– Когда ранение в грудь, надо вот такой бинт, – Амирбек вынул из рюкзака индивидуальный перевязочный пакет. – У него резиновая упаковка, – продолжая говорить, он вскрыл его. – Внутренняя часть стерильная, это значит – чистая. Ее надо порвать на две части и приложить к ранам, чтобы в человека не попадал воздух.
С этими словами он стал бинтовать Бакса.
– А что будет, если воздух попадет в дырку? – спросил длинный.
– Не в дырку, а в рану, – поправил его стоявший рядом.
– Зачем вам много знать? – Амирбек смахнул тыльной стороной ладони со лба пот. – Не надо лишним забивать голову.
Он мог рассказать, что такое пневмоторакс, но не видел смысла. Никто из этих парней даже не учился в школе.
* * *
По всем признакам, большинство вступивших в бой бандитов лишь вчера взяли в руки оружие. Да и пленные, которых удалось захватить Дрону и Банкету, подтверждали это. Антон приказал сосредоточить всех в устье оврага, рядом с дорогой. Уцелеть в этом бою никому из боевиков не удалось: если не убит, то ранен. Москит торопливо бинтовал одного за другим, делал уколы. Бандиты – те, кто мог, сидели на земле, двое, протяжно стоная, лежали, один был без сознания. Неподалеку, в тени кустарника, рядком сложили убитых. Всего их оказалось пятеро. Почти все – молодые.
Старшего среди бандитов, которых обнаружили первыми, звали Кабан. Он собирал людей в горных селениях. Это и был тот самый здоровяк, который шел в голове колонны. Именно он первым оказался у разрушенного блиндажа. Дрон навсегда сделал его инвалидом, всадив пулю прямо в коленную чашечку.
Антон решил допросить бандита сам. Шаман взял бандита за одежду на плече и вынудил встать. Морщась от боли, Кабан поднялся. Шаман повел его в сторону. Смешно прыгая на одной ноге, Кабан что-то сказал. Шаман толкнул его, и Кабан полетел на спину. Рухнув всем телом на склон оврага, он вскрикнул, но тут же стиснул зубы и зажмурился. Антон ждал. Он понимал: чеченец испытывает нечеловеческую боль и наверняка сейчас плохо соображает. Наконец Кабан перестал корчиться, медленно сел, тронул связанными руками повязку на колене и с обидой посмотрел на Шамана:
– Зачем так делаешь? Развяжи руки, потом посмотрим, какой ты смелый.
– С тобой сейчас даже ребенок справится, – Шаман приподнял нижний край маски и сплюнул на землю.
– Ты просто меня не знаешь! – выкрикнул Кабан.
Шаман оставил его реплику без внимания. Он был занят допросом другого раненого бандита. В того стрелял Банкет, но по характеру ранения не отличались друг от друга.
– Я еще нужен? – спросил Шаман Антона.
– Скажи, ты чеченец? – неожиданно спросил Кабан.
– Нет, негр, – огрызнулся Шаман.
– Чеченец, если маску на лицо одеваешь!
– Иди! – поторопил Антон.
– Он чеченец, да? – не унимался Кабан.
– Здесь мы задаем вопросы, – Антон испытующе посмотрел на чеченца. – Назови свое настоящее имя.
Распухший от удара нос отливал синевой и несуразно смотрелся на фоне круглого лица. Левый глаз полностью заплыл, а бровь над ним была рассечена.
Антон, не торопясь, вынул из кармана, расположенного на левой половине груди, АПС, достал приспособление для бесшумной стрельбы. Подбросил на руке, словно пытаясь определить, сколько весит этот цилиндрик, после чего стал неторопливо накручивать его на ствол.
– Напугать решил? – усмехнулся Кабан. – Мне все равно терять нечего.
– Знаешь, сколько раз я это слышал? – Антон выпрямил руку с зажатым в ней пистолетом. В тот же момент боевик дважды вскрикнул и подскочил, заползая задом вверх по склону. Фонтанчики песка между ног и звук расколовшей мелкие камешки пули подействовали.
