– Твои предложения, – не оборачиваясь к Замире, спросил Питон.
– Есть у меня две подходящие девочки, – грудным голосом заговорила Абдурахманова, – одна русская, я ею здесь обзавелась. Наркоту распространяет и сама плотно на игле сидит. Очень эффектная, если не ломает. Вторая – чеченка. Зовут Роза. Проку от нее никакого, но зато очень красивая.
– А почему, говоришь, никакого проку? – развернув установленное в салоне зеркало заднего вида таким образом, чтобы видеть сидевшую на заднем сиденье Замиру, спросил Питон.
– Из глухого селения, – вздохнула чеченка. – Дорогу перейти не может. Всего боится. Шахидка из нее хорошая, а для тонкой работы не годится.
– Сколько ей лет?
– Семнадцать, – на секунду задумавшись, ответила Замира. – Может, чуть больше.
– Ты собираешься принести ее в жертву нашей победе? – хмыкнул Питон.
– Не совсем. Умрет русская, а Роза будет изнасилована.
– Хорошо, – немного подумав, согласился Питон. – Пока иди, поработай с парнями. Фамилии, адреса, кто родители, в общем, не мне тебя учить…
* * *
Несмотря на страшную духоту в камере и постоянно горевший свет, ко всему привыкшие Джин и Дрон прекрасно выспались.
Подъем был в шесть. Надзиратель просто прошел по коридору и стукнул в дверь. Дрон достал сотовый, которыми здесь разрешали пользоваться без ограничений, и, немного подумав, все же набрал номер Шамана. Все равно никто не сможет прослушать разговор. Еще нет оборудования, которое могло бы зафиксировать сигнал с этого аппарата, если с него звонишь на аналогичную «игрушку». Он опасался одного: если турки случайно увидят, что он говорит по телефону, и, попытавшись воспользоваться прослушкой, которая наверняка здесь есть, столкнутся с тем, что это невозможно, их сразу заподозрят в причастности к спецслужбам. Была на этот случай отговорка, мол, давно в России уже самоделкины любую вещь переделывают так, что японские корпорации отдыхают, но это довольно жиденькая отмазка. Да и не составит труда специалисту разобраться, что устройство собрано на высокотехнологическом уровне.
– Слушаю тебя, брат, – почти сразу ответил голос в трубке.
– Мы в тюрьме, расположенной…
– Я все знаю, – перебил Шаман. – Не беспокойся, скоро вас выпустят и еще извинятся. Вашим вопросом занимается серьезный человек. Узнав у себя в Аравии, что в турецкую тюрьму попали чеченские моджахеды, он тут же прилетел в Стамбул.
– Кто он? – спросил Дрон, покосившись на дверной глазок.
– Сарсур Махуль, – ответил Шаман. – Здесь все его зовут просто Камаль.
«Странно, – отключив связь, подумал Дрон. – Человек, способный повлиять на департамент безопасности другой страны, араб, наверняка очень заметная фигура. Раз он проявляет заботу о чеченских боевиках, значит, имеет непосредственное отношение к войне, а поэтому должен быть известен либо ГРУ, либо ФСБ. Почему я не знаю его? Неужели появился новый меценат?»
– Вахид, – окликнул он Джина, – тебе ничего не говорит имя Сарсур Махуль?
– Саудовская Аравия, – немного подумав, проговорил тот. – Активный член и спонсор Аль-Каиды. Сфера действий – Ближний восток. Афганистан, Ирак, сектор Газа. К России интереса не проявляет, но в нашей базе данных есть…
Он неожиданно осекся и, свесив ноги, сел на кровати.
– Что замолчал? – Василий, приподняв голову над подушкой, посмотрел на чеченца. Вид у него был озабоченным.
– Испугался, что камера прослушивается? – догадался Дрон и, улыбнувшись, показал трубку сотового, которую держал в руке. В правом верхнем углу его дисплея мерцал зеленый квадратик. Дрон включил хоть и маломощный, но достаточный для такого помещения, генератор шумов.
Джин поднялся, подошел к кровати Дрона и присел перед ним на корточки.
– Если прослушивают, то уже догадались по сигналу, что у тебя за игрушка, – шепотом сказал он. – Теперь нам конец!
– Ну что, теперь умереть? – Дрон сел. – Украл я его, понимаешь? Украл, когда еще до войны работал охранником большого банкира в Питере.
Откинулась кормушка. Принесли завтрак. Небольшой пластмассовый поднос с высокими бортиками, разделенный на несколько частей. В одном был рис, в другом какая-то жижа, в которой плавали несколько ниток мяса, в третьем – нарезанный лук и кусок хлеба. В пластиковом стакане – чай. Сбоку, из того же материала, ложка.
Приняв подносы, они поставили их на стол. Дрон быстро умылся и принялся за еду.
Вахид, поковырявшись в рисе, выпил чай и вернулся на свое место.
– Ты чего? – удивился Дрон.
– Аппетита нет, – глядя в потолок, прокомментировал свое поведение чеченец и, заложив под голову руки, закрыл глаза.
Однако полежать Джину, а Дрону доесть завтрак не дали. Послышалась возня, и двери распахнулись. Одетый в серую форму и кепку с длинным козырьком надзиратель, постукивая себя по бедру резиновой дубинкой, встал у косяка. Следом, с озабоченным видом, в камеру вошли их старые знакомые – лысый майор-турок и переводчик.
– Мы провели бессонную ночь, – начал чеченец, и, словно дожидаясь подтверждения своим словам, посмотрел на турка, – разбираясь с вашим делом. Не в наших правилах держать невиновных в неволе. Поэтому приносим свои извинения. После некоторых формальностей, которые займут не более получаса, вас освободят.
– Не видно по твоему лицу, что ты провел целую ночь без сна, – усевшись на кровати, усмехнулся Джин. – Да и твой начальник также выглядит свежо.
– Мы привыкли, – переводчик почувствовал себя неловко. – Такая работа.
– Ладно, – отмахнулся Джин. – И на том спасибо.
– Я еще не все сказал, – кучерявый принял торжественный вид. – В Стамбуле находится очень большой гость из Саудовской Аравии. Он заинтересовался вами и прислал машину.
– Вот это уже интересно! – воскликнул Дрон, бросая ложку. – Транспорт сейчас как раз нужен. А то завезли нас непонятно куда.
Белоснежный «Мерседес», плавно выруливший с небольшой стоянки служебного транспорта, мягко скрипнул тормозами перед «моджахедами», едва они в сопровождении Гурно вышли за ворота тюрьмы.
– Про эту машину ты говорил нам в камере? – не веря своим глазам, спросил по-чеченски Джин. – Разве мы заслужили такое отношение?
– Ты же сам говорил, брат, что Аслана Умарова знает почти вся Ичкерия, – съязвил переводчик, открывая передние двери.
Разведчики-диверсанты уселись на заднее сиденье. Кондиционеры заполнили салон прохладой, и Дрон облегченно перевел дыхание.
– Меня зовут Ферзинд, – представился сидевший за рулем мужчина. – Хозяин сказал, что вам пришлось туго, и велел отвезти вас сначала в турецкие бани, а потом в ресторан.
– Мы вообще-то… – хотел было отказаться от предложения Дрон, но, поймав на себе осуждающий взгляд Джина, осекся и закончил. – …Не очень страдали.
