— Я хочу, чтобы вы рассказали мне, ничего не утаивая,
какие события произошли с вами за последнее время.
— А почему вы думаете, что за последнее время со мной
должно было что-либо произойти? — удивилась Лена, и он понял, что сболтнул
лишнее.
«Он знает! — пронеслось в голове у Лены. — Он
следит за мной по долгу службы или сам по себе, но он знает, что я встречалась
с Гариком и что бедный попугайчик сообщил мне кое-что интересное. Но знает ли
он, что именно Гарик мне сообщил? И кто же все-таки его убил?»
— Уверяю вас, Юрий Николаевич, вы ошибаетесь, со мной
ничего не случилось.
«Все врет! — думал, в свою очередь, Костромин. —
Она должна была рассказать мне хотя бы то, что за ней идет явная слежка. Она
это скрыла, но почему? Что рассказал ей Строганов? Или она ведет свою игру?»
На столе у Костромина зажглась кнопка местной связи.
— Юрий Николаевич, возьмите трубку, это из
прокуратуры, — раздался голос секретарши.
Костромин сухо кинул Лене: «Вы свободны!» — и взял трубку.
Лена выскочила из кабинета очень обеспокоенная. Костромин
прямо угрожал ей увольнением. Она уже привыкла к этой мысли, ведь теперь, когда
Строганова нет, она долго в банке не продержится. Она заскочила по пути в
туалет, чтобы взглянуть на себя в зеркало. Копошась в сумочке, она заметила,
какой там беспорядок. С тех пор, как она выскочила сломя голову из офиса убитого
Гарика, руки не доходили привести содержимое сумки в порядок. Пока она
нетерпеливо искала в этой беспорядочной куче мелочей пудреницу, ей под руку
попалась какая-то бумажка. Листок был тонкий, почти прозрачный и, вероятно,
разрезан пополам. На нем была напечатана цепочка цифр, обрывавшаяся по линии
разреза. Очевидно, где-то существовала вторая половина разрезанного листка.
Откуда бумажка попала к ней в сумку?
И Лена вспомнила, как она поспешно собирала высыпавшиеся из
сумочки вещи там, возле мертвого Гарика. И листочек взяла с собой в суматохе,
по ошибке, иначе никак нельзя было объяснить его появление. И что это за цифры?
Лена в задумчивости сложила листок в четыре раза и убрала в потайное отделение
сумочки, потом наскоро припудрила нос и щеки, подправила рисунок губ и
поспешила на рабочее место.
Гарик сказал: «Все идет по плану», — и еще:
«Он мне должен». План явно не предусматривал для Гарика
такого конца — убийства за собственным компьютером.
Нехорошие мысли преследовали Лену весь день. Вечером она
ужинала в своей комнате и думала, думала… Что могло связывать двух таких разных
людей — Гарика и Строганова? Какие у них были общие дела, за которые Александр
остался должен бедному Гарику? Упоминание о Лондоне, номера счетов… Неужели
Александр задумал ограбить собственный банк? Лена чуть не подавилась
бутербродом. Все сходится, сделать это он хотел с помощью Гарика, тот сам
сказал про себя Лене, что он классный хакер. С виду полное чучело, а голова
верно соображала. Во всяком случае, первая половина плана явно удалась. Не зря
Костромин так дергается — деньги пропали. Его тягают по начальству, потому что
из банка уплыла крупная сумма денег, а вовсе не потому, что погиб Строганов. И
Костромин так нервничает вовсе не из-за смерти своего друга, если можно так выразиться.
Всем, кто знал про деньги, велено молчать, но какие-то слухи
и намеки доходят даже до Лены, а уж о том, что в банке неприятности, знают все.
Но получается, что те, кого могут обвинить в пропаже денег,
сами убиты. Лена вспомнила, как Гарик не обращал внимания на ее слова про
смерть Строганова… Стало быть, вот какой у них был план… Если в банке куда-то
уплыла крупная сумма денег, то подозрение падает на того, кто об этом знал. А
так получается — нет человека и спроса с него никакого.
