– Что резину тянешь? – изобразив на лице недовольство, спросил Фролов. На самом деле странная и непонятная тревога стала заполнять его. – И что вы все моду взяли садиться за мой стол?! – завизжал, не узнавая себя, он.
– Иду! – испуганно выдавила из себя Галочка и заторопилась на выход. – А присела, чтобы отдохнуть. С утра как белка в колесе. Да еще подумала, вдруг откажешься от своей идеи?
– Если ты еще хотя бы раз поставишь под сомнение мои распоряжения, я отправлю тебя в казарму к албанцам, – процедил он сквозь зубы и плюхнулся на еще хранившее тепло кресло.
Когда Галина ушла, Фролов обхватил голову руками и задумался. Как врач, глядя на себя со стороны, он давно пытался определить характер своего заболевания. Первое, что стало волновать Игоря Павловича в конце зимы, это чувство необъяснимой эйфории, когда по его приказу на тот свет отправляли очередного человека. Он мог даже не присутствовать при его предсмертных муках, не видеть последних мгновений его жизни. Однако одно только такое право решать судьбу человека поднимало его в собственных глазах до небес. А что начинало твориться в душе, когда он наблюдал за процессом или участвовал в умерщвлении сам! В груди все замирало, потом это состояние сменялось возбуждением. Он переполнялся странной, едва уловимой вибрацией.
«Возможно, я стал своеобразным маньяком, – с тоской подумал Фролов. – То, что моя психика уже не подлежит лечению, это точно. Спектр психопатических проявлений очень широк. Я часто не могу сосредоточиться, сваливая это на усталость, у меня бывает неуправляемый поток мыслей, и до этого дня я связывал это с переутомлением, отсутствием режима, постоянным страхом перед албанцами, который можно характеризовать как навязчивый. Что они по большому счету могут мне сделать? Я для них возможность заработать неплохие деньги. Зачем им вынашивать планы моего убийства? А ведь я даже побоялся заступиться за Галину, которую эти обезьяны постоянно лапают. И вот последний сигнал: какого черта я убиваю родного сына?!»
Твердо решив немедленно заняться своим здоровьем и если не вылечить, то хотя бы купировать болезнь, он бросился вниз.
Перешагивая через несколько ступенек, Фролов в буквальном смысле слова рухнул в коридор подвала. Почти бегом добежал до дверей комнаты, где устроился Князь, и с силой рванул двери на себя.
В этот момент Галочка прижала ранку ваткой и согнула Князю в локте руку. Пустой шприц лежал на стоявшей рядом табуретке.
– Все?! – не веря своим глазам, просипел Фролов.
– Да, как видишь, – подтвердила Галочка и перевела взгляд на Князя: – Сейчас вам надо поспать, а проснетесь вы уже здоровым.
«Что можно сделать?!» – пульсировала мысль в голове.
На негнущихся ногах Игорь Павлович подошел к кровати и встал в изголовье.
Князь посмотрел на него и улыбнулся. Неожиданно первая мелкая судорога пробежала по его телу. Задрожали глазные яблоки, зрачки расширились, но тут же все прошло. Он перевел дыхание:
– У меня сын и дочь. – Едва Князь это сказал, как его снова залихорадило. Эта волна была дольше и сильнее. Он даже слегка выгнулся.
– Что-то нехорошо мне! – испуганно проговорил парень, придя в себя.
– Ничего, так и должно быть, – успокоила его Галочка.
Фролов вцепился в дужку кровати с такой силой, что побелели костяшки пальцев.
– Ты дед, – одними начавшими синеть губами проговорил Князь.
Фролова словно ударило током. В глазах стало темнеть. Но он не падал. Просто все мышцы окоченели, а руки, казалось, прикипели к кровати, на которой лежал умирающий сын.
