Все становилось на свои места. Сергей ударил себя ладонью по колену. «Что будет, когда меня поставят на ноги? Амирбек предложит вступить в его отряд?»
Сергей Лысак, как никто, ненавидел бандитов. Все произошло банально и просто. Два года назад отправился на рынок, чтобы купить на роту мыло и зубную пасту. Оружия не было. Взял с собой лишь вещмешок да солдата с самой распространенной русской фамилией Иванов, который должен был помочь потом оттащить все приобретения в часть.
Двигаясь вдоль торговых рядов, Сергей наткнулся на знакомого чеченца, жившего рядом с их полком. Тот предложил купить товар по самой низкой цене прямо со склада одного из предпринимателей. Сергей с радостью согласился и пошел с ним. В каком-то сарае их уже поджидали четверо здоровенных мужчин. Что было потом, Сергей помнил плохо. Очень быстро его отключили. Били обрезками арматуры, обернутыми тканью и скотчем. Когда пришел в себя, оказалось, что его везут в кузове крытого брезентом грузовика. Иванов валялся рядом. Потом их пересадили за задние сиденья «уазика». К вечеру оба оказались в горах, в одном из лагерей боевиков. Там снова стали бить. Иванов выругался. Причем от боли и отчаяния с его языка непроизвольно сорвалось одно из самых страшных оскорблений. Ему без разговоров отрезали голову.
Дальше – плен, рабство, унижения, побои. Раз он попал в семью, куда его взяли не только для того, чтобы выполнять грязную и тяжелую работу, но и чтобы научить подростка правильно бить. Так Сергей два месяца был просто боксерской грушей. Тринадцатилетний парень был еще недостаточно силен, чтобы причинить серьезные травмы, но его ежедневные тренировки довели Лысака до нервного срыва. В одну из ночей он пытался камнем, найденным в сарае, где его держали, перерезать вены. Изодрал руку. Тогда его избили уже взрослые, выбив передние зубы. Остальные вываливались сами от недоедания. Пробовал бежать, поймали. После этого не мог встать целую неделю. Нет, теперь Амирбек ему не брат. Просто бандит, от которого надо избавляться. Будь на месте Сергея другой пленник, он бы его убил. Сейчас его нет. Где гарантии того, что он не стреляет в подчиненных и боевых товарищей Сергея?
Сергей уцепился рукой за подоконник и медленно встал. Окно выходило на сад и кошары, в которых он прожил полгода. За ними располагался сложенный из камня забор. Он невысокий, едва доставал Сергею до груди. Сергей часто там был. Вдоль него – яма, куда выливают помои. За забором – проселочная дорога, по которой почти никогда никто не ездит. Потом начинается подъем в гору, покрытую низкорослым лесом. Чуть левее – овраг. Когда ремонтировали дом, Сергей носил туда строительный мусор.
Он немного постоял, прислушиваясь к своим ощущениям и пытаясь понять, сколько сможет пройти.
– Километра три точно, – прошептал он. – А там что-нибудь придумаю.
Сергей оглянулся на двери, потом посмотрел на тарелку с вареной, обильно посыпанной зеленью бараниной, которая стояла рядом с матрасом. Ее принесли, когда он спал. Мясо было мелко порезано. Хозяйка знала, что ему нечем жевать, и сделала практически фарш.
Сергей снова медленно сел. Надо обязательно подкрепиться. Неизвестно, когда подвернется случай поесть. Да и организм еще не окреп, на счету каждая калория.
Он взял ложку, придвинул чашку ближе и принялся за завтрак. Хлеб приходилось размачивать в чашке с молоком. Десны болели, из-за этого он растирал пищу языком на нёбе.
– Что, Ивашка, кушаешь? – Голос Салтамурата заставил вздрогнуть.
Сергей посмотрел на двери. Сдвинув в сторону занавеску, там стоял в своей неизменной папахе старик.
– Доброе утро! – по привычке Сергей заискивающе улыбнулся.
