20 ноября в 13.56 на М-ском химическом комбинате,
специализирующемся на производстве «красного пороха», из которого изготовляются
инициирующие взрыватели для ядерных боеголовок, по непонятным причинам
произошёл сбой в центральном компьютере, контролирующем технологический процесс
синтеза. В результате сбоя произошёл взрыв мелкодисперсной среды в реакционной
камере, от которого сдетонировал весь запас «красного пороха», находившегося на
складе готовой продукции. Имеются многочисленные человеческие жертвы. На месте
комбината образовалась воронка диаметром 405 м, ущерб исчисляется сотнями
миллионов долларов…
25 ноября в 06.34 была потеряна связь с находившимся в зоне
боевого патрулирования атомным подводным ракетоносцем типа «Родина». Посланное
в квадрат 17–48 поисково-спасательное судно в результате торпедной атаки было
пущено ко дну, а подводная лодка по совершенно непонятным причинам на полном
ходу врезалась в расположенный неподалёку подводный хребет и затонула на
недоступной для подъёма глубине…
29 ноября в 07.59 на Т-ской АЭС реактор второго блока без
видимых причин начал входить в неуправляемый закритический режим, и только
благодаря мужеству обслуживающего персонала, а также прибывших вскоре
сотрудников подразделения «Ижица» удалось локализовать процесс. Погибли 5
человек, запредельную дозу облучения получили 7 человек, радиоактивного
заражения земли, воды и воздуха удалось избежать…
Сугубо закрытая информация.
Платная или бесплатная у нас медицина? Как недавно выяснили
все телезрители – никто этого не знает. И даже российский министр
здравоохранения – тоже не знает. Вот это и называется – дожили.
Сергей Васильевич Канавкин не торопясь размял вилкой
замоченный в уксусе тоненький ломтик чушкиного бушлата. Покрутил носом… Нет,
сало было отменное. Как и нос. Курносый, как раз из тех, которые кто-то
придумал считать «истинно русскими». Наверное, эту глупость выродил тот же лох,
который сказал, будто шмаровые, сиречь приверженные анаше, не бухают. Ещё как
бухают! Канавкин единым духом принял на грудь налитое в стакаш на три пальца
«шило» – чистый спирт, с утра выданный стервой старшей медсестрой для дезинфекции.
Задержал дыхание… И, крякнув, смачно принялся «визжало» жевать.
Тот, кто считает, будто именно так пьют русские, да к тому
же восхищается этим, просто не видал, как пьют, к примеру, словаки…
Если уж на то пошло, в физиономии Сергея Васильевича можно
было усмотреть некое ускользающее сходство с Есениным. Таким гуляка-поэт, его
тёзка, мог бы стать годам к сорока, если бы из него поэта убрать, а гуляку
оставить. Плотная шапочка вьющихся жёлтых волос и голубые глазки на широком
мясистом лице, не привыкшем одухотворяться какой-либо мыслью, о божественном
вдохновении мы уже вовсе молчим.
Если говорить строго, начальный период жизни Сергея
Васильевича выдался не слишком тяжёлым. Родился он в семье медиков. Решил,
естественно, идти по родительским стопам, но тут же споткнулся. Вылетел со
второго курса Первомеда. Однако наследственность не подвела: не сподобившись
сограждан лечить, молодой Канавкин принялся… нет, не калечить. Он устроился на
службу в городской морг, обмывать тех, кто попадал в руки к его бывшим
сокурсникам. Там Сергей Васильевич трудился, правда, недолго. Довелось вылететь
и из морга, хотя кое-кто считает, будто оттуда вылетать уже некуда. Выгнали
Канавкина, конечно, не за двойки – за аморальное отношение к трупам. Нет, нет,
совсем не за то, о чём вы сразу подумали!.. Всего лишь за… Ладно, обойдёмся без
подробностей. В этой истории для нас с вами главное то, что, отогнав от
умерших, Сергея Васильевича приставили – держитесь крепче! – к живым.
