Он ничего не знал о деятельности Саранцева и вопрос насчёт
пирамиды воспринял как конкретное руководство к действию. Следовательно…
Генералы переглянулись.
– У нас, Лев Поликарпович, интерес чисто
академический. – Генерал-майор выбрал маслину и не торопясь разжевал. Дело
моглообернуться по-всякому: кабы не пришлось до конца дней питаться пшённой
кашей на водичке. – И ещё вопрос, уже не научного свойства, а просто
человеческий. Что, с вашей точки зрения, представляет собой Дмитрий Дмитриевич
Саранцев? В двух словах, если можно.
И вот тут-то учёный муж удивил отвыкших удивляться чекистов.
К чёрту профессорскую респектабельность! Звягинцев ответил со всей мужской
прямотой:
– Могу и одним. Дерь-мо!.. А если чуть подробнее,
«Засранцев» ваш – ворюга и пьяница, каких мало. Да ещё и стукло комитетское.
Генерал-майор откровенно расхохотался.
– Не любите вы, Лев Поликарпович, органы… –
Семизвёздчатый встал, вытащил из сейфа бумажный листок, положил перед
Звягинцевым: – Распишитесь, пожалуйста. Вот здесь, здесь и здесь. О нашем
разговоре, сами понимаете, никому. Спасибо вам большое. Сейчас вас
отвезут… – Он выдержал достойную паузу и окончил: – …на работу.
– Чёртова перестройка! – Дверь за экспертом
наконец закрылась, и семизвёздчатый, откинувшись в кресле, повернулся к
генерал-майору, доедавшему бутерброд. – Что ж, Пал Андреич… давай будем
определяться. Не то… «Москва бьёт с носка»… Кого пошлём на перехват? «Смерч»,
«Циклон», «Ураган»? Может, «Цунами»? – Он отхлебнул остывшего чая,
сморщился и придавил кнопку селектора: – Дежурный, завари-ка по новой…
– «Смерч» с «Циклоном» на манёврах, где Макар телят не
гонял, в «Урагане» жуткий недокомплект, а в «Цунами»… – Генерал-майор о
чём-то подумал и нехотя опустил тарелку с бутербродами на стол. – В
«Цунами» совсем худо. Вчера весь личный состав отравился… глазированными
сырками… пластом лежат, лакомки несчастные. Зато… У нас тут прямо под боком, в
рекреационном центре, долечивается подполковник Скудин с остатками своей
группы, вы помните, наверное, Владимир Зенонович, они почти все… в Санта-Крус де
ла Сьерра. До конца прикрывали отход…
Он сразу пожалел о том, что сказал.
– Как же, как же. Вечная память. –
Генерал-полковник важно кивнул. – Очень хорошо. Давай этого Скудина с его
людьми и пошлём.
Павлу Андреевичу очень не понравился начальственный
согласный кивок…
– А потом? – спросил он, что называется, в лоб.
– А потом по нулевому варианту. Не мне тебя учить.
Пусть останутся на родной стороне.
«А ху-ху не хо-хо?.. – зло подумал
генерал-майор. – Вот потому я никогда в твоём кресле и не буду сидеть,
сукин ты сын…»
– Иди, исполняй, – кивнул на дверь семизвёздочный.
Однако Павел Андреевич остался сидеть. Да, подход-отход к
начальству – очень важная штука. Иронизируйте сколько угодно, но слово, вовремя
и – главное! – нужным тоном сказанное вот в таком кабинете, может
застопорить или продвинуть карьеру. А может, вот как теперь, погубить или
спасти несколько жизней…
– Если позволите, Владимир Зенонович… – проговорил
он, ощущая, что шрам на щеке вот-вот задёргается и тем выдаст его. – Я
подполковника Скудина знаю лично. Очень хорошо знаю. И полагаю, что нулевой
вариант в данном случае был бы нецелесообразен. – Он говорил очень
спокойно, стараясь подбирать убедительные аргументы и не срываться в эмоции.