– Зря радуешься, Ивашка, – старик помрачнел и шагнул в комнату. – Амирбек, конечно, хороший воин и уважаемый человек, но мне нет дела до его русских друзей. Вы отобрали у меня все! Я поклялся перед Аллахом, что ни один кяфир не покинет мой дом живым. Я стар и слаб, но ум мой ясен. Ты скоро умрешь. Еда была отравлена. Жалко, что нельзя отрезать твою глупую голову или просто убить из ружья. Это расстроит Амирбека. Да и не те силы у меня. А так никто не поймет, что ты яд от крыс ел.
Сергея обдало жаром. Он перевел взгляд на тарелку, потом на чашку с молоком.
«Яд смешали с мясом, – догадался он. – Молоко наверняка бы свернулось. Надо срочно промыть желудок! Но для начала убить старого негодяя!»
Не подавая виду, что испуган, Сергей взял чашку и медленно выпил молоко. Потом, придерживаясь за стену, встал.
– Я не верю вам, – говоря это, он почувствовал в ногах слабость. Надо было торопиться.
Шатаясь, Сергей подошел к старику. Тот стоял с окаменевшим лицом, опираясь на свою неизменную палку.
Сергей схватил ее двумя руками и что было сил дернул на себя. Но рывок был до того слабым, что даже этот древний мужчина не покачнулся, а пальцы Сергея соскользнули с костыля.
– Кяфир! – громко прошипел Салтамурат, сделал шаг назад и замахнулся палкой. Но без нее он едва ли мог передвигаться, а из-за резкого движения и вовсе потерял равновесие. Раздался вскрик, и старик рухнул на спину. Папаха слетела с головы. Сергей наклонился над ним, одновременно чувствуя, как у самого закружилась голова, а к горлу подступил ком.
Старик морщился, но не предпринимал никаких попыток встать. Сергей оглядел комнату. Стол, стулья, старая железная кровать, на стене – ковер. Ничего такого, что можно было уронить на голову чеченца, не было. А между тем яд начинал действовать. Он определил это по испарине, которой вдруг покрылось тело, слабости, усиливающейся тошноте. Придя в ярость от безысходности, Сергей рухнул коленями на грудь старика. Изо рта Салтамурата вылетела с хрипом слюна. Глаза налились кровью. Тогда Сергей взял его за уши, насколько мог притянул голову к себе, потом со всей силой приложил к полу. Старик зажмурился. Сергей повторял это раз за разом, ритмично, с исступлением, разбивая отравителю затылок. Когда наконец силы покинули его, и он не смог оторвать голову от пола, то к своему удивлению обнаружил, что Салтамурат не дышит.
Мокрый от пота Сергей ухватился за крышку стола и встал. Подошел к окну и здесь, прямо над своим матрасом, сунул два пальца в рот. Желтая струя рвотной массы вылетела на постель. Его рвало долго, до боли под ложечкой. С лица от напряжения градом тек пот. Когда все закончилось, он с трудом нагнулся, чистым краем простыни вытер губы и стал выбираться через окно. В конечном итоге ему удалось перевалиться через подоконник. На четвереньках он пополз к бочкам с водой. Здесь поднялся, перегнулся через край и стал пить. Он наполнил желудок до отказа, до рези, через силу проталкивая в себя глоток за глотком. Потом снова сунул пальцы в рот. Эту манипуляцию он повторил трижды. Мокрый от пота и полностью обессиливший, на трясущихся ногах направился в конец сада. С трудом перебравшись через забор, упал. Некоторое время лежал, собираясь с силами. Потом встал на четвереньки и пополз в направлении оврага.
На его счастье на дороге никого не было. Полсотни метров показались ему километрами. Когда повернул в русло оврага, стало легче. В отличие от каменистой дороги, здесь был песок. Медленно передвигая руками и ногами, он продолжал двигаться, практически потеряв над собой контроль.