И тут на Князя снизошло озарение. Каким образом оказавшемуся у последней черты человеку почти всегда удается понять, что его убивают, загадка. То ли по лицам наблюдающих за его состоянием людей, то ли внутренние ощущения подталкивают к такому выводу, а может, ни то и ни другое, просто в такие моменты мобилизует все свои силы мозг, и он просто читает мысли убийц. Так или иначе, но Князь, проявив незаурядную прыть, неожиданно вскочил, взял за плечи Галочку и, словно пушинку, толкнул в направлении Фролова. Взвизгнув, она врезалась головой в его подбородок. Не ожидая такого оборота дел, доктор полетел на спину. Тем временем парень схватил табурет, с которого на пол полетел шприц, подскочил к ворочающимся на полу злодеям и стал наносить беспорядочные удары по голове, спине, рукам. Со второго раза он приложил по затылку Галочку так, что она прилипла к полу. В следующий момент попал Фролову по переносице. Тот попробовал закрыться руками, но дикая боль заставила прижать их к животу, после чего мир словно взорвался и разлетелся большими черными брызгами.
* * *
Старенький «Фольксваген» с шашечками на крыше и дверях, мягко шурша шинами по асфальту, подскочил на «заплатке».
– Ух! – выдохнул задремавший на заднем сиденье Дрон. – Совсем как у нас. Дорожники балду гоняют.
– Вася, ты чем ночью занимался? – насмешливо спросил сидящий рядом с ним Банкет.
– Что, спит? – Антон развернулся на сиденье.
Василий тер покрасневшие глаза и озирался по сторонам.
– Белград, – проговорил таксист.
– Дрон, – Антон посмотрел вперед. – Как называются эти два дома?
– Две высотки на въезде со стороны аэропорта носят название «врата Белграда». Дальше располагается Новый город. Его возведение началось при Тито. Район считается престижным, застроен большими многоквартирными домами. А это река Сава, – пояснил Дрон, когда въехали на мост, под которым блестела водная гладь. – На месте ее впадения в Дунай была заложена нынешняя столица Югославии.
– Ладно, хватит. Ты прямо как экскурсовод, – улыбнулся Антон, глядя на видневшийся вдалеке разбомбленный остов здания. Таксист включил левый поворот и обогнал едва тащившийся троллейбус, такой же, как когда-то были в России.
Перед отлетом в течение нескольких часов они просмотрели подготовленную аналитическим отделом информацию по району предстоящих действий. В специальном помещении, с надетыми головными телефонами, спецназовцы прослушали описание этого края, национальные особенности сербов и албанцев. На установленных перед каждым спецназовцем мониторах были показаны так называемые кроки маршрута. Точки, через которые они неминуемо должны пройти или проехать. Один из инструкторов кратко обрисовал политическую и экономическую ситуацию. Во всех подробностях рассказал, как вести себя в этой стране, особенно в крае Косово и Метохии, специалист по Балканам, старший второго направления подполковник Рябов. До своего перевода в стены ГРУ, еще старшим лейтенантом, он выполнял там миротворческую миссию. Был в составе роты, совершившей в девяносто девятом году бросок на аэродром Приштины.
Обычно подобная подготовка к операции занимает недели, а то и месяцы. Но сейчас на это попросту не было времени. Ради того чтобы остановить фабрику по производству зомби, пошли на беспрецедентный шаг: имитировали побег Виссара. Для этого оставленным для его охраны офицерам ФСБ наложили грим, облили привезенной с мясокомбината кровью, после чего они в разных позах улеглись на полу у входа в отделение. Сценарий был простенький, без излишеств. Злоумышленники, роль которых играли офицеры-чеченцы, проникли на охраняемую территорию, вскрыли входную дверь и несколько промежуточных. Когда стали возиться с замком отделения, в котором лежал Виссар, охранники услышали странные звуки и направились выяснить их причину. Однако в последний момент двери распахнулись, и «бандиты» с порога открыли стрельбу. Антон считал, что и это перегиб. Накачанному под вечер транквилизаторами Виссару было тяжело отличить вилку от ложки, не говоря уже о мертвых и живых. Медсестру связали. Джин на пару с Шаманом, стреляя в коридоре, добежали до палаты бандита, вскрыли замок и выпустили террориста. На улице, за проходной, где также валялись несколько «трупов» охранников, их поджидал на машине Стропа.