Шеф недовольно поднял голову – что, мол, ещё за возражения? – но он
продолжал упрямо и убеждённо: – Крайне нецелесообразен. Это спецы
экстра-класса, которые… В общем, их просто так не заменишь. Поэтому я предлагаю
по окончании операции назначить Скудина с его людьми в охрану «Тройки». Вместо…
Засранцева. Тем более что за их головы кокаиновый картель Кхуна Са назначил
страшные миллионы, то есть парни всяко на некоторое время «невыездные»…
– Добро, Павел Андреевич. Уговорил. Действуй. –
Семизвёздочный удовлетворённо кивнул. – Пусть герои остаются на родной
стороне. Но – под твою ответственность. Под твою персональную…
Вновь появился сантехник Евтюхов. Задумчиво, с видом
эксперта осмотрел развороченную батарею. Прочувствованно матюгнулся и вынес
вердикт:
– Ёж твою сорок через семь гробов налево.
– Спасибо вам большое, – сказала Рита.
– Из спасиба, девка, шубы не сошьёшь, – сразу
помрачнев, обиделся Евтюхов. – Я для спасибов специальную фляжку держу…
Рита не придумала ничего лучше, чем вручить ему бутылку
кагора, которую они с Иваном не успели даже ополовинить.
– А-а, этот… анапский… – разочарованно протянул
сантехник. Его приговор был беспощаден: – Самое дерьмо, глистов только морить…
Ну, зелёная, сама пойдёшь?
Лихо закрутил бутылку – и мастерски, в два булька, отправил
анапский винтом в лужёную глотку. Рита, запоздало осознавшая свою оплошность,
почувствовала себя так, словно благородное бархатное вино у неё на глазах
спустили прямо в канализацию. Да. А ведь могла бы вовремя вспомнить про
депаспортизованное спиртное, сохранявшееся в буфете, надо полагать, как раз для
такого случая… Да.
– Не тридцать третий портвешок, конечно… – крякнул
сантехник презрительно. И отбыл наконец вместе с Клавой и Собакиным, не забыв
прихватить пустую бутылку. Пригодится: с паршивой овцы хоть шерсти клок.
Закрыв за ними дверь, Рита первым делом побежала на кухню –
ставить чайник. Снаружи вовсю продолжала бушевать заблудившаяся и подтаявшая
арктическая метель – в квартире, лишённой «геотермального источника» в виде
батарейного кипятка, ощутимо захолодало. Пробегая мимо зеркала, Рита мельком
взглянула на растерзанное, в грязных разводах отражение и содрогнулась. (Есть
анекдот. Встретились жёны новых русских: «Мой-то какой сволочью оказался!» – «А
что?!» – «Да попросила давеча двести баксов на салон красоты, а он на меня
посмотрел и пятьсот выдал…») От того, что увидела в зеркале Рита, по идее
должен был бы в ужасе шарахнуться страшный волосатый орангутан. Не говоря уже
об интеллигентном Иване Степановиче. Увы, ей, как и большинству озабоченных
своей внешностью женщин, было невдомёк, о чём в действительности думает
мужчина.
«А девушка-то с талией, – провожая её глазами, оценил
Кудеяр. – С ножками девушка…» Стихийных бедствий вроде больше не
ожидалось, и его мысли понемногу возвратились к приятному. Рита носилась
туда-сюда по квартире, словно маленький вихрь. Иван караулил закипающий чайник
и развлекался, мысленно сравнивая Риту с Клавой. Эта последняя была весьма
далека от его личного идеала девичьей красоты, но отменный вкус участкового
никакому сомнению не подлежал. «Такую в любое место лизни, халвой небось
отдаёт. А бюст… Как говорят в подобных случаях на Востоке – на одну лечь,
другой накрыться…»
– Снимай штаны! – прозаично велела
материализовавшаяся из комнаты Рита. Скудин поднял бровь, и она сунула ему
лохматую махровую простыню, восхитительно сухую и уютную даже на вид. –
Хочешь радикулит заработать?
