– А-а, Ванечка, привет, привет! Ну проходи, садись! Что
тут у тебя? Рассказывай.
В генеральском кабинете Ивана встретили как родного. Что ни
говори, а совместное сидение в дерьме очень сближает. Бывший Капитан Кольцов
рявкнул по селектору насчет кофе, внимательно просмотрел содержимое скудинской
папки – сметы, экспедиционные планы, маршрутные листы (все – украшенные
печатями, штампами «согласовано» и размашистой директорской подписью). Крякнул,
почесал шрам на щеке и снял телефонную трубку:
– Владимир Зеноныч, Кольцов беспокоит… Вы бы не смогли
уделить мне пару минут? Я касательно дела Скудина, да, того подполковника из
«Тройки». А, помните? Ну и память у вас, Владимир Зеноныч, дай Бог каждому… Так
мы забежим? Ну конечно же, быстро, вся документация в пакете. Есть! Конечно,
без соплежевательства… – Повесив трубку, он подмигнул Скудину. –
Слыхал, что начальство велело? Без соплежевательства! – И, не дав ему
допить кофе, быстро потащил на самый верх, в обиталище генерала. Который с
ними, увы, вместе в дерьме не сидел.
Приемная у того была куда как попросторней. С тотемическим
портретом российского Президента, с офицером на побегушках – да не каким-нибудь
капитаном несчастным, а целым полковником. Ордена Чёрного Гиббона этот
полковник, правда, тоже доселе никогда не видал – и навряд ли увидит. А сам
памятливый Владимир Зенонович с тех пор, как ему довелось некогда решать
скудинскую судьбу, из семизвёздочного стал ажно девятизвёздочным. Полным
генералом.
[66]
– Ишь, каков орёл! – Он сам был награждён десятком
иностранных орденов, но и его взгляд намертво приковала к себе многострадальная
скудинская ширинка. – Ух ты, четвёртой степени! С рубинами и клыками!
Погоди-ка – к нему ещё, я слышал, гарем полагается?
– Так точно, товарищ генерал армии. – Скудин
вытянулся и замер, давая рассмотреть гиббонью голову со всех сторон. В полной
красе, с хибангинскими рубинами и клыками, вручную выточенными из бивня чёрного
жертвенного слона.
Его страшно тянуло слегка согнуть ногу и незаметно закрыться
бедром. Так, на всякий случай.
– Ну и как он? Гарем?.. – Впрочем, шутливый тон
был мгновенно оставлен, девятизвёздочный удовлетворил своё любопытство и вновь
превратился из восторженного созерцателя в сурового начальника. – Прошу
садиться. Ну? Что тут у вас?
«Без соплежевательства». Скудин выложил свою папку на стол.
Генерал мельком просмотрел бумаги, выдержал паузу, закурил и
со значением выпустил дым в потолок.
– Значит, собрались в экспедицию. На свежий воздух. В
родные края…
– Так точно, товарищ генерал армии. – Скудин
вытянулся в кресле и глянул на Владимира Зеноновича честными немигающими
глазами. – Как вы совершенно верно заметили. На Кольский.
Подход-отход от начальства…
– А может, лучше в Чечню? Там тоже воздух, говорят, свежий… –
Девятизвёздочный ласково усмехнулся, посмотрел на невозмутимого Скудина и,
видимо, понял, что шутка пропала впустую. Этого никакой Чечнёй не прошибешь,
даже и юмора не поймёт. Откозыряет и поедет… и очень скоро воевать там станет
не с кем. Генерал сунул сигарету в пепельницу и вновь стал серьёзен. –
Ладно, Бог с ним… но вот Америка здесь при чём? И что ещё за Шихман? Своих
сионистов нам мало? Всяких Айсбергов-Вайсбергов-Рабиновичей…
В его голосе отдалённо послышались нехорошие нотки.
– Шихман, товарищ генерал армии, – глава
индивидуального частного предприятия, финансирующего экспедицию, – Скудин
подпустил точно отмеренную дозу патриотической горечи. – Коренной
россиянин, можно сказать, из поволжских немцев… троюродный шурин бывшего
премьера Черномырдина. – «Если уж это для тебя не авторитет…» –
Американские учёные, которых он теперь представляет, готовы безвозмездно
передать лаборатории профессора Звягинцева уникальную, особо точную аппаратуру…
если только мы им разрешим хоть одним глазком взглянуть на криптозоологического
реликта, обитающего в кольской тайболе. Конечно, ежели случай позволит его
пронаблюдать. Между прочим… – Неотрывно следя за выражением лица генерала,
Кудеяр пришёл к выводу, что пришла пора наносить упреждающий удар, и снайперски
нанёс его: – Товарищ Шихман поручил мне передать некоторую сумму на реставрацию
памятника Юрию Владимировичу Андропову… внучатая племянница которого доводится
ему пятой свояченицей…
С этими словами Иван извлек чудовищно раздутый конверт и
скромно положил на край стола. Взгляд его был всё так же честен и чист:
– Вот, товарищ генерал армии. Валютный вклад, как
теперь принято говорить.
Холодная голова, горячее сердце, что там ещё.
– Смотри-ка, и в самом деле патриот! – Сразу
повеселев, девятизвёздочный хмыкнул и, смахнув, как нечто незначительное,
конверт в ящик стола, мельком покосился на Кольцова. – Зайдёте потом, Пал
Андреич, заприходуем по всей форме. – И подытожил: – Ладно, быть по сему.
Езжайте, благословляю. Визу Шихману вашему выправим. И воздушный коридор дадим
американским интернационалистам, пусть на здоровье изучают своего снежного
человека… Вот только будет у меня к тебе, подполковник, личная просьба.
Приватного, можно сказать, свойства.
Генерал резко замолчал. Открыл на своем столе небольшую
панель и нажал две кнопочки. Под ними тотчас забегали красные точки
светодиодов. На окна плавно опустились плотные мохнатые шторы из особой, ни в
каких магазинах не продающейся ткани, послышалось чуть различимое гудение,
воздух в кабинете слегка завибрировал. Красные огоньки сменились зелёными:
система защиты от прослушивания вышла на рабочий режим.
Скудин вновь напряжённо выпрямился в кресле.
– Слушаю, товарищ генерал армии…
– Так вот, подполковник. Есть у меня сынок… шустрый
мальчонка…
«Так-так». Дело, кажется, принимало не совсем уж безоблачный
оборот. Кудеяр знал: рано овдовевший Владимир Зенонович был женат вторым браком
на женщине много моложе себя. Оттого и единственный отпрыск пребывал в том
возрасте, в котором могли бы сейчас быть генеральские внуки. И вот с этим
сынулей явно происходило что-то не то. Упомянув о недоросле, девятизвёздочный
зримо погрустнел и нахмурился. «А я тут при чём?! – мысленно рассвирепел
Кудеяр. – Твои проблемы, ты и…»
– Не буду утомлять подробностями, но надо бы ему,
подполковник, на воздух. Не в Чечню, конечно… – Генерал вспомнил
собственную неудачную шутку и ещё круче свёл тяжёлые брови. «Конечно», –
подумал Иван. А Владимир Зенонович продолжал: – Просто… по-спартански, знаешь,
по-суворовски, чтобы, как говорится, в здоровом теле здоровый дух… А то что-то
засиделся он у меня в городе, сам понимаешь, переходный возраст, акселерация…
искушения всякие… Мужской пример нужен. Возьмите-ка его с собой на Кольский, а
я американцам устрою такой зелёный свет, что этот их реликт позеленеет.
