Окончательно поняв, что провалилась, она испугалась. Чтобы скрыть свое состояние, встала.
За окном вечерело. Город, расцвеченный миллионами огней, почему-то пугал. Казалось, что очень легко потеряться среди этих ярких квадратиков и точек.
Каким-то внутренним чутьем она почувствовала появление в комнате другого человека. Попыталась угадать его по отражению в стекле, но за окном было еще светло, чтобы использовать его как зеркало. Она обернулась. Позади дивана, на котором остался сидеть Хорин, стоял амбал с похожей на яйцо, бритой наголо головой и маленькими, глубоко посаженными глазами. Торчащие ушки были словно для смеха прилеплены торопившимся скульптором.
– Я думаю, что ты не будешь разыгрывать из себя человека умнее, чем есть на самом деле, – спокойным голосом проговорил Хорин, дождавшись, когда она насладится увиденным монстром. – Сейчас от твоих ответов будет зависеть главное – жизнь. Самое обидное, что если ты не примешь условия, которые будут предложены, тебя просто испарят. Не будет даже своего уголка на тихом и скромном кладбище. А если такое место и появится, туда никогда не придут так и не родившиеся дети. Ради чего ты рисковала и жила? Чтобы вот так стать разменной монетой в игре больших и сильных мальчиков, которые не заметят твоего исчезновения. Пройдет еще пара лет, и ты вообще окажешься представителем враждебной для России системы.
Закончив свой монолог, он едва заметно повернул голову влево.
Это послужило сигналом к действию яйцеголового. Словно робот, не выражая никаких эмоций ни взглядом, ни мимикой, громила обошел диван, огромный круглый стол из стекла и, на несколько шагов приблизившись к Татьяне, встал.
«Какое зрелище, – она вздохнула. – Как в самом крутом блокбастере. Вот если бы сейчас слева наехала камера. Над погружающимся в ночь Манхэттеном, в расположенном на гигантской высоте пентхаусе, стоит хрупкая русская девушка, не обладающая никакими киношными способностями в плане восточных единоборств. Только природная красота и ум. Но она самый что ни на есть реальный агент. Напротив нее убийца. Он в точности совпадает со своим типажом – уродлив, страшен, силен и жесток».
– У тебя есть время подумать, – насладившись зрелищем, еще раз напомнил Хорин. – Либо ты начинаешь сотрудничать с нами и до определенного времени отправляешь своему начальству то, что буду говорить тебе я, либо он вколет сейчас тебе снотворное, и через час ты придешь в себя в самом страшном на земле месте, где тебя убьют.
Несмотря на то что решение Нестерова приняла окончательное и бесповоротное, она прокрутила оба варианта развития событий.
Если Татьяна соглашается, то, используя специальные каналы связи, передает в «Центр» заведомо ложную информацию. Итог ясен. Террористов будут искать не там, где они будут реально находиться, а людей не смогут эффективно защищать. После всего ее, как отработанный вариант и ненужного свидетеля, убивают. Наверняка это будет делать именно этот ушастый недоносок, который своим видом вызывает отвращение. Возможно, перед этим он ее изнасилует.
Вариант два – не согласиться. Тут и думать нечего. К реализации мероприятий на такой случай уже приступили. Но эти два урода не учли одного – она будет драться, причем на полном серьезе. Главное – внезапность. Двери на этаж плотно закрыты. Охрана в фойе не услышит даже разрыва гранаты. Это она, как того требовала инструкция, проверила еще в первый день. Стол из прочного стекла. Из него можно сделать оружие, долбанув бронзовой статуэткой, но до нее далеко. Справа напольная ваза с неким подобием икебаны из каких-то мощных, похожих на бамбук прутьев. То, что надо. На Хорина ей не понадобится особых усилий, а для громилы в самый раз. Вторая задача – покинуть здание, а дальше – дело техники. Здесь много организаций, работающих под российским флагом. Последнее, о чем она подумала перед началом атаки, это то, что пришедший с Хориным охранник оставил рядом с сейфом его ноутбук и папку с документами. Она уверена, что это хороший подарок за возможную победу.
– Хорошо, – она сделала шаг в сторону вазы, сложив на животе руки, – я принимаю твое предложение. – С этими словами она приблизилась к вазе еще на один шаг. – Но имей в виду, мне нужны гарантии, и я не начну работать, пока ты меня не обеспечишь ими…
С этими словами она схватила вазу, чтобы грохнуть ее о пол, и, бросившись к растерявшемуся от грохота громиле, осколком керамики распороть ему горло, однако из глаз полетели искры, а в позвоночнике кольнуло. Сосуд оказался прикрученный к полу. От отчаяния Татьяна взвизгнула, краем глаза заметив, как лицо громилы вытянулось от удивления, а правая рука скользнула за отворот пиджака.
«Значит, там пистолет!» – мелькнула у нее мысль.
Она схватила напоминающее огромный веник творение японских художников и шагнула навстречу уже летевшему на нее громиле. Резкий и точный укол одной веткой в глаз, второй куда-то в область рта. Громила взвыл, схватившись за лицо. Пистолет с грохотом полетел на пол.
Еще мгновение, и удобную рукоять «Комбат-85» привычно обхватили аккуратные пальчики.
Из оцепенения Хорина вывел сноп мелких брызг крови, вылетевший из затылка громилы на стекло стоящего позади него стола, и небольшие сизые кусочки мозгов, которые почему-то некоторое время медленно двигались по его гладкой поверхности. Вторая пуля попала уже в переносицу олигарха. Он даже не встал с дивана. Просто за головой, на спинке, появился алый круг. Уронив подбородок на грудь, Яков Абрамович медленно завалился на бок. Но этого Татьяна уже не видела. Быстро, без суеты, она дошла до небольшого платяного шкафа и достала оттуда куртку и парик.
На ходу надевая их, приблизилась к дверям. Прислушалась. Снаружи было тихо. Подошла к зеркалу. Быстро привела себя в порядок. Макияж, накладные ресницы и парик. Спустя семь минут белокурая девушка в коротенькой куртке и кейсом в руке уже ловила на Двадцать девятой авеню такси.
С момента прихода обоза никто не покидал схрон. Лица боевиков, сбривших бороды, несмотря на наличие душа, стали серыми. С утра и до вечера в блиндаже гремели зарики по доске с нардами. Постанывала из-за ширмы уже от боли Роза. За это время она сильно изменилась. Лицо осунулось, взгляд стал пустым и полным безразличия. Она наверняка уже не чувствовала покрытого синяками тела. Ночью ее не трогали. Это мешало спать, да и женщина тоже человек, и ей надо отдохнуть. Рано утром, когда еще все спали, она мыла в блиндаже дощатые полы, затем прибиралась в подсобных помещениях. Стирала одежду боевиков. Каждый день по два комплекта. Больше нельзя. Потом одежду уносили по потайному ходу на улицу и развешивали на небольшом взгорке, под навесом из сложенной в несколько слоев маскировочной сетки. Рядом оставался человек, который ее сторожил. По нескольку раз в день, накинув на себя платье, Роза уходила в душ, провожаемая брезгливыми взглядами ее насильников. На вторые сутки девушку заставили читать молитву, запретив прикасаться руками к Корану.
«Этим ты опорочишь чистые души верующих, находящихся здесь, и нанесешь оскорбление святыне, – объяснил свое решение Альбеков, самый старший по возрасту и самый набожный в отряде человек. – Смыть свой позор и грех ты можешь только своей кровью во имя нашей Родины. Аллах всемилостив, да простит он тебе все твои грехи».