Не могу поверить, сказала Лена самой себе, это чудовищно и
абсолютно не правдоподобно.
Но почему же тогда Александр так странно вел себя в тот
последний день? Ведь они всячески скрывали свою близость, он очень на этом
настаивал, а в тот день вдруг подошел при всех, к ее столу, выдумал какую-то
ерунду, оторвал от дела, а потом сказал тихонько, глядя в ее удивленные глаза:
— Поедем куда-нибудь пообедаем!
Лена подчинилась, недоумевая. И потом, когда спускались по
лестнице, и он послал ее обратно в банк выяснить мелкий вопрос, Лена тоже
удивилась, но пошла. Александр раньше никогда так не делал, он вообще никогда
ничего не забывал. В первые дни после трагедии Лена думала, что Александр
предчувствовал свою смерть и захотел проститься с ней, Леной. Но теперь-то она
понимает, что все было задумано заранее.
Но ведь она видела его в горящей машине, возразила сама себе
Лена.
«Нет, — ответил ей внутренний голос. — Ты видела,
как он сел в машину, а потом только горящий факел, уже после взрыва, через
секунду, но после. А милиции ты сказала, что видела все».
Она вообще тогда ослепла и оглохла от горя, и ничего не
помнит. Неужели это тоже было частью его плана? Ее горе, ее рыдания там, у
машины. Она — свидетель. Она рассказала, что видела, и ей поверили, вот какой
замечательный план разработал Александр!
Допустим, сказала себе Лена. Допустим, она дура, ее
использовали и заставили сделать все, что нужно. Судя по найденному билету и
паспорту, Александр и дальше хотел ею управлять.
Но для этого он должен был с ней связаться. Он этого не
сделал и с Гариком тоже не встретился.
Легкомысленный попугай забеспокоился и побежал к Лене.
Очевидно, Строганов должен был передать ему оставшуюся плату за услуги. То ли
произошел какой-то сбой, то ли Александр теперь действует по своему
собственному плану, отличному от плана Гарика. Но тогда Гарик становится
опасным для Александра, он слишком много знает и имеет доказательства…
Лена почувствовала, что не хватает воздуха, и раскрыла окно.
Сердце пронзила такая боль, что она чуть не вскрикнула. Она поняла, кто убил
Гарика.
Немного отдышавшись, она взяла в руки конверт с паспортом и
билетом, засунула туда же половину листочка бумаги с колонкой цифр и
задумалась, куда понадежнее спрятать документы, чтобы не нашла Ангелина. Она
роется в Лениных вещах, Лена знает. Несмотря на замок на двери, она все же
проникает в комнату и рыщет по углам. Что она пытается здесь найти? Скорее
всего, бесится от нечего делать. Или хочет точно знать, сколько у Лены денег.
Лена напряженно размышляла. Письменный стол не подходит, его Ангелина обыщет в
первую очередь. Книжный шкаф? У Ангелины полно времени, о??а перетряхнет все
книжки. В платяной шкаф, в белье?
Это не оригинально, Ангелина обязательно догадается там
посмотреть.
Лена подошла к старинной швейной машинке, еще бабушкиной.
Машина была с ножным управлением, убиралась внутрь, и сейчас в нерабочем
состоянии напоминала небольшой изящный столик. Разумеется, Лена давно на ней не
шила, но жалко было выбрасывать бабушкину память, и мама так считала. Ангелина
при виде машинки пренебрежительно фыркала — зачем, мол, Лена держит в доме это
старье, и никогда к ней и близко не подходила. Племянник тоже, потому что
однажды, когда он полез тайком что-то там крутить и разбирать, ремень порвался,
тяжеленная машина сверзилась на пол. Он успел отскочить, ничего себе не
повредил, но ушибся и испугался, поэтому потерял к машине всяческий интерес.
Лена вытащила машину, приклеила конверт скотчем к внутренней поверхности
столика, потом опять убрала машину внутрь и легла спать, вздохнув с
облегчением.
