Свет был везде погашен, больше из-за ненадобности. Комнаты заполнило торжественное сиреневое свечение, в котором уже отчетливо можно было увидеть даже черты лица Шамиля, лежащего на полу в углу комнаты. Старик стоял у стола и о чем-то сосредоточенно думал. До восхода солнца оставались считаные минуты, и Вахид вынул из рюкзака коврик для намаза, поймав на себе одобряющий взгляд хозяина дома.
Выйдя во двор, он огляделся и не спеша направился в конец сада. Там за разрушенным забором было возвышение, где он собирался прочесть молитву. По пути вынул из кармана станцию, не оборачиваясь, нажал на кнопку автоматического набора частоты и, дождавшись, когда она пропищит, прижал к уху.
– Слушаю, Филин.
– Я ограничен во времени, – Джин обошел ствол груши с таким расчетом, чтобы, не оборачиваясь, увидеть, нет ли кого позади него: – В крышке люка подвального помещения, обнаруженного в доме Шевади Айдаева, находился металлический кейс с бактериологическим оружием. Вещество типа сибирской язвы. На момент проверки он еще был на месте. Внешние признаки, со слов «Наставника», – назвал он Айдаева псевдонимом, придуманным накануне при обсуждении деталей операции, – порошок грязно-желтого цвета в стеклянных ампулах. Я думаю, по пять кубов каждый. Старик говорит, таких штучек в контейнере около трех десятков. Изъят за сутки до нашего появления лично Хаяри. Меня хотят использовать в качестве террориста в Москве. Больше ничего установить не удалось. Конец связи.
Вернувшись спустя полчаса в дом, Джин убрал коврик. Старик, словно изваяние, сидел у стола, перебирая четки.
Раздевшись по пояс и взяв полотенце, Джин направился во двор. Шевади что-то крикнул в комнату племянницы, и через минуту она нагнала Вахида. Из-под навеса, оборудованного рядом с крыльцом, девушка взяла алюминиевый кувшин и взглядом показала на небольшую канаву, тянущуюся через сад.
Подойдя к ней, Вахид нагнулся, протянув к девушке сложенные в пригоршню ладони.
– Я прошу дядю, – неожиданно заговорила она, поливая ему на руки, – чтобы он разрешил мне отправиться с вами. Я знаю, нужна шахидка. У меня большие счеты с неверными.
От ее слов Вахида охватила оторопь.
– Это твое право, – наконец выдавил он, беря из ее рук полотенце.
– На юге есть школа смертниц, – девушка говорила тихо. Было видно, что она боится. – Село Кортин-Юрт. Я знаю. Там у меня сестра. Ее мужа убили боевики за помощь русским. Детей забрала старшая сестра. Только никто не сможет привезти оттуда женщину до сегодняшнего обеда. А уезжать надо уже вечером. Я хорошо слышала разговор Хаяри с дядей. Араб сказал присмотреть кого-нибудь в окрестных селах. Но и так ясно, что это невозможно сделать за короткое время. Я сразу догадалась, что Хаяри желает отправить меня, но боится просить об этом дядю напрямую. Посоветуй ему отдать меня.
Когда девушка ушла, Вахид добрел до летней кухни и уселся на скамейку. В голове все перемешалось. Его поразил отчаянный шаг горянки, настойчивость, с которой та хотела умереть. Он даже на какое-то время чувствовал себя предателем собственного народа. Оглянувшись по сторонам, словно его мысли кто-то мог подслушать, Джин сокрушенно вздохнул.
