– Да… совсем немного… – Мыслями Иван был далеко,
дома, на Кольском, на берегу величественного лапландского озера. Перед глазами
стояла мисс Айрин, то бишь Ромуальда фон Трауберг. Господи. Эдик-то кому что
плохого сделал?.. Вот тут, правду сказать, совесть Кудеяра была чиста не
вполне. Он что, не мог Эдику, как отцу его обещал, обеспечить «в здоровом теле
здоровый дух»? Если бы взялся как следует?.. То-то и оно – если бы. Воспитатель
хренов. А если у самого бы не получилось, мог к бабе Томе свести… пока жива-то
была… Уж она справилась бы. А он? Что вообще сделал? Не считать же серьёзными
усилиями выкидывание сперва наркоты в печку, а потом – караоке в воду. Да и то…
Песенки свои идиотские Эдик и без японской электроники горланил столь же
успешно, разве что чуть менее громко, а наркотой его мисс Айрин быстренько обеспечила…
да ещё и вирус туда… Трауберг… Фон Трауберг… «Да где же я встречал эту
хрень?!!» Постой, постой… Ну конечно…
– Лев Поликарпыч, а не помните случаем, как звали
немца, о котором упоминал ваш батюшка в дневнике? Не Траубергом?
Звягинцев продолжал думать совершенно о другом, но отцовский
дневник он успел выучить почти наизусть и потому ответил мгновенно и без
запинки:
– Именно. Траубергом. Ганс Людвиг фон Трауберг…
Ассистент профессора Хемницера из Мюнхенского университета. А на что он вам?
– Да так… мысли разные появляются.
Звягинцева тотчас одолело любопытство, но он сдержался, не
стал ни о чём спрашивать. А Скудин, приехав в институт, сразу отправился к себе
и вызвал на ковёр Капустина.
– Значит, так, Боря. Есть один фашист из «Аненербе»…
Капустин тихо присвистнул: «Машины времени у меня нет,
командир… Или что?!! Наши изобрели, а я испытывать должен?»
К его некоторому разочарованию, всё оказалось проще и
приземлённей.
– Не знаю, – продолжал Кудеяр, – на этом он
свете или уже в пекле, не суть. Я просто хочу выведать о нем всё. Где родился,
где женился и прочее, а если уже перекинулся, то номер его места на кладбище.
Дети, внуки-правнуки – само собой. Пошукай у федералов, в банке данных ФБР, в
архиве Интерпола… Да не мне тебя учить. Всё понял?
– Сделаем, командир. – Монохорд осторожно, словно
кобру двухметроворостую, принял бумажку с данными фон Трауберга. Быстро
прочитал, снова присвистнул и в задумчивости вышел из кабинета. «Аненербе» – не
детский сад на лужайке, полную информацию об этом весёленьком заведении до сих
пор очень тщательно прячут. Ладно, тем интереснее. Боря Капустин умел не только
подрывать мосты, но и лихо взламывать компьютерные зашиты. В институте его
считали слегка помешанным любителем Интернета и компьютерных игр. Монохорд
против такой репутации не возражал.
Это обязательно к счастью…
Скудин сидел у себя в кабинете и читал совершенно секретную
справку о положении дел вокруг башни сгоревшего «Гипертеха». И чем дальше
вникал, тем больше мрачнел. Ох, мать наша и ваша Россия!.. Средь бела дня чуть
не в центре «культурной столицы» бесследно исчезают люди, творится всевозможная
чертовщина, причём творится сугубо по нарастающей, – а господам-товарищам
до сих пор на всё наплевать. Давно надо было бы район оцепить, объявить зоной
бедствия, энергичные меры начать принимать… а у нас всё как всегда: нет
средств, нет техники, а главное – желания никакого. Всем начхать. Авось
как-нибудь самоликвидируется. Люди пропали? Так народу у нас, слава Богу, пока
хватает, а в случае чего бабы ещё нарожают…
А зона аномальная знай себе растёт, набирает силу. И
пропадает в ней не только пьяная гопота да не в меру любознательные
милиционеры. Сантехник Евтюхов не обманул – действительно третьего дня в районе
института исчезло несколько активистов из уфологической ассоциации «Сталкер».
