Но его слова уже не доходили до воспаленного яростью мозга Заяутдина. Сделав шаг к Мусе, он схватил его и с силой дернул на себя. В воздухе мелькнуло лезвие. Раздался чей-то всхлип и стон. Муса, зажимая предплечье правой руки, упал на колени:
– Ты что, шакал, делаешь?!
Усамов замахнулся для следующего удара. В это время, опрокинув стол, к нему бросился Джохар. Отталкивая заступника, Заяутдин случайно полоснул его по щеке. Схватившись за лицо, тот некоторое время неподвижно стоял, приходя в себя, а через мгновение уже и у него в руке появился нож. Не обращая на него внимания, Заяутдин бросился на Мусу и вогнал кинжал в грудь по самую рукоять. В углу сдавленно закричала Роза. Джохар оцепенел.
– Что ты наделал?! – в ужасе проговорил он, глядя, как упавший на спину Муса выталкивает изо рта кровавую пену и скребет пятками ботинок по дощатому полу.
Заяутдин вдруг пришел в себя. Медленно опустившись на скамейку, он обхватил голову руками и зашатался из стороны в сторону. Джохар склонился над умирающим Мусой и, вынув нож, отбросил его в сторону.
Все знали, что Шерипов Муса принадлежит к большому и уважаемому в этих краях клану. Знал это и Заяутдин. Он прекрасно понимал, что сейчас стал кровником полутора сотен горцев, не признающих ответом за убийство ничего, кроме смерти.
Подняв перекошенное ненавистью лицо на Розу, он вдруг медленно встал и вынул пистолет:
– Это из-за тебя, грязная сучка, я убил своего брата!
– Не делай этого, – спокойным тоном предостерег Джохар, не предпринимая, однако, никакой попытки заступиться за девушку. – Или ты забыл, что это из-за нее мы едем в Москву? Приди в себя, – он повернулся к Розе, – а ты омой тело. Мы должны предать его земле.
Выбравшись через окно во внутренний двор, Нестерова обошла мотель и укрылась в кустарнике, росшем вдоль ограждения автостоянки. Полутораметровая сетка была установлена таким образом, что практически любой человек без труда мог протиснуться в просвет между ее нижним краем и землей. Несколько фонарей, безо всякой логики разбросанные вдоль периметра, освещали оставленные здесь машины так, что половина бетонной площадки была погружена в тень. В стеклянной будке на въезде никого не было, а небольшой шлагбаум поднят. Въезд исправно работал только вторую половину дня и вечером, когда нужно было собирать деньги за парковку. Остальное время сохранность машин контролировалась двумя видеокамерами, установленными на столбах напротив друг друга. Изображение с них поступало на монитор сидевшей за стойкой в фойе администраторши. Смуглую, с пышной шевелюрой женщину Татьяне хорошо было видно. Та, лениво перелистывая какой-то журнал, пила колу прямо из бутылки.
Татьяна собиралась дождаться американца, и если он приедет один, попытаться его убрать. Она уже догадалась, что именно благодаря Томасу Райту ее разыскали с такой легкостью. Недоверчивый американец, в отличие от Хорина, давно пристроил за ней соглядатаев. Теперь ее отъезд в Россию возможен только через его труп. Именно он знает о ней все и имеет данные, при помощи которых полиция быстро разыщет ее в любом уголке Штатов. Кроме того, она горела желанием поговорить с ним лично. Необходимо будет реабилитироваться за преждевременное устранение Хорина, приговор которому должны были привести в исполнение совершенно другие люди, и только после того, как разберутся с его помощью в хитросплетениях интриг большой политики в отношении России. Она знала основной вопрос, который мучил Родимова, – это отношение фонда Сороса к дестабилизации обстановки на Кавказе и каким способом удается этой организации влиять на экономику России, практически разрушая ее руками собственного правительства.
Прошло полчаса с того момента, как она покинула номер с тремя трупами. Уже начинало становиться сиреневым небо, а розовое свечение в стороне, где располагался Нью-Йорк, меркнуть. Татьяну охватило волнение. Еще немного, и ее уже будет видно как на ладони. Она посмотрела в сторону огромного окна мотеля. Администраторша дремала, уронив голову на грудь.
«Главное, чтобы, подъезжая, он не осветил ее светом фар, – подумала она. – Если эта мадам проснется, то обязательно бросит взгляд на монитор охранной системы. А мне именно в момент остановки надо начинать выдвижение к машине», – подумала она и услышала шум двигателя, донесшийся с пустынной трассы.
Бордовый «Ягуар», медленно прокатившись по шоссе, сделал плавный разворот и зашуршал шинами по асфальтированной площадке перед мотелем, описывая круг. Свет его фар лишь на мгновение зацепил угол желтого здания и, скользнув под окнами, заметался в зарослях терновника. Она догадалась, что управляющий машиной человек также не желает нарушать покой отдыхающих здесь людей. Скрипнув тормозами, «Ягуар» встал. Одновременно она разглядела, что в салоне сидит один человек, и именно тот, кто ей нужен. Пригибаясь, Татьяна направилась вдоль ряда акаций, не сводя взгляда с машины. Между тем Томас Райт не спешил выходить наружу. Типичное поведение негодяя, собирающегося совершить гадость. Сейчас он прислушивается к своему сердцебиению и пытается выяснить, не потревожил ли своим появлением кого-то из обитателей заведения.
До машины оставались считаные метры, когда он щелкнул замком дверей, собираясь выйти. Стоит ей устремиться к нему, и Райт тут же увидит ее в зеркало заднего вида. Тогда он повернется в ее сторону и сможет собраться для отражения атаки. Татьяна проскользнула вдоль корпуса машины и ловко открыла дверь со стороны пассажира.
– Сядь и не делай глупостей, – направив в голову пистолет, выдохнула она.
Опешив от такого оборота дел, Райт подчинился. Не сводя взгляда с направленного в лоб «вальтера», он прикрыл за собой дверь.
«Все, дело сделано, – свободной рукой она смахнула со лба прядь волос. – Этот жук наверняка думает, что я прикажу ему отъехать в более безлюдное место, а по дороге он что-нибудь придумает. Американец уверен, что хрупкая дама с нездоровым блеском в глазах не может убить человека. Просто те, кому он поручил ее приготовить для встречи с ним, уснули, и она убежала. Наверняка он также не знает, что Хорин и его охранник мертвы. Просто ожидая побега Татьяны, этот человек распорядился караулить ее у гостиницы. По своей американской наивности он не позвонил Хорину, когда узнал, что его подружка мчит на такси к окраине Нью-Йорка. Решив наутро удивить друга и преподнести ему урок бдительности, занялся ею сам. Ошибся».
Короткий и резкий удар рукоятью за ухо, и голова янки гулко ударилась о руль.
Татьяна убрала пистолет, огляделась и опустила спинку сиденья.
Перетащив Томаса назад и связав его по рукам и ногам срезанным ремнем безопасности, она вынула его водительское удостоверение, протерла пистолет и, вложив его в руку, старательно обработала пальчиками. Затем повторила манипуляцию с канцелярским ножом, которым располосовала горло бывшему полицейскому. Вырвала с ниткой две пуговицы на рубашке. Все это осторожно переложила в пластиковый пакет и вышла наружу. Огляделась. Томас остановил машину профессионально. Она не попадала в зону видимости ни видеокамер, ни сидевшей на первом этаже дежурной. Обойдя здание вокруг, Татьяна надела найденные в бардачке машины рукавички и проворно, тем же путем, вернулась в номер. Задачу облегчали идущие на уровне каждого этажа балконы, соединенные между собой переходами.