На крыльцо вышел племянник старика:
– Нас ждут за селом…
Вахид впервые видел Аль Хаяри. При всех своих возможностях, ГРУ не собрало на него за последнее десятилетие никаких серьезных видеоматериалов. Он не позировал перед теле– и фотокамерами, избегал контактов с журналистами. Будучи в Европе, почти никогда не появлялся на светских раутах, где его могли запросто «срисовать». Человек на сделанных второпях снимках и старых фотографиях, добытых в архивах Университета дружбы народов, разительно отличался от того, кто вышел навстречу Вахиду из старенькой «Нивы», затормозившей на берегу почти пересохшего ручья. Настороженно оглядев незнакомца, которого на разбитых «Жигулях» привез племянник Шевади, трое увешанных оружием боевиков скрылись в окружавшем место разговора лесу.
– Здравствуй, – сдержанно поздоровавшись, Хаяри придирчиво осмотрел Вахида с ног до головы и сделал знак рукой, чтобы племянник Айдаева отошел в сторону. – Мне Шевади поведал о тебе утром. Такой человек мне нужен.
«Значит, у Шевади есть связь, – догадался Джин, вспомнив, с каким напряжением тот ждал его ухода из дома. – А Шамиль знал, что старик говорил с Хаяри. Как я мог упустить такой момент и не подойти под каким-нибудь предлогом к нему? Наверняка он изнывал от того, что не может поделиться со мной новостью. Причем, по всему выходит, Шевади говорил прямо в той комнате, где он лежал. Зачем ему бояться раненого?»
– У тебя много людей. Зачем тебе человек со стороны?
– Но ведь ты сам мечтал оказаться среди моджахедов?! – удивленно воскликнул араб, уходя от ответа.
– Я сам моджахед, – гордо проговорил Вахид. – И не люблю темные дела. Раз ты не хочешь использовать своих людей, значит, в этом деле что-то не так.
– А ты смелый и умный, – с восхищением проговорил Хаяри. – Хорошо, я скажу тебе, в чем дело. Причем вижу, что Шевади еще не разучился разбираться в людях. Ты именно тот, кто нам нужен, – с этими словами араб отошел к окраине поляны и уселся на огромный камень, пригласив взглядом последовать его примеру Вахида.
Дождавшись, когда тот устроится напротив, он вздохнул:
– У меня на руках очень страшное оружие. Нужно сделать так, чтобы русские подумали, будто я собираюсь обрушить всю его мощь на столицу. В Пятигорске и Москве действительно прогремят взрывы и на месте их будут обнаружены следы яда. Но на самом деле я направлюсь другим путем, оставляя после себя горы трупов. Согласись, в последний момент со мной будет легче умереть тем, кто знает меня не один год. Ты же выполнишь свою миссию, получишь деньги и вернешься назад.
– Ты собрался умереть? – Джин прямо посмотрел в глаза Хаяри.
– Не совсем так, – тот нахмурился. – Я буду идти вверх по Волге. Рано или поздно на мой след выйдут спецслужбы. После этого придется туго. Те, с кем я уже не один год, знают, как в случае чего найти Хаяри. Тебе же невозможно рассказать все в двух словах. – Он посмотрел вверх, на небо и, мечтательно вздохнув, поднялся.
Вахид понял: у араба попросту свои принципы, на основе которых он создал диверсионную группу. Людей со стороны, даже из числа противников нынешней власти, бандитов, рассеянных в предгорье и потерявших в ходе боев централизованное управление, в свой отряд не берет. Однако он широко использует эту категорию для обеспечения работы основной команды. Такие действия можно расценивать как высокопрофессиональные. Значит, у него была возможность если не обучаться, то получить хорошие консультации у настоящих специалистов разведывательно-диверсионной деятельности. Примерно так в некоторых случаях работает спецназ на оккупированной противником территории. Минимум утечки информации, максимум черновой работы на плечи соотечественников. Особенно богатый опыт в этом плане был накоплен за время Великой Отечественной войны, когда подразделения частей особого назначения выполняли задачи во взаимодействии с партизанскими отрядами и опирались на деятельность подполья. Кроме того, ведя такую политику, с одной стороны, Хаяри поднимает статус своих боевиков в собственных глазах, с другой – имеет постоянный, слаженный коллектив, где уже все друг к другу притерлись.