Кудеяр по долгу службы знал эту организацию. Не юнцы, начитавшиеся
Стругацких, – ребята там были тёртые, по всей стране ездили, в подземелья
под Тярлево спускались, несмотря на запрет… А тут – как в воздухе растворились.
Вместе с уймищей аппаратуры. Не помог им ни датчик эманации в инфракрасной
области спектра (и где только спёрли секретную разработку?..), ни люминофорный
индикатор СВЧ-поля, ни прибор для определения атмосферных зарядов с дальностью
действия до двадцати пяти километров… Пропали с концами. Два кандидата наук,
один без пяти минут доктор. Научная общественность бьёт тревогу, да только кто
же их когда у нас слушал?.. Это потом власти спохватятся, начнут заполошно
искать… нет, не пропавших людей, на них-то плевать. Искать будут козлов
отпущения. Москва – она бьет с носка…
«Т-тысяча и одна ночь… – Скудин дочитал справку до
конца, откинулся на спинку кресла. – Ну, мать… Бред пьяной Шехерезады…»
Прагматичный ум профессионала отказывался принимать расплывчатые формулировки
типа «внезапно исчезли из поля зрения» или «пропали со всей аппаратурой без
видимых следов». Авторам не секретные справки писать бы, а книжонки в стиле
фэнтези. Про волшебные палочки… Кудеяр же давно понял: чудес на свете не
бывает. Всё в этом мире имеет строгое логическое объяснение. Значит, и тут
должно найтись… Если поискать хорошенько…
– Ефросинья Дроновна, Гринберга ко мне. Срочно.
Выслушал бравое: «Есть, товарищ подполковник!» – и только
сунул справку за трехдюймовую сейфовую броню, как в дверь постучали.
– Разрешите? – Вошёл Гринберг, невыспавшийся и
злой на весь свет. Спросил с ужасным акцентом: – Визивали?
– Визивали, дорогой, визивали. – Скудин с
лязганьем закрыл сейф. – Сегодня вечером мероприятие, – сказал он
негромко и буднично. – Купишь ящик портвейна. Тридцать третьего. И на
закусь чего-нибудь. На твой выбор.
– Местный розлив… – Откупорив бутылку, сантехник
Евтюхов посмотрел портвейн на свет и без лишних разговоров ополовинил
ёмкость. – Ничего пошёл. Сейчас растечётся.
Это не был обычный процесс пития. Отнюдь, отнюдь. Лицо
Евтюхова светилось тревожным ожиданием, словно у физика-ядерщика, запускающего
«Токамак»:
[176]
пойдёт процесс или не пойдёт… Дело происходило
в заведении туалетчика Петухова. На столе горела керосиновая лампа-молния,
рдяно отсвечивали бутылки тридцать третьего, на газетке лежала незамысловатая
жратва – зельц, сельдь, брынза, сухарики «Любительские». Дальше у капитана
Грина явно не хватило фантазии, на том спасибо, что не надумал отделаться
плавлеными сырками. Сам Евгений Додикович в компании Скудина, Капустина и
смотрителя сортира расположились возле стола. Они ни к чему не притрагивались,
только не отрываясь смотрели, как священнодействовал над портвейном сантехник.
– Всем тихо! – Выглушив бутылку на три четверти,
Евтюхов прислушался к себе, крякнул и удовлетворённо кивнул. – Есть
контакт. Чую правду. – Посмотрел с презрением на зельц и сухарики, вытащил
из закромов шпигованную буженину, смазал горчицей, откусил. – Можно
выступать. – Прожевал, проглотил, вытер рот рукавом, глянул на
Скудина. – С тебя триста доллариев. Деньги вперёд!
