– А не убежит? – прищурившись, спросил Нурды.
– Ему некуда податься, – Азат расплылся в зловещей улыбке. – Вместо одной ноги деревяшка, – он постучал себя по колену. – Ступни нет. Если придут русские, он скажет, что негде жить, прячется от кровников. Он не воевал, и они поверят ему. Если придет Хан, расскажет, где вас искать. И ему хорошо, он наконец избавится от позора, и я не лишусь своих людей.
– И волки сыты, и овцы целы, – на русском проговорил Нурды. – Что ж, покажи мне его.
– Эй, Рамзан! – крикнул Азат в проход. – Заведи сюда этого ишака!
Из прохода послышались шаркающие шаги, тяжелое, с посвистыванием дыхание, и в пещеру вошел до неузнаваемости обросший, сгорбленный человек. В нос ударил запах давно немытого тела.
– Как тебя зовут? – брезгливо спросил Нурды.
– Али, – оголив похожие на почерневшие пеньки остатки зубов, прохрипел мужчина. – Я из Гойты…
– За что тебя наказали? – вглядываясь в воспалившиеся глаза, задал Нурды следующий вопрос.
– За длинный язык, – понуро опустив голову, проговорил Али.
– Длинный язык не украшает даже женщину, расскажи подробнее.
– Работал на стройке дома своего соседа. Мы повздорили, и я плохо сказал о его матери и жене.
– Обычно за такое убивают, – Нурды удивленно посмотрел на Азата.
– Хотели, – сокрушенно вздохнул тот, не сводя взгляда с Али. – Но передумали.
– Что с ногой?
– В детстве на железной дороге она попала между рельсами, когда переводили стрелку.
– Али, – взгляд Нурды сделался немного теплее, – ты хочешь, чтобы тебя больше не трогали, а может, даже забыли твое оскорбление?
– Так не бывает, – сокрушенно вздохнул инвалид. – Я сам хочу смерти. Но эти люди только продлевают мои муки.
– Тебе объяснили, для чего ты здесь? – Нурды метнул взгляд на Азата.
– Да, – кивнул тот. – Если нагрянут русские, я должен обмануть, что бежал от своего хозяина. Появится человек по имени Сайхан, сказать, где искать тех, кто здесь был.
– А если спросят, чем ты питаешься?
– Раз в неделю родственник приносит рис и немного мяса.
– Хорошо. – Нурды еще некоторое время разглядывал лохмотья Али, затем развернулся всем телом к Азату: – Я одобряю твой план. Но не исключено, что Хан может наткнуться на твоих людей еще раньше.
Они вышли из пещеры. Уже светало, и пора было уходить.
– Нурды, – Азат изучающе посмотрел на куратора, – как ты думаешь, русские знают, для чего здесь пленники?
– Откуда? – удивился тот. – Они могут лишь располагать информацией о существовании этого места. Ведь даже ты догадался, зачем все это, только после того, как я объяснил, кого надо сюда тащить, а кого нет.
– В принципе, мне и сейчас не все до конца ясно, – задумчиво проговорил Азат. – Знаю лишь, что этих людей собираются сделать больными.
* * *
По своему обыкновению группа не стала покидать самолет сразу после посадки. Прилетели во второй половине дня, на аэродроме полно народу, и Антон не хотел «светить» людей. Машины группы, две «Нивы» и микроавтобус «Газель», еще в Москве загнали до начала загрузки самолета мешками и коробками с продовольствием для группировки. Теперь эта техника была заперта в передней части грузового отсека.
Офицеры лишь откидали тюки с обмундированием, которыми был завален последний внедорожник, сняли крепежные тросы и убрали из-под колес колодки.
Разгрузка шла медленно. Несколько солдат-контрактников, вяло бродивших по рампе, то и дело устраивали перекуры, словно переносили в подъезжающие «КамАЗы» как минимум кирпичи. Одновременно сгущались сумерки. Сидя у открытых боковых дверей, Антон рассуждал, как поступить дальше. Обычно после доклада начальнику разведки группировки о своем прибытии и обсуждения вопросов взаимодействия они ехали в Курчалой. Там, на территории бывшего завода по ремонту комбайнов, комендатура. В ней и устраивались. Основную роль в выборе места жительства на время командировки играло то, что это было родовое село Джабраилова и Батаевых. У них появлялась возможность проведать родных. Однако делалось это с большой осторожностью и в основном в темное время суток. На родине до сих пор считали этих чеченцев перешедшими на сторону боевиков и в конечном итоге погибшими.
Неожиданно к самолету подкатил «уазик», из которого вышел рослый, широкоплечий майор и сразу направился к дверям, рядом с которыми сидел Антон. Взобравшись по приставленной экипажем лестнице в грузовой отсек, он обвел взглядом офицеров, которые по своему обыкновению были без каких-либо знаков различия, и сделал недовольное лицо:
– Кто старший?
Антон сделал вид, что его больше интересует колесо «Нивы», в которое он уставился сосредоточенным взглядом. Дрон, сидевший ближе всего к незнакомцу, и вовсе прикинулся спящим. Никто из разведчиков-диверсантов никогда не докладывал первому встречному ни своего воинского звания, ни фамилии, а тем более не называл должности и подразделения, в котором служит. Пусть на нем хоть генеральские погоны.
Кому положено знать о прилете группы, они уже проинформированы по специальным каналам связи. Это, как правило, командующий группировкой, начальник штаба и начальник разведки. Именно с этой категорией решался вопрос о размещении, перемещениях по республике, а главное, во избежание трагических случайностей с ними согласовывались районы действий группы. Обязательно изучались вопросы возможного использования в интересах разведчиков сил и средств частей, находящихся на территории Чечни. Большей частью это касалось авиации и артиллерии. Не раз, оказавшись в тяжелой ситуации, Антону приходилось просить поддержки огнем.
– Вы что, оглохли! – Майор рассвирепел и схватил Антона за ремень разгрузочного жилета, который он надел после посадки.
В тот же момент рука его хрустнула в запястье, а сам он, взвизгнув, нагнулся, едва не разбив лоб о металлический пол.
– Подполковник Филиппов, – не отпуская запястья офицера, спокойно проговорил он. – С кем имею честь?
– Что ты себе позволяешь, подполковник? – просипел майор, багровея от напряжения.
– Ничего, – не меняя положения, ответил Антон. – Придерживаю вас, чтобы не упали.
– Отпусти сейчас же!
– И не подумаю. – Антон, как и все его подчиненные, знал в лицо всех должностных лиц группировки. Этого хама он видел впервые и ничуть не волновался за последствия. – Вы врываетесь на борт воздушного судна в форме старшего офицерского состава абсолютно непонятно на каком основании. Может, у вас под курткой «пояс шахида»? Дрон, проверь!
Капитан с несвойственной для него серьезностью, обшарил незнакомца:
– Чисто.
Антон отпустил майора.
– Вы мне за это ответите, – потирая руку, прошипел тот, разглядывая спецназовцев, словно пытаясь запомнить. – Я командир отдельной части! Груз, который находится на борту, мой!
