– Но почему бита? – изумленно протянул Нусон. – Он готовился? Или как в Америке помощник шерифа, так и в России есть люди, которые сотрудничают с силовыми структурами?
Это предположение вызвало у Фролова улыбку.
– Не знаю, как объяснить, – он развел руками.
– Объясни, как можешь, я постараюсь разобраться, – Нусон уселся поудобнее и с интересом уставился на доктора.
– Наши водители почти всегда берут с собой в дорогу биту, монтировку…
– Что это такое, монтировка? – перебил его Нусон.
– Железный ломик, труба, металлический прут большой толщины…
– Понял, дальше, – кивнул Нусон.
– Если случается авария, а люди у нас горячие, то почти всегда дело доходит до драки, – пряча улыбку, пояснил Фролов. – Чтобы защищаться, возят с собой в салоне такие штуки.
– Дикая страна, – покачал головой Нусон.
«Что ты скажешь, когда узнаешь о причине убийства Князя, – с грустью подумал Фролов. – А может, не докладывать ему ничего? Помер сам, и все. Так и сделаю», – решил он.
Нусон улетел перед обедом, пообещав вернуться на следующий день после того, как будет осуществлен взрыв в метро.
Фролов спустился вниз. Галочка колдовала на небольшой кухне, готовя обед для «пациентов». Некоторые препараты имели специфический запах, поэтому приходилось добавлять определенные специи, чтобы он не был особо заметен. Впрочем, с каждым днем у принимавших эту пищу людей вкусовые ощущения притуплялись.
– В обед Князю добавь «синьку».
Галочка удивленно вскинула на Фролова взгляд:
– Зачем? Мы же уже все прокололи!
Вызывающее тошноту и рвоту зелье они использовали первые несколько дней с той целью, чтобы убедить мужчин, что те подхватили кишечную инфекцию, после чего принимались активно ее «лечить» как внутривенными вливаниями, так и огромным количеством таблеток. На самом деле ни один препарат и близко не стоял с теми, которыми излечиваются подобные заболевания. Все это было лишь предлогом загрузить организм психохимическими препаратами: нейролептиками и наркотиками. Теперь был этап семантического воздействия. Им внушали, что у каждого есть враг, показывали фотографии, записи, где запечатлены подлежащие уничтожению люди. Большинство из них Фролов знал. Видный политик, журналист, ведущий передачи «Время истины».
– Фролов! – позвала Галочка и помахала перед его лицом ладонью. – Ты чего, тоже транквилизаторов обожрался? Зачем, спрашиваю?
– Потом его ликвидируешь, – охрипшим вдруг голосом проговорил Игорь Павлович.
– Как скажешь, – она стала разливать по тарелкам суп. – Только ведь нам нужен материал, чтобы троим заблокировать память.
– Один будет, – пожал плечами Фролов. – Надо сказать албанцам, чтобы привезли парочку сербов.
– Они говорят, что с каждым разом их все труднее похищать, – напомнила Галина. – И требуют удвоить плату.
– Этот вопрос решим, – Фролов вышел. С минуту постоял в коридоре и направился в комнату Князя.
Сын лежал на кровати, заложив за голову руки, и с безучастным видом смотрел в потолок. Работал телевизор. По экрану бегал Шварценеггер с пулеметом наперевес и поливал вокруг себя свинцом. У каждого потенциального киллера в комнате был заблаговременно заложен комплект дисков, на которых посредством двадцать пятого кадра была заложена информация, вызывающая презрительное отношение к жизни.
При появлении Фролова Князь медленно сел. Лицо расплылось в широкой улыбке:
– Я странно чувствую себя здесь.
– Последствия отравления, – пряча взгляд, ответил Фролов, а про себя подумал, что его сын имеет очень стойкий к препаратам организм. Другие уже превратились в «овощи». Почти ни на что не реагируют. Сейчас они подвергаются полной загрузке. Как новый компьютер. Потом Фролов сделает их активными. А этот даже понял, что с ним что-то не так.
«Возможно, большую роль сыграл стресс, перенесенный при встрече с отцом», – подумал он о себе в третьем лице и сел на край стула.
– Скоро за вами приедут, – зачем-то сказал Фролов. – Поплывешь на корабле…
– Не поплыву, а пойду, – растягивая слова, с какой-то детской обидой в голосе поправил Князь.
Открылись двери, и в комнату с подносом в руках вошла Галочка. Увидев Фролова, она замешкалась и встала.
– Проходи, – поторопил Игорь Павлович.
Ассистенка прошла к столу, выставила на него тарелку супа, миску с жареным мясом и чай. Несколько ломтиков хлеба положила поверх стакана. Потом посмотрела на Фролова, перевела взгляд на Князя и обратно.
«Заметила, сучка!» – догадался Игорь Павлович и резко встал:
– Приятного аппетита.
– Спасибо!
В этот момент Фролов уже повернул к выходу и втянул голову в плечи, ужаснувшись, что сын сейчас добавит слово «папа». Но этого не произошло.
Галочка выскочила следом. Он, не оборачиваясь, двигался к ведущей на первый этаж лестнице. Ассистентка догнала его, схватила за локоть. Фролов встал и резко развернулся к ней лицом.
– Что?
Галочка смотрела на Игоря Павловича с нескрываемым ужасом. Нижняя губа едва заметно тряслась.
– Побойся бога!
– А ты его боишься?
– Вы же, как две капли… Я поняла, это твой сын. Ты всю жизнь мучиться будешь!
– Не буду, – заверил Фролов ассистентку. – И вообще, с каких это пор ты вмешиваешься в мои дела?
– С тех самых, как стала твоей ассистенткой и любовницей, – она уперла руки в бока. – Что за вопросы?
Он пошел дальше. Галочка свернула на кухню.
– Не забудь, через полчаса он должен быть готов.
Женщина ничего не ответила. По большому счету Фролов понимал, ей было все равно, кого отправлять на тот свет. Она вмешалась в процесс лишь ради того, чтобы обратить на себя внимание. Напомнить, что между ними больше, чем деловые отношения.
Прошлявшись с полчаса по окрестностям лаборатории, он отправился обратно. Спустившись в подвал, нос к носу столкнулся с Князем. Бледный как мел, несчастный держался за живот. Тонкий свитер на груди был в остатках непереваренной пищи.
– Что случилось? – Фролов участливо заглянул парню в глаза.
– Опять тошнит, – выдавил из себя Князь.
– Сейчас сделаем укольчик, и все пройдет, – заверил Фролов. – Это с непривычки. Вода здесь плохая, да и акклиматизация еще идет. Иди к себе в комнату, а я отправлю медсестру.
Игорь Павлович заглянул в кухню. Никого. Вымытая посуда была составлена на полках. В комнате, где они жили, тоже пусто. Галочку он застал у себя в кабинете на втором этаже. Она сидела за его столом, подперев кулачком подбородок, и смотрела на лежавший перед ней шприц, заполненный желтоватой жидкостью.
