предчувствиями и влажными
ладонями.
Громова ждала его в своем кабинете за столом, заваленным
бумагами. При его появлении она оторвалась на секунду от бумаг, поздоровалась,
указала жестом на стул — садитесь — и снова уткнулась в очередной документ.
Если бы Костромин не был так взволнован, он бы только усмехнулся, он хорошо
знал такой психологический прием — я, мол, так занята, так занята… — с одной
стороны, внушаешь посетителю ощущение своей значимости и страшной занятости, с
другой — заставляешь его подождать и понервничать, тем самым подготавливая к
очередному нелицеприятному разговору. Но сейчас Костромин был так взволнован,
что не воспринял поведение Громовой как обычный психологический трюк, а
занервничал еще больше. Он посмотрел на ее склоненную голову. Лет этак за
пятьдесят, но еще не пенсионный возраст. Одета вроде бы и прилично, но
неинтересно — еще бы, где ей об одежде думать, надо преступников ловить!
Громова оторвала взгляд от бумаг и подняла глаза:
— Извините, Юрий Николаевич…
— Что вы, — Костромин в первое мгновение удивился
— откуда она знает его имя и отчество, но потом сообразил, что он только что
оформлял внизу пропуск и ей его данные, конечно, сообщили.
— Нами произведена экспертиза эксгумированных останков,
предположительно приписываемых Александру Васильевичу Строганову, — начала
Громова, и Юрий похолодел: «предположительно приписываемых!». Значит, еще не
точно!
Громова продолжала:
— С санкции прокурора была произведена эксгумация
вышеназванных останков и изъятие в стоматологической клинике «Стома» зубной
карты Строганова. Экспертом Новиковым Андреем Ивановичем было произведено
сличение зубного оттиска нижней и верхней челюстей эксгумированных останков с
данными стоматологической карты. На основании этого сличения эксперт Новиков
подтвердил, что эксгумированные останки принадлежат Строганову Александру
Васильевичу.
Костромин почувствовал, как с его души свалился камень
величиной с постамент Медного всадника. Строганову не удалось-таки выкрутиться,
смерть не перехитришь. Он заметно повеселел и спросил у Громовой:
— Вы пригласили меня только для того, чтобы сообщить
результаты экспертизы? Больше я ничем не могу вам быть полезен?
— Не мне, — строго поправила его Громова, —
не мне, а следствию. Разумеется, можете быть полезны. Я хотела бы спросить вас
о двух вещах.
Во-первых, как вы считаете, кто мог быть заинтересован в
смерти Строганова?
«Больше всех — сам Строганов», — подумал Костромин, но
вслух он этого сказать не мог, поэтому слегка замялся:
— Вы понимаете.., человек, работающий с большими
деньгами всегда находится как бы в зоне риска…
— Но ведь такое убийство никак не может быть сопряжено
ни с ограблением, ни с попыткой вымогательства денег — у покойника ничего уже
не отнимешь. Вы не могли бы мне сказать — возможно, ему кто-либо угрожал,
шантажировал его?
— Мне о таких фактах ничего не известно.
— Кроме того, что вы занимаете пост начальника службы
безопасности банка, вы еще и были другом покойного Строганова, и даже
достаточно близким? Кажется, вы с ним учились в школе?