…Как тут не вспомнить историю, случившуюся с одним из
авторов в восемьдесят пятом году, во время туристской поездки «По морям и
землям Дальнего Востока». Корабль был уютный и вполне мореходный, но старенький
и скрипучий. На встрече с экипажем нам рассказали, что лет «дцать» он
транспортировал японские делегации. А теперь, в Бог знает каком возрасте, ему
доверена более почётная роль – возить советских туристов! Бедная старая галоша
чуть не рассыпалась от хохота, потрясшего кают-компанию…
…Итак, Сергей Васильевич, а в ту пору просто Серёга, угодил
на «Скорую помощь». Коллектив, помнится, подобрался дружный. Доктор был
молодой, интеллигентного вида. Болящие старушки любили его, называли сыночком,
норовили сунуть в карман халата бумажный (и весьма полновесный по тем
временам!) рублик. Знать бы им, что преемник Гиппократа был измучен нищенской
зарплатой и тараканами в общежитии, где его поджидала супруга с тремя
наследниками. Чтобы как-то преодолеть безнадюгу и иметь возможность хоть
временами жить по-людски, он систематически утолял страдания больных вместо
лекарства дистиллированной водичкой – врач как-никак, всё же не из-под крана
шприц наполнял, – а сбережённую наркоту толкал налево. На столь же
систематический промысел своих подчинённых, при каждом удобном случае
облегчавших карманы пациентов, доктор внимания не обращал…
Наконец эскулапа взяли с поличным и посадили, экипаж
расформировали, и Сергей Васильевич отправился трудиться в стационар. В бывшую
больницу имени Куйбышева. Бывшую, поскольку к тому времени её передали под
символический патронаж одного из православных святых. Святой имел к
практической медицине примерно такое же отношение, как и упомянутый большевик,
но кого это волнует?
Зря ли говорят, что театр начинается с вешалки… На самом
переднем краю «театра теней» нашего то ли бесплатного, то ли всё же платного
лечения, на пороге реанимации грудью встречал занемогших санитар Сергей
Васильевич Канавкин.
Только давайте, читатель, без обобщений! Мы весьма далеки от
желания возвести поклёп на «Скорую помощь» или наговорить гадостей про бывшую
Куйбышевскую больницу. Просто – из песни слова не выкинешь!
Так вот и дышал Сергей Васильевич – покупал, варил и толкал
нехорошее зелье, обирал и лечил. А затем в частично вверенное ему медицинское
заведение начали поступать перемещённые во времени. И поначалу было это хорошо.
Рыжья, белья (только не кружевного, а – серебра!) и сверкальцев урывать
удавалось немерено… пока не прорезались «красноголовые» и не дали всем
форшмака.
Теперь вместе с каждым вновь прибывшим менты притаскивали
заручную – описание его прикида с ценностями, – и только после того, как
возникала полная уверенность, что крыша у перемещённого съехала начисто, все
это добро родина забирала себе. Забирала исправно… Все знали, что из временной
дыры ещё ни один нормальный не появился. Может, «красноголовые» тоже кушать
хотели?
Разделавшись с салом, Сергей Васильевич под колбаску
«Одесскую» выпил ещё и даже готов был запеть: «Эх, прохаря вы мои, прохаря»… И
вот в этот самый что ни есть душевный момент внизу позвонили. Испортили,
сволочи, песню! Канавкин вздрогнул, выругался в сердцах и неспешно отправился
вливаться в рабочий процесс.
Увидев вновь прибывшего, он аж замер.
Паразиты-менты откуда-то приволокли быка метров двух ростом
и соответственного сложения. Им что, они развернулись и уехали, а его надо было
тащить! Между тем напарник Гришка вот уже вторую неделю пребывал в жесточайшем
запое, и Канавкин отдувался один за двоих. Матерясь, Сергей Васильевич кое-как
закатил тяжеленные носилки в грузовой лифт, поднял наверх и начал обихаживать
тело.
