Сюда! – Что-то подсказало Виринее, где именно следует
рыть. Вместе с Веней и профессором они разгребли толстый слой перепревшей хвои
и мха… Под ним обнаружился странный камень, больше всего напоминавший
искусственно установленную плиту. И сейчас же троих учёных словно током
пронзило всеохватывающее чувство страха. Животного, не поддающегося логике
страха. Громовой голос закричал в самые уши: бежать! Бежать! Бежать!!!
– Да уж, что-то здесь неуютно… – С трудом одолев
панику, Звягинцев вытер пот со лба и осторожно, кончиками пальцев, дотронулся
до камня: – А вот мы тебя динамитом, если не уймёшься! Так что лучше ты свои
психические штучки брось!
Никогда в жизни ему ещё не бывало так страшно. Кажется, даже
в тот далёкий день, когда арестовали родителей и навсегда рухнул привычный
домашний мир…
А Виринея вдруг совершенно отчётливо разглядела широкий лаз,
ведущий в просторную пещеру. От неожиданности девушка моргнула, и видение
исчезло.
– Лев Поликарпович, камень ни при чем. Запретительная
информация идет снизу, изнутри… – выговорила она. – Кто-то не хочет,
чтобы мы продолжали поиски. Даёт нам красный свет…
Она хотела добавить: «По-доброму просит», но, осекшись,
промолчала. Звягинцев и так смотрел на неё с плохо скрываемым скепсисом. Ну как
же, научная интуиция – это одно, а общение с подземными духами – это уж совсем
другое. Не наша стихия.
– Значит, таможня не хочет давать добро? – Все ещё
дрожа от пережитого испуга, Веня через силу улыбнулся – советских учёных так
просто не запугаешь!
И в это время Альберт вскочил на ноги, как подброшенный,
замахал руками:
– Лев Поликарпович! Шеф! Шеф!!! Смотрите! На приборах
сигнал пошёл! Вектор поля даёт реверс! Напряженность растет по экспоненте! Вот
это да, до прежнего максимума! Она же пульсирует!
Кто «она» – так и осталось невыясненным…
– Альберт, умоляю, не пропусти пик флуктуации! Про градиент
не забудь, про градиент! – Звягинцев тоже вскочил, уронив сперва трость, а
после очки, и принялся ожесточённо жестикулировать, похоже, они с Головиным
удрали из одного сумасшедшего дома. – Главное – период определить! О,
люди, дайте кто-нибудь лист бумаги!!!
Скудин, Гринберг и Буров искоса наблюдали за научной суетой,
бдели и думали о том, как там Боря Капустин, оставленный в одиночку сторожить
лагерь. Судя по сообщениям радио, беглые зэки распоясались вовсю. Они ещё
кого-то зарезали, умудрились захватить ружпарк в местной милиции и, обманув
погоню, гуляли сами по себе по просторам Кольского. Бояться им явно было уже
нечего. Терять – тоже.
– Лев Поликарпович, я извиняюсь, вы скоро? –
Скудин глянул на часы и постарался быть вежливым. – Не пора ли нам на
ужин? Может, завтра доделаете?
Он сразу понял, что опростоволосился. Звягинцев вскинул
глаза, и не надо было быть телепатом, чтобы прочесть внятное: «Питекантроп!»
Сопровождаемое целыми гирляндами замысловатых эпитетов. Иван неслышно вздохнул.
С Мариной он тоже так попадался. Вот только она его питекантропом даже мысленно
не обзывала. Она любила его.
Так и не ответив, Звягинцев оторвался от исписанного
формулами листка и яростно махнул рукой Вене, трепетно следившему за тем, как
переносной компьютер фиксирует показания приборов:
– Мы должны определить частоту пульсации поля, а для
этого будем наблюдать, сколько потребуется!
«Вы что, дуболомы, не понимаете? Мы же стоим на пороге
эпохального открытия! Способного всю ортодоксальную науку перевернуть…»
Глаза профессора сверкали исступлённым блеском научного
фанатизма. С такими же просветлёнными лицами, со взглядами, полными отрешения и
уверенности, когда-то шли на аутодафе мученики Cредневековья. «А всё-таки она
вертится!»
– Хорошо, хорошо… – Скудин вздохнул, примирительно
поднял руки и подошёл поближе, чтобы начать вырабатывать консенсус. Он, слава
Богу и Марине, уже давно усвоил, что наука – ортодоксальная или нет – признаёт,
что у любой проблемы обычно имеются решения. И точно. После впечатляющего,
снабжённого подробностями рассказа о зонах строгого режима Звягинцев пошёл-таки
на компромисс, и было принято соломоново решение: вахтный метод. Буров с
Кнопиком и профессор с Веней продолжают служить науке, а наутро их сменит
свежий контингент: сладко выспавшиеся Виринея с Альбертом плюс полный сил
спецназ в лице доблестного капитана Гринберга.
Заложники истины оприходовали весь несъеденный харч и
остались на боевом посту, а те, кто вырвался из цепких лап науки, отправились
налегке в лагерь.
Полундра!
Вечером, за ужином, американцы болтали без умолку, хвалились
– сегодня на тропе они нашли следы реликта: шерсть, отпечаток конечности и,
самое главное, залежи свежайших, чуть ли не дымящихся фекалий.
– Теперь всё. Не уйдёт. Спёкся, засранец, –
заверил всех профессор Беллинг.
Эдик снова был никакой, ничего не ел, ржал по-дурацки и без
умолку, все пытался сказать что-то и не мог, захлебывался слюнями. Виринея
демонстративно не замечала его, Джозеф Браун косился с порицанием, Скудин
многообещающе щурился, одна лишь мисс Айрин смотрела с пониманием, едва заметно
улыбаясь пухлыми губами. Похоже, бедственное положение Эдика её от души
забавляло.
Ужин уже подходил к концу, когда вдруг послышался негромкий
зуммер.
– Гип-гип-гип-гип ура! – Беллинг сразу отставил
кружку с киселём, вытащил из кармана пейджер и торжественно встал. –
Господа, сработала система наблюдения. Всё, наверняка это он. Итак, мы на
пороге сенсации! Прошу своими глазами лицезреть наш триумф! – Он
выразительно глянул на Скудина и сделал широкий приглашающий жест. –
Прошу, прошу. Не обижайте старика.
Делать нечего, российско-американская дружба требует жертв.
Иван поднялся, не доев и про себя чертыхаясь, и отправился участвовать в
научном триумфе. Мисс Айрин двинулась следом, её бёдра совершали множество
излишних движений, совершенно не способствующих ходьбе. Казалось, она не
столько шагала, сколько крутила на талии металлический обруч, когда-то
называвшийся «хула-хуп».
В апартаментах Шихмана пахло сигарами и царил полумрак,
внутренность палатки была освещена лишь включённым монитором. Тут же
выяснилось, что Беллинг погорячился. То есть гоминоиды на экране
присутствовали, но никак не реликтовые, а самые обычные.
– Хомо туристус, – улыбнулся профессор.
Ах, молодость! Байдарки, вытащенные на песок, неторопливое
натягивание палаток, дымок уже разведённого – против комаров – костерка…
Уклонившиеся от хозяйственных обязанностей парень и девушка подошли прямо к
замаскированной камере и, не подозревая о таящейся в кустах электронике,
принялись целоваться.
– О нет, только не это… – Шихман помрачнел,
насупился и уже собрался вырубить технику, но тут в кадре возникли новые
персонажи.
И… милый, приправленный лёгкой эротикой видовой фильм из
жизни туристов мгновенно превратился в жуткий боевик про российскую мафию…
