– Сейчас куда?
– В больницу, – буркнул Дрон, вновь почувствовав к старлею неприязнь. Его раздражало, что после такой трагедии этот сопляк может спокойно рассуждать о качестве топлива.
Город погрузился в темноту, местами разорванную светом редких фонарей, простеньких самодельных рекламных вывесок, витрин магазинов.
Сначала Дрон направился к родственнику Батаевых. Им оказался старший брат отца и дядя Исы. Он ничего не знал о случившемся. Дрон по совету дежурившей в отделении онкологии медсестры соврал стоявшему одной ногой в могиле чеченцу, будто Иса, вернувшись домой, обнаружил пропажу ключей. Василий как раз направлялся по делам в город, и тот попросил его заглянуть в палату, предположив, что они могли выпасть из кармана, когда он там сидел. Старик был наполовину слеп. Для вида полазив под кроватями, Дрон встал, отряхнулся и развел руками:
– Нет здесь ничего!
– Если бы он здесь что-то потерял, то санитарка обязательно бы нашла. Она моет пол два раза в день, – слабым голосом проговорил старик. – Эх, Иса! Так и не стал взрослым. Столько лет не виделись, а он сидел как на иголках и на часы поглядывал. Испортили его русские.
– Он торопился? – насторожился Дрон. – А куда он потом собирался? Вдруг там и оставил?
– Нет, они домой собирались вернуться, – едва слышно проговорил больной. – Просто Исе зачем-то надо было в приемное отделение забежать. Он даже спросил разрешения. Мол, одна нога здесь, другая там… Мой брат отругал его за такое неуважение. Обозвал стрекозой, – старик улыбнулся. – А ключи от чего?
– Да я не знаю, – отмахнулся Дрон. – Не найдешь, говорит, ничего страшного. Замки поменяю, и все. А что, куда… – Дрон пожал плечами. – Ладно, выздоравливайте. – С этими словами он вышел из палаты.
Дрону и следователю повезло. В приемном отделении дежурила медсестра, которая заступила перед приездом Батаевых на сутки.
– Я хорошо помню этого человека, – бросив взгляд на прихваченную с собой фотографию, подтвердила она. – Такой смешной.
– Был, – уточнил Дрон. – Спустя час, как он вышел от вас, его убили.
– Как! – Она отстранилась от стола и схватилась за грудь.
– Вспомните, пожалуйста, зачем он приходил, и как можно подробнее передайте разговор.
– Конечно, помню, – девушка пододвинула к себе толстую тетрадь и, перевернув назад страницу, пробежала по ней взглядом: – Его интересовал посетитель, который был перед ним. Вот он, Ферзинд Тахре, гражданин Турции. Время девять пятнадцать, – она развернула книгу регистраций к Василию. – Еще ему очень нужно было позвонить. К сожалению, мы такую возможность предоставить ему не смогли.
– Позвонить… Тахре, – задумчиво проговорил Дрон. – А как выглядел этот человек и что у него случилось?
– Странный какой-то. Приехать с острыми болями, а в конечном итоге отказаться даже от амбулаторного лечения. Погодите, – она прищурилась. – А ведь он был чем-то напуган. Сначала я связала это с тем, что мужчина попросту боится, что у него что-то серьезное, – она смешно наморщила носик. – Но он сразу сам назвал свой диагноз – хронический холецистит.
– А сейчас с чем связываете? – Дрон слегка наклонился в ее сторону.
– Возможно, он испугался вашего друга и хотел быстрее уехать отсюда.
– Почему уехать? – Дрон уперся уже грудью в крышку стола. – Может, он пешком пришел?
– Нет, – уверенно заявила она. – Посмотрите, окно у меня выходит прямо на проходную. Я хорошо видела, как этот мужчина приехал на большой белой машине. Кажется, джип.
– Сам?
– Как это? – не поняла она.
– У него был водитель?
– Да, – кивнула она. – Тоже нерусский. Коренастый, лоб узкий, и кожа очень темная. Почти как шоколадный. Лысый, – немного подумав, добавила она. – Он довел своего пассажира до крыльца, а потом вернулся. – Неожиданно, словно что-то вспомнив, медсестра задумалась, покусывая нижнюю губку. – А ведь обратно этот больной уехал сам.
Она подняла на Дрона растерянный взгляд.
– Спасибо, вы нам очень помогли. – Дрон поднялся и поймал себя на мысли, что не хочет прерывать разговора с медсестрой. Прядь русых волос, выбившихся на лоб из-под белоснежной шапочки, печальные серые глаза, слегка заостренный подбородок. Что-то в ее внешности заставило слегка заволноваться и на мгновение забыть о беде.
– У меня к вам просьба, – неожиданно она встала. – Пожалуйста, не говорите никому об этом разговоре. Я русская, живу среди чеченцев. Ни родственников, ни хороших покровителей. Да и в больнице на птичьих правах. Меня держат только из-за того, что хорошо разбираюсь в компьютерах. Даже могу чинить.
– Как удалось сохранить такую красоту за столько лет войны? – спросил Дрон.
– Я здесь недавно, – она улыбнулась. – Приехала искать брата. Он пропал без вести пять месяцев назад. Хотела попасть к Кадырову на прием, но на тот момент он был в Москве. В доме, где остановилась, украли сумочку с деньгами, – она грустно улыбнулась. – Хорошо еще, паспорт и диплом лежали в другом месте.
– Как вас зовут? – Дрон почему-то смутился, задавая этот вопрос.
– Для чего вам?
– Вдруг отыщется ваш брат? – Дрон почувствовал, как краснеет, но отступать было поздно. – Возможно, я с ним раньше вас встречусь. Поэтому нелишним будет и адресок.
– Я буду очень вам признательна, – засуетилась она. Достав из стола лист чистой бумаги, стала быстро на нем что-то писать. Затем протянула его Дрону: – Возьмите. Жаль только, фотографии его у меня с собой нет.
– Совсем? – уточнил Дрон.
– Нет. Я просто не взяла с собой. Оставила дома.
– Ничего, – Дрон приободрился, – будет возможность, заскочу. Не возражаете?
Она покачала головой.
Уже по дороге к машине Василий развернул листок: «Павловская Ольга Дмитриевна, брат Павловский Егор Дмитриевич. Рядовой в.ч. 66098», – пробежал он по строчкам, написанным аккуратным почерком, и, запомнив адрес, облегченно вздохнул:
– Значит, не замужем, раз одна фамилия.
* * *
На первом же блокпосту перед въездом в Шатой Биберта ждали неприятности. Остановившись перед шлагбаумом, он вынул поддельные документы и протянул милиционеру, из-за своего роста, объемов и бронежилета походившему на мяч. По раскрасневшемуся от жары лицу старшего лейтенанта градом катился пот. Каска то и дело наезжала на глаза, и он постоянно сдвигал ее на затылок. Однако ничто не заставило стража порядка, представляющего новую власть, отказаться от мысли досконально проверить машину.
– Выйди! – отступая на шаг, приказал он, продолжая пролистывать паспорт. – Открой капот. Сверим номера на двигателе.
Его маленькие, заплывшие жиром глазки внимательно прощупывали каждую запись.
– Я командир роты отряда самообороны из Хатуни, – стараясь скрыть волнение, с нотками недовольства сказал Биберт. – Одно дело делаем, брат.
