Потом она сидела перед компьютером, по экрану которого бежали цифры. Странное условие поставил бородач – нажимать на кнопку джойстика, когда ей захочется. Вскоре она поймала себя на мысли, что непроизвольно реагирует на четверку и семерку.
На следующий день снова не было мужчин. Зато был сеанс гипноза. Всех рассадили на удобные диваны, после чего бородач стал что-то говорить и считать до десяти. Надежда уснула. Проснувшись, обнаружила, что превосходно себя чувствует и полна сил. Еще она прониклась уважением к этому бородатому доктору.
Сейчас, лежа в постели, девушка пыталась разобраться с тем, что происходит у нее в голове. Отчего-то ее насторожил сон, и она пыталась восстановить его в памяти до мельчайших подробностей. Постепенно Надежде это удалось. Оказывается, ей приснилось, как она получает на Казанском вокзале в камере хранения сумку с номером семьдесят четыре и направляется на перрон. Вес ноши приличный, но она боится выпустить ее из рук, чтобы отдохнуть. Поезд Москва – Казань. Проводник проверяет билет. Она входит в купе, кладет сумку под нижнюю полку. Потом поезд трогается. В голове пульсирует мысль о времени. Нужно позвонить маме именно в девятнадцать часов.
– Что за чертовщина?! – она села. Тело покрылось испариной.
Надежда вскочила с кровати, взяла полотенце и почти бегом отправилась умываться. По пути заглянула в одну из комнат. Там поселилась хохлушка. Она спала.
Освежившись, Надежда вернулась обратно. Повесила мокрое полотенце на дужку кровати и села за стол. Осмотрела локтевой сгиб. Три красные, едва заметные точки. Один раз брали кровь, как сказал доктор, для анализов. Потом ставили укол с витаминами. Откуда третий? Пойти сейчас, разбить морду этому бородатому врачевателю и потребовать объяснить, что он здесь делает с ними? Она испугалась своей решительности и непонятной смелости.
– Что вообще со мной происходит? – одними губами проговорила Надежда. – Точно разобрать на органы собрались! – осенило ее. – Сейчас наверняка кровь находится на проверке где-нибудь в городе. Откуда здесь лаборатория? А их поят и обкалывают, чтобы не боялись. Так оно и есть! Ведь даже в обычной больнице, когда больного готовят к операции, ему делают успокоительные уколы. Но ведь она начинает чувствовать душевный подъем даже после еды! Чай! – осенило ее. – И девчонки все изменились. Они стали совершенно другими. Что делать? Бежать? – Она вспомнила инструктаж доктора, потом восстановила в памяти расположение постов и пришла к выводу, что это действительно бесполезно. Ее научили стрелять! Можно завладеть оружием, взять в заложники доктора и потребовать отпустить их. Глупо. Пристрелят. Кто она против двадцати головорезов? Но в этом что-то есть.
Для начала Надежда решила не пить чай, а осторожно выливать его в угол, не пялиться в компьютер, а сидеть перед ним с закрытыми глазами и отключать наушники на время сеанса. Мало ли что кроется под шумом набегающих на берег волн и музыкой? А перед гипнозом засовывать в уши ваты и заклеить их жевательной резинкой! Может, они таким образом доводят здесь человека до такого состояния, что потом он сам едет в клинику, где находится нуждающийся в его органах человек? Точно! Зачем тогда все эти фокусы с психикой? Вот почему ей снится поезд!
* * *
Антону не составило труда получить у замещающего раненого Лаврененко Банкета несколько миниатюрных видеокамер, микрофонов и мобильное считывающее устройство. Универсальный ключ после ночной операции лежал в машине. Небольшое приспособление размером с авторучку открывало при определенных навыках любой замок. До сих пор оно считалось секретным. Хотя Антон, как и любой разведчик-диверсант, мог обойтись и без него.
