Усевшись за стол, представляющий собой внутреннюю перегородку вертолета, установленную на камни, Нурды позвал Аюпа Автурханова, самого молодого боевика, оставленного здесь.
– Пусть вынесут дерьмо и проветрятся, – он потер ноющее после ранения плечо. – Только возьми с собой Аслана.
Услышав свое имя, дремавший на нарах боевик сел, свесив ноги, и потянулся:
– Зачем этим свиньям прогулки? Они и так сидят, ничего не делая. Ты даже кормишь их лучше нас.
Нурды медленно развернулся в сторону бородача:
– Делай, как я сказал!
Вскоре Аслан открыл импровизированную дверь:
– Выходите, свиньи!
В пещере вместе с запахами нечистот стали появляться люди. В основном одетые в обветшалую военную форму, парни выглядели уставшими.
– Чего глаз красный такой? – заорал поднятый раньше времени с постели и от того злой Аслан. – Целыми днями только кушаешь и сидишь в свой нора!
– Ты бы сам там посидел, – огрызнулся молоденький пленник. – Как в холодильнике.
– Что ты сказал? – Аслан со всего размаху залепил кулаком несчастному в ухо.
Пошатнувшись, тот упал, обхватив голову руками.
Чеченец отдал свой автомат Аюпу с намерением избить наглеца, но строгий окрик Нурды на чеченском заставил его отказаться от этой затеи.
Что-то зло шипя, Аслан забрал оружие и направился на выход. Снаружи он осмотрел небо, опасаясь вертолетов федералов, и только после этого вывели пленников.
Бойцы один за другим гуськом побежали, насколько это было возможно, по кругу.
– Зарядка, ядрена корень, – прошипел один из них, бросив взгляд на второго вооруженного бандита.
Чеченцы стояли на таком удалении, что броситься на них не представлялось возможным. Пленники привыкли к таким «прогулкам», но понятия не имели, к чему все это.
После этого двое вернулись в пещеру и через пару минут вытащили оттуда бак с фекалиями. Спустившись к небольшому ручью, вылили его содержимое и, прополоскав, вернулись обратно.
– Как в пионерском лагере, – нарочито громко сказал Бизон. – Свежий воздух, прогулка. Правильно, Борька?
Высокий, с оттопыренными ушами парень с затаенной ненавистью посмотрел на бандита и сплюнул:
– Скорее как на свиноферме.
– Почему? – удивился Бизон.
Веселость вмиг исчезла с его лица, сменившись недоумением.
– Там свиней откармливают, выгуливают, а потом забивают, – пояснил парень, которого бандит назвал Борькой.
Чеченец некоторое время молчал, переваривая услышанное, потом вдруг разразился громким хохотом.
– Чего веселишься? – бесшумно подошедший Нурды строго посмотрел на подчиненного. – Вниз захотел?
– Я всегда готов воевать с неверными, вместо того чтобы просто быть пастухом! – вспылил чеченец, оскорбленный словами хозяина.
Основные силы их отряда сейчас находились в окрестностях горы, на которой они устроились, периодически выходя в предгорье, где нападали на отделы милиции и колонны русских.
– Сегодня должен прийти связной, – напомнил Нурды. – Сделай так, чтобы не получилось как в прошлый раз. Он полдня не мог найти нас.
– Я оставлю наверху Аслана, – кивнул Бизон и огляделся.
Вход в убежище действительно тяжело найти среди нагромождения валунов у подножия протянувшейся с севера на юг скалы, больше напоминающей гигантскую, в несколько метров, ступень. Даже петляющий среди них ручеек не может служить ориентиром. Он и сам поначалу подолгу бродил здесь, прежде чем попасть в схрон.
Пленников загнали обратно в пещеру. Еще ночью на ишаке из расположенного в паре километров горного аула приехал подросток, который каждые два дня доставлял продукты. Как всегда, это был хлеб, куски отварного мяса с чесночным соусом, рис, зелень и козье молоко. Кроме этого привез небольшую вязанку дров, для того чтобы в ясную погоду, отойдя подальше к ручью, вскипятить чайник. Угли и золу тут же сметали в воду, а место, где было кострище, поливали водой, дабы не оставить никаких следов пребывания людей на этом безжизненном каменистом плато перед скалой.
В этот раз посыльный сразу нашел вход в пещеру. Одноглазый чеченец лет сорока выглядел озабоченным. Нурды был занят чтением Корана, когда этот человек появился в сопровождении Аслана. Поздоровавшись, он сразу дал понять, что принес важную информацию и лучше, если они будут говорить с глазу на глаз.
Некоторое время Нурды размышлял, выпроводить ли всех отсюда и поговорить с гонцом прямо здесь, в пещере, либо выйти самому. Наконец, поднявшись с нар, он сокрушенно вздохнул и направился вслед за инвалидом. Его перестали удивлять подобные меры предосторожности со стороны посыльного. Инструктирующий его араб Сарсур Махуль, живущий сейчас в Грозном, по его мнению, часто раздувал из мухи слона.
– Что на этот раз? – оглядывая затянутый дымкой горизонт, лениво спросил Нурды.
– Помните русского, которого Азат забрал и отвез в свое родовое село? – внимательно глядя одним глазом на Нурды, спросил связной.
– Это был офицер, – подтвердил тот.
– Он отдал его своим родственникам, чтобы тот работал у них, – чеченец почесал грязным пальцем единственный глаз. – Так вот, он убежал.
– У, шайтан! – Нурды в сердцах топнул ногой и закатил глаза к небу. – Что дальше?
– Его долго искали, но не нашли. Он спрятался в машине, которая ехала в Россию, и оказался на Черном море. Когда напали на его след, этот человек уже лишился рассудка и потерял память. Но кое-что ему удалось вспомнить и сообщить властям. Сарсур Махуль узнал это только вчера, – закончил свою короткую и сбивчивую речь одноглазый.
– Хочешь сказать, что сюда скоро нагрянут русские? – зло спросил Нурды, хотя прекрасно понимал, связной не делает собственных выводов. Он лишь передает информацию. Боевики к минимуму свели использование всех средств связи. На данный момент самым надежным остался человек. Его нельзя прослушать, на него не сработает головка самонаведения ракеты, по нему невозможно определить координаты отряда, находясь за сотни километров.
– Араб сказал, надо уходить.
– А он не сказал, как быть тем, кто должен прийти сюда со дня на день и принести то, что я прождал в этой норе почти два месяца?!
– Говорит, передай Нурды, чтобы оставил пару человек, которые встретят. Пусть он разобьет отряд на несколько частей и убивает всех, кто попытается искать это место.
– Хорошо, – взяв себя в руки, кивнул Нурды. – Но куда мне идти?
– В тот район, где будет происходить обмен.
– Это почти сто километров! Больше половины пути в горах! Русские обнаружат меня раньше, чем я окажусь в предгорье!
– Я маленький человек, – одноглазый виновато опустил голову.