Все еще не веря, что ему ничего не отстрелили, бандит вытер связанными руками лоб.
– Темирбек Затуллаев мое имя, – он сглотнул слюну. – Я из Гудермеса. До войны работал в школе.
– Кем?
– Учителем литературы...
– Лихо, – Антон даже растерялся. Ему попадались бухгалтеры, инженеры, врачи, но педагог был впервые.
– Почему Кабаном зовут? – Антон стал медленно отворачивать теплый глушитель.
– Ночью храплю смешно, – бандит смутился.
– Храп походит на похрюкивание? – хохотнул невесть откуда взявшийся Дрон. – А не оскорбительно мусульманина свиньей называть?
– Разве кабан – это свинья? – обиделся бандит.
– Ах да, совсем забыл, – Дрон тронул себя ладонью за лоб. – Кабан мужского пола. А у них, как у вас: женщина не человек, кабан не свинья...
Антон сначала хотел отправить Дрона куда подальше, но потом передумал.
– Кто приказал тебе идти за людьми? – заранее зная ответ, спросил Антон.
Этим он решил проверить, какие перспективы у допроса, если не применять физического и психологического давления.
– Амирбек, – лаконично ответил бандит.
– В скольких селениях был и как люди относились к твоему предложению? – Антон с интересом уставился на Кабана.
– Какому предложению? – не понял Кабан.
– Пойти воевать, – уточнил Дрон.
– За неделю в пять сел зашел, – Кабан пожал плечами. – Люди по-разному относятся, но напрямую я с ними не говорил. Везде есть родственники и знакомые тех, кто воюет в отряде Амирбека. Они дали их адреса и сказали, как кого зовут. Я приходил, просил помочь.
– Почему в самом начале сказал, что тебе нечего терять? – Антон покосился на Дрона. – Много убивал?
– Нет, – бандит заерзал. – Так, вырвалось.
– В отряде у Амирбека давно?
– С прошлой весны, – на секунду задумавшись, ответил Кабан.
Антон обернулся на шум шагов. Подошел Джин. Вид его был удрученный.
– Что? – насторожился Антон.
– Пойдем, там один пленник интересные вещи говорит.
Теряясь в догадках, Антон проследовал за Джином. Здоровенный, с густой черной шевелюрой бандит сидел на земле, почти у самой дороги, прислонившись спиной к небольшому дубу. Камуфлированная куртка была расстегнута, грудь забинтована. Бородач находился в числе тех, кто атаковал группу с тыла.
– Мерзабек, – совсем по-дружески обратился Джин, – повтори, что мне рассказал.
– Разве я похож на попугая? – с тоской в голосе спросил чеченец, но не стал корчить из себя героя. – Два дня назад, у мечети, ко мне подошел человек и поздоровался. Как раз мимо шла женщина. Она была без платка. Он спросил, как я отношусь к этому. Честно сказал: не знаю, время такое, что ничего уже не разберешь. Тогда он новый вопрос задал: а твоя жена дома перед гостями тоже так ходит? Говорю, нет. Потом он поинтересовался, как меня зовут, чем занимаюсь. Я ответил, что чем придется. Тогда он сказал, что есть возможность подзаработать. Я согласился подумать. Ведь так ясно, что предложит... На мне еще нет крови. Даже сегодня я не стрелял. Но в свое время воевал. Еще при Масхадове. Потом в плен попал. Год назад на Девятое мая была амнистия. Меня отпустили. Перед этим, в две тысячи втором, меня отправили в Азербайджан. Там, в Апшеронском районе, в Гуздене, я учился на подрывника. С нами занималось много разных людей. В основном арабы. Но за три дня до отъезда оттуда появился человек, который проверял нашу подготовку. Еще он много рассказывал про историю Кавказа. Говорил, что русские не по праву управляют нашими землями...