В полдень, наклеив усы и наложив грим, он оставил машину в соседнем с домом дворе, взял небольшой кейс с оборудованием и направился отучать Диму быть наглым. Внешность изменил по причине установленных на каждом шагу видеокамер. Москва превращалась в сплошную съемочную площадку, и светиться Антон не только не хотел, но и не имел права. Даже его лицо принадлежало ГРУ. Для начала обошел десятиэтажную башню вокруг, «вычислил» балкон Диминого гнездышка, примерно определил, кто в доме напротив может видеть, что творится внутри его квартиры. Затем вошел в подъезд. В лифте поднялся на самый верх, потом не спеша спустился до нужного этажа. Было тихо. Подошел к дверям, на которых красовался названный Региной номер, спокойно вставил насадку в замочную скважину и стал неторопливо вращать небольшой, размером с десятикопеечную монету, маховик. Раздался едва слышный щелчок. Антон отогнул металлическую планку, выполнявшую роль рычажка, и дважды повернул устройство по часовой стрелке. Замок открылся. Но был еще один. Свинтив и переставив ключ во вторую скважину, Антон вдруг почувствовал, что на него сзади кто-то смотрит. В отражении никелированной ручки он увидел силуэт. Примерно в пяти шагах от него. Ничего страшного. В случае чего успеет среагировать.
Как ни в чем не бывало, он открыл двери и только после этого обернулся. Неряшливо одетый мужчина с мешками под водянистыми глазами и с заросшей густой щетиной нижней частью лица стоял с монтировкой в руке, зло глядя на Антона.
– Попал?
– Почему? – удивился Антон. – Живу я здесь.
– Ага! – Мужчина криво усмехнулся, обнажив почерневшие от никотина зубы. – И зовут тебя Дима.
– Слушай, тебе чего надо? – Антон заметил, что дверь позади мужчины приоткрыта, и понял, что тот «выпал» оттуда.
– Мне Димон приплачивает за то, что я его хату стерегу, – просветил ханыга.
«Как услышал, что я с дверями вожусь? – подумал Антон и тут же догадался: – Он же с похмелья. Слух обострен».
Даже вспомнил по такому случаю анекдот про тараканов в тапочках.
– Хорошо, – Антон поднял руки вверх, – твоя взяла. Ухожу, – прикинувшись обыкновенным домушником, которого напугал решительный вид соседа, Антон стал пробираться вдоль стены к лестнице. Когда до мужчины оставался шаг, тот неожиданно размахнулся и попытался ударить Антона монтировкой в лоб. Задача для солдата-первогодка ВДВ. Антон пригнулся, сделал шаг вперед и влево, уйдя под локоть занесенной руки, и ткнул ханыгу кулаком в солнечное сплетение. Охнув, тот согнулся и издал гортанный рык, вместе с которым на пол потекла прозрачная, как слеза, слюна. Опустив согнутый локоть в основание черепа, поморщился от звона выпавшего из рук пьянчужки инструмента. Торопливо прижал его ногой к полу. Прислушался. По-прежнему было тихо. Подхватил легкого, как подросток, мужичка и проворно втащил в Димину квартиру, уверенный, что этот тип пригодится. Уложил его на пол, вернулся на площадку, подобрал монтировку, прокрался к квартире, в которой жил нештатный сторож, и вошел внутрь. В двух комнатах царили запустение и беспорядок. Людей не было. Успокоившись, вышел, прикрыл за собой двери и прошмыгнул обратно к Диме.
Ханыга продолжал лежать в той позе, в которой его Антон и оставил.
Быстро обследовал хоромы. Три комнаты, обставленные дорогой мебелью и аппаратурой, кухня. Затем занялся ханыгой. Достал небольшой пластиковый контейнер и вынул оттуда сначала небольшую, пропитанную антисептиком салфетку. Протер локтевой сгиб алкаша, потом достал одноразовый шприц-тюбик с тремя красными кружками. Препарат назывался просто и по существу – «Амнезия». По всем правилам, чтобы скрыть перемещение группы в тылу врага, случайно встретившиеся на пути местные жители попросту уничтожаются. Наличие в арсенале диверсанта «Амнезии» позволяет сохранить жизнь ни в чем не повинным людям. Просто делается инъекция, и человек засыпает. Проснувшись, он не будет помнить не только увиденную им группу русских диверсантов, но и то, что произошло с ним в течение дня.
