– Я… Я не была в заложниках. Я сама.
– Тогда поедем обратно? – разозлился Антон. – Чего ты испугалась? – Он задал этот вопрос и одновременно понял, почему девушка повела себя так странно. – Боишься, что Виталий узнает о твоей работе?
Она опустила голову:
– Надо было как-то жить…
– Во-первых, это не оправдание, а во-вторых, – Антон выдержал паузу, взвешивая все «за» и «против» своего аргумента, – не согласишься, Виталий все узнает из других источников. Причем эти источники располагают документальными подтверждениями твоей деятельности.
– Как это понять?
– Видеосъемка, например…
– А можно…
– Постараемся, – догадавшись, что она хочет получить гарантии сохранения в тайне своих приключений, ответил Антон.
Достав сотовый, он набрал номер Линёва.
– Данила, это Филин, – едва на том конце ответили, представился он. – Ты сейчас где?
– Еду домой, – имея в виду снятую на двоих с Родимовым квартиру, ответил контрразведчик. – А что?
– Я сейчас передам тебе одного человека, – он покосился на Балыкину, сжавшуюся на сиденье в комочек. – Она желает дать показания по нашему другу. И реши вопрос о ее исчезновении на пару дней.
– Понял.
* * *
За окном купе, на фоне багряного заката, частоколом, подобно древним укреплениям, мелькали верхушки сосен. Черные и розовые цвета с резкой границей притягивали взгляд, словно языки пламени костра.
– Послушай, Лече, – обратился к новому знакомому Шамиль. – А поехали с нами! Зачем далась тебе эта стройка? Доберемся до Владивостока, найдем своих. Будем русских лохов на бабки разводить. Знаешь, как мы в Москве жили? Скажи, брат. – Он толкнул в бок сидящего рядом Ису. Вместо ответа тот цокнул языком, что красноречиво говорило само за себя – хорошо.
– Не могу, – Лече прижал правую руку к груди, давая понять, что благодарен за участие в его судьбе. – Я обещал…
– Ну, ты даешь, брат, – не унимался Шамиль. – Русские разрушили наши города, убили столько людей, а ты, чеченец, едешь строить им завод!
Эти слова оказались роковыми для самолюбия горца. Он вперился взглядом в гостя:
– Поэтому и еду. У меня родственник погиб от их рук. Я еду мстить.
– Как это? – Иса с Шамилем переглянулись. – Построишь стенку, которая упадет через год? – Оба откровенно рассмеялись.
Эффект превзошел все ожидания.
Лече соскочил со своей полки и нагнулся к Шамилю так, что тот ощутил его дыхание:
– Я летчик и еду мстить. Сейчас много истинных мусульман уже там, еще больше в пути. Мы захватим самолеты и разбомбим их города.
Шамиль сделал удивленное лицо:
– Извини, брат, я не хотел тебя обидеть…
– Ничего, – Лече успокоился и вернулся на свое место. – Хотите заработать, поехали вместе проливать вонючую кровь неверных. Я могу за вас поручиться.
– Надо подумать, – Иса отвернулся от окна и посмотрел на брата.
– Такие дела не решаются за одну минуту, – согласился с ним Шамиль.
– Неужели вы боитесь? – удивился Лече. – Когда ты разговаривал с поганым ментом, я подумал, в твоей груди львиное сердце.
Теперь уже не разведчики набивались в компаньоны террористу, а он уговаривал их встать в ряды.
– А оружие?
– Оно уже там, – Лече самодовольно усмехнулся. – Нас никто не ждет в самом центре страны неверных, поэтому у русских не получится праздновать победу. Пока они стянут в эту глушь войска, мы растворимся, оставив реки крови.
– А как ты объяснишь, кто мы?
– Каждому моджахеду, отправившемуся для участия в акции, разрешено под свою ответственность брать с собой надежных и проверенных людей, – самодовольно ответил террорист. – Я хорошо разбираюсь в людях и готов за вас держать ответ хоть перед Шахом, хоть перед самим Аллахом.
– Кто такой Шах? – осторожно спросил Иса.
– Он там главный, – коротко пояснил Лече. – С самого начала воюет за свободу Ичкерии.
– Раз такое дело, – Шамиль с задумчивым видом поскреб пальцами подбородок, – грех остаться в стороне. Или я не прав, брат? – он уставился на Ису.
– Как скажешь, – Иса вздохнул и перевел взгляд на Лече. – Дело в том, что мы не все тебе рассказали. Но раз ты не боишься открыть свои тайны, мы тоже обязаны быть честны. Я и мой брат три года воевали. Потом его ранили в ногу. Зацепило меня.
– Значит, вы опытные воины! – воскликнул Лече, прикидывая в уме, сколько он получит за этих людей.
Еще перед отъездом человек, который инструктировал летчиков, обещал поощрить деньгами того, кто возьмет с собой родственника или хорошего знакомого. За того, кто уже имеет боевой опыт, по восемьдесят долларов. Плюс двадцать пять, если он моложе тридцати пяти лет, но и не мальчик. Если же эти люди доберутся до Завитаевска самостоятельно и на них не будут затрачены деньги ни на билеты, ни на оформление «левых» документов, половина этой суммы также ляжет в карман моджахеда.
* * *
Остановив машину рядом с вокзалом, Бауди заглушил двигатель и вопросительно посмотрел в зеркало заднего вида на Шаха.
– Ризван сходит один, – вытирая со лба рукой пот, решил эмиссар. – Девчонка будет вести себя хорошо.
Расценив это как приказ, Ризван вышел из машины и направился в сторону их нового убежища.
Шах посмотрел на часы. До встречи с Сомовым оставалось сорок минут. Нужно было торопиться. Он нервничал. Предстояло заманить парня в машину и вместе с невестой вывезти за центральный рынок. Там, по заверению Бауди, на месте долгостроя жилого дома много укромных мест, где можно надежно спрятать хоть сотню трупов. Район, по его словам, безлюдный и пользуется дурной славой у местного населения. Когда-то на прилегающих улицах орудовал насильник, который заводил свои жертвы в загаженные подвалы новостройки, творил свои дела, после чего убивал.
Личность преступника установили, но на момент задержания он был уже мертв. Как следовало из актов судебно-медицинской экспертизы, подозреваемый отравился некачественной водкой за трое суток до того, как к нему в квартиру вошли сотрудники милиции. Дело было закрыто и передано в архив. Однако по городу ходили упорные слухи, что худосочный пятидесятилетний алкаш-одиночка не мог совершить пять убийств, а тем более изнасиловать свои жертвы. Не укладывалось в голове, как с неряшливо одетым и пьяным мужчиной соглашались идти в недостроенное здание вполне приличные женщины. Ставилось под сомнение и предположение о том, что он, мол, сначала бил их по голове, а потом волок на себе. По пяти эпизодам не было ни одного свидетеля.
Люди упрямо не хотели верить в версию правоохранительных органов и стороной обходили это место, считая, что настоящий маньяк просто на время «залег на дно».
