– Слушай, Хохол! – позвал Дрон. – Ты мне можешь подробнее описать все, что видел?
– Угу, – проговорил Хохол. – А зачем тебе это?
– Чтобы хотя бы приблизительно понять, где мы?
– Не убежать отсюда! – сказал Игорь, но тем не менее описал местность.
Дрон улегся на свое место и задумался. Скудных описаний Хохла не хватало, чтобы сообразить, куда его завезли. Он по сантиметрам восстанавливал в памяти карту Чечни, неуклюжий макет местности, который не раз видел в комендатуре Курчалоя, но так и не мог понять, что это за район и село.
Неожиданно сверху послышался шум и крышка люка откинулась.
– Эй, спецназ, выходи!
Переглянувшись с Толяном, Дрон встал на четвереньки и подполз к лазу. Сверху, на фоне дощатого навеса, на него смотрел кучерявый парень. Позади него стоял еще кто-то.
Дрон взялся за первую скобу и стал подниматься. Руки слушались плохо. От каждого усилия боль сковывала дыхание. Едва он ухватился за кромку лаза, парень наклонился и резко натянул ему на голову шапочку.
Выбравшись наверх, Дрон услышал, как позади него закрыли крышку и установили на нее бочку с водой. Так не делали, когда Хохол уходил выносить ведро.
«Значит, повезут дальше», – с тоской подумал майор.
Его толкнули в спину. Осторожно ступая, он пошел. Оказавшись на улице, повернули направо. Дрона завели в какое-то помещение.
– Снимите с него колпак! – раздался мужской с хрипотцой голос.
Шапку сорвали.
Майор огляделся. Как оказалось, его провели в дом. Это была гостиная. Покрашенные бежевой краской стены, холодильник. У выходившего во двор окна стол, покрытый белоснежной скатертью, за которым сидели двое бородачей в камуфлированной форме.
Уперев руку в колено, один из них наклонился вперед, разглядывая пленника.
– Здрасьте! – кивнул Василий, изобразив на лице радость.
Бородачи переглянулись и грохнули со смеху:
– Ну, здравствуй, гость дорогой! – с трудом успокоившись и смахнув рукой выступившие на глаза слезы, выдавил сидящий к нему лицом боевик. – Что скажешь?
– Я продолжаю настаивать, чтобы вы сдались! – выпалил он. – Или еще требуется время для размышлений?
Дрон сам не понимал, шутит он или издевается над самим собой. Ведь наверняка теперь его будут бить. Но поделать ни чего не мог. Так он устроен. Отчасти его веселость была не чем иным, как попыткой скрыть страх, который, увы, был. Возможно, что его притащили сюда, чтобы в последний раз допросить и убить.
Между тем предложение Дрона развеселило боевиков еще больше. Прекратив смеяться, говоривший с ним бородач встал:
– Рассказывай, кто такой? Зачем приехал на нашу землю?
– Василий, – продолжая дурачиться, пожал плечами Дрон. – Али-Бабаевич. А к вам я не приезжал. Сами привезли.
Чеченец многозначительно посмотрел за спину Дрона. В тот же момент его схватили за плечо и резко развернули на сто восемьдесят градусов. Последовавшая за этим вспышка в голове отбросила Дрона назад. В себя он пришел на полу. Сверху навис уже знакомый бандит.
– Дальше шутить будешь?
– Нет, – покачал головой майор и сел.
– Кто такой, откуда? Рассказывай.
– Не помню, – Василий втянул голову в плечи. – Зачем били? Всю память отшибли.
– Нет такого человека, который бы у меня не заговорил, – процедил сквозь зубы бородач и обернулся к своему напарнику, продолжающему с безучастным видом пить чай: – Метис, давай его в сарай отведем! Зачем здесь пол пачкать?
– А я не грязный, – запротестовал Василий.
– Он еще шутит. Веселый попался!
– Или дурак, – выдвинул предположение чеченец, которого назвали Метисом. – Режь ему все лишнее.
В руках истязателя появился кинжал. Парень, который привел Василия, проворно расстелил на полу кусок брезента.
– Э-э, вы что?! – опешил Василий. – Так бы сразу и сказали!
– Больше спрашивать не буду, говори! – потребовал чеченец.
– Сержант Дорофеев.
– Врешь! – топнул ногой Метис. – Ты офицер!
– Прапорщик, – делая вид, что устал ломать комедию, выдохнул Дрон. – Мы прилетели из Москвы. Задача – нейтрализовать вооруженную группу боевиков, обнаруженную в районе Новолакского.
– Ты командир?
– Нет, – покачал головой Василий. – Командир у нас капитан Васильев.
– Это у вас служат чеченцы?
– Нет у нас никаких чеченцев, – покачал головой Дрон. – Только негры. Белые…
– Где сейчас твой взвод? – зло сверкнул глазами бородач.
– Без понятия, – откровенно признался Дрон. – Наверное, вернулись обратно.
– А тебя бросили?!
– Они же знают, где я! – Дрон сделал лицо удивленным. – Попал в хорошие руки. Чего им волноваться?
Метис криво усмехнулся:
– Уважаю веселых, – он посмотрел на бородача. – Даже убивать жалко. Кто родители?
– Сирота.
– Жена есть?
– К нам семейных не берут.
– Уведите его пока, – Метис обернулся к стоявшим у входа чеченцам. – И готовьте машину. Мне надо ехать.
На Василия вновь натянули шапочку и тем же маршрутом препроводили в импровизированную тюрьму.
* * *
Скрипач никогда раньше не был в Грозном, да и в Чечне вообще, однако пристально следил за всем происходящим здесь с начала девяностых. Не надо было иметь богатое воображение, чтобы представить масштабы разрушений после двух войн. Направляясь сюда, он считал, что в Грозном, превращенном, по сути, в руины, продолжают тлеть угли ненависти, кровной мести, озлобленности, а в воздухе по-прежнему витает запах кострищ. По-другому и быть не могло. Смычкову приходилось бывать в других горячих точках. Кому как не ему знать, каким образом была разыграна чеченская карта заокеанскими стратегами. Масштабы финансирования военных и прочих действий, направленных на разжигание здесь вселенского побоища с перспективой распространения его на соседние регионы, наверняка не уступали затратам на космические программы. Один только Таровский вбухал сюда почти треть своего капитала, а что говорить о целых государствах, которым ну никак не по душе сильная Россия? Сколько же лет пройдет, прежде чем исчезнут воронки и груды битого кирпича, а в оконных проемах вновь появятся стекла, думал он, глядя репортажи, которыми изобиловали пару лет назад все информационные блоки новостей? Каково же было его удивление, когда он увидел столицу Зла, каким ему виделся этот город, своими глазами. Некоторое время ему даже казалось, что встретивший его старик перепутал дороги и они попали в другое место. За окном проносились новостройки, ухоженные скверики, чистые тротуары. На этом фоне нарядно одетые женщины и мужчины. Повсюду что-то строили. В салон ворвался запах цемента и битума. Дороги были отремонтированы. Лишь изредка уродливыми сталагмитами возвышались развалины еще не разобранных зданий.
