Сутки отдохнув, вчера он повел их через границу, так толком больше ничего и не объяснив. За день они прошли около десяти километров, добравшись до самого опасного перевала. Ночь провели в небольшой расщелине. Холод и пронизывающий ветер не дали как следует отдохнуть. Сейчас голова кружилась, а затылок ломило. Проводник заверил, что к вечеру они уже будут в Грузии и начнется спуск, но подъему, казалось, не будет конца.
Уже начинало смеркаться, когда вышли на относительно пригодную для ходьбы тропу. Идти стало легче. Косте не верилось, что этот кошмар остался позади.
– Это опасный маршрут, – глядя вдаль, устало вздохнул Канташ. – Зато нет постов.
– Нам еще долго? – проследив за его взглядом, настороженно спросил Костя.
– Сейчас спустимся в этот распадок. – Чеченец указал рукой вниз. – Еще несколько километров, и по нему начинается дорога. Там нас уже будут ждать.
Не веря своим ушам, Костя зашагал дальше.
Селение, к которому они подошли в сумерках, уже было грузинским. Но только фактически. С десяток домов с узкими окнами, глядевшими в сторону долины на пологом спуске, пустовали. Лишь в одном из них жили люди. Рядом с ним стоял видавший виды «уазик».
Престарелая семейная пара и их сын Салават, сорокалетний, невысокого роста чеченец, встретили гостей сдержанно. Было заметно, что жившие здесь люди давно привыкли к подобным визитам. Покинутое грузинами много лет назад селение стало своего рода перевалочной базой боевиков, где они приводили себя в порядок, ели, отдыхали, а потом отправлялись на «уазике» дальше. Что-то вроде горного отеля с такси.
Уже спустя полчаса в огромном казане посреди двора варилась баранина.
Узнав, что пришедший с боевиками русский служил водителем, Салават отвел его к машине:
– Плохо заводится и не едет, – объяснил он, испытующе глядя на Черепанова.
– Надо фильтр посмотреть и зажигание, – вздохнул Костя, открывая капот.
Спустя полчаса все было готово. Чеченец завел двигатель и проехал вдоль аула. Работой он остался доволен, хотя виду не подал.
В дом возвращаться не хотелось. Пока Костя возился с машиной, боевики поужинали. Он не ел вместе со всеми. Везде его кормили отдельно, хотя и не обделяли.
Когда уже совсем стемнело, со двора вышла хозяйка. В руках она несла железную тарелку мяса с бульоном, посыпанным нарубленным луком, и лепешку. Близоруко щурясь, отыскала его взглядом и, что-то сказав на чеченском, поставила ее на капот. Кивком поблагодарив женщину, он принялся за еду.
Неожиданно появился Канташ:
– Как тебе у нас?
– В смысле? – не понял Костя, спешно сглотнув кусок и от этого едва не подавившись. – У боевиков или в горах?
– И в том, и в другом.
– Тяжело, – откровенно признался он.
– Считай, что тебе повезло, – после паузы заговорил чеченец. – Еще в Хиди Хуторе, когда ты сидел в подвале, сам Шодди распорядился после проверки доставить тебя в Грузию. Я отвечал за это головой. Отсюда ты вернешься в Россию.
– В каком качестве?
– Мы уже говорили с тобой на эту тему. Ты поедешь в Новороссийск. Там надо снять квартиры для наших сестер, подготовить тайники. Много работы. Тебя будут сначала учить.
– Далеко еще идти?
Канташ некоторое время молчал, словно размышляя, стоит ли раньше времени доверять пленнику информацию, затем почесал шею и вздохнул:
– Завтра нас отвезут в Омало. Это село, где тебя ждут. Дальше не знаю.
– А ты потом куда? – Костя протер тарелку остатком лаваша и отправил его в рот.
– Обратно, – хмыкнул Канташ.
Костя удивился:
– Так вы из-за меня тащились в такую даль?
– Не совсем, но это так. Здесь мы должны забрать ракеты и вернуться с ними обратно.
– Ты не боишься все это мне рассказывать?
– Теперь нет, – хмыкнул Канташ. – Если в Чечне тебя еще могли у нас отбить или ты сам бы сбежал, то из Грузии еще никто не возвращался. Здесь тебе некуда идти. Сам преодолеть перевал не сможешь. Выйдешь на грузинских военных или пограничников – умрешь.
– Почему? – Косте сделалось нехорошо.
– Если грузины вернут тебя русским, то этим подтвердят, что мы скрываемся на их территории, – спокойно пояснил чеченец. – У них приказ – сдавать таких, как ты, в МГБ. После этого ты исчезнешь. Но, как это чаще всего бывает, просто снова окажешься у нас.
* * *
Как Антон и предполагал, после гибели еще двоих спецназовцев Родимов распорядился приостановить подготовку к операции. Он мотивировал это тем, что вслед за этим обязательно последуют разного рода разбирательства и даже не исключал отправки в Чечню (для проведения собственного расследования) нескольких офицеров. Инцидент насторожил руководство. Не исключалась адресная работа в отношении группы. Если это так, значит, есть вероятность, что каким-то образом боевики разгадали планы ГРУ. В принципе, это было не сложно сделать. Группа уверенно шла по следу переправленных в Грузию женщин и могла быть замечена организаторами этого мероприятия. Однако, анализируя ход операции, Антон все больше склонялся к версии, что нападение на его «УАЗ» во время следования в расположение штаба дивизии – случайность. По всей видимости, боевики давно ждали одиночную машину с представителями федеральных сил и не планировали напасть конкретно на разведчиков. Косвенно этот факт подтверждало спонтанно принятое решение о поездке. Блокпост на выезде из Гелдогены злополучный «Москвич» не проезжал. Скорее всего, он находился в укрытии недалеко от дороги. Когда кто-то предупредил боевиков по радио о подходящем объекте, те выехали и начали преследование.
Установили личности находящихся в «Москвиче» людей. Ими оказались жители Сержень-Юрта, с начала года объявленные в розыск по подозрению в совершении терактов. Машина была угнана за неделю до инцидента из этого же села. Неизвестным оставался водитель, скрывшийся с места происшествия. Версия, что именно он, удалившись на безопасное расстояние, привел в действие взрывное устройство, также не подтвердилась. Оно сработало в момент, когда милиционер попытался открыть сумку. Небольшой заряд пластида, начиненный болтами, по расчетам боевиков, должен был инициировать подрыв осколочного снаряда танковой пушки. По каким-то причинам он не сдетонировал. Там же лежала и пластиковая бутылка с бензином. В результате погибло всего двое. Один милиционер и находящийся рядом с открытыми дверями машины Стромилов.
– Какого черта он там делал? – вздохнул Антон.
– Ты это о ком? – встрепенулся Полынцев.
– Да Ефим…
Они сидели в машине напротив отдела милиции, куда недавно привезли родственников погибших боевиков. Был разгар дня. Ливший накануне дождь закончился еще ночью, и теперь остатки облаков разгонял поднявшийся ветер.
