– Ну-ка, выходите живей.
Прикрывая глаза от ярких лучей нового утра, пленницы, все
как на подбор молодые и статные, выстроились вдоль плетёных ивовых возвышений
над бортами. Стоя среди них, Женя ничему уже не удивлялась, как-то отстранённо
наблюдая за происходившим. Интересное дело: вчерашние эротические переживания
не то чтобы примирили её со здешней реальностью, просто охота устраивать
истерику под общим девизом «дайте телефон, я в милицию позвоню» испарилась
начисто и более не возникала. Поживём – увидим! Что-то всё более уверенно
подсказывало ей, что это не киносъёмки и не ролевая игра… Она лишь с лёгким
замиранием сердца наблюдала, как сидевший на корме в кресле Вепрь-Агис
оживленно беседовал с невысоким лысым бородачом, одетым в замызганный серый
хитон. Очень скоро они договорились и двинулись по направлению к невольницам, а
их хозяин махнул рукой и изрёк уже привычное:
– А ну, Клонарий, обнажи их.
Лохмотья тут же полетели на палубу. Лысый перекупщик
тщательно осмотрел живой товар, оскалил полный гнилых зубов рот (да, тут
потребовалась бы доза снадобья втрое больше вчерашней…) и важно произнёс:
– Клянусь трезубцем Посейдона, лучшей цены за этот
сброд не даст никто. Плачу две мины за каждую.
Пираты принялись торговаться, но больше для виду. Через
минуту по знаку лысого на палубе появились два здоровенных молодца, одетые в
такие же засаленные хитоны, как и их предводитель. Отрывисто, просто
предупреждая, щёлкнули бичи, раздались прощальные крики «хайре», и вскоре Женя
Корнецкая уже плыла в тесном и вонючем трюме по глади Эгейского моря, мимо
островов Киклады – к праматери городов, к лучезарным Афинам.
Темнота, дурные запахи и неизвестность, не говоря уже о
неволе… Женя вымоталась до такой степени, что окружающее перестало её
волновать. Она устроилась в уголке между рёбрами корабля и почти мгновенно
уснула. Но нет бы провалиться в дарующую отдых черноту!.. Ей тут же начала
сниться ненаучная фантастика наподобие той, в которую она угодила наяву. Для
начала она увидела небоскрёбы. Небоскрёбы находятся в Америке, это Женя
совершенно точно знала даже во сне. Как и то, что в Америке – и вообще за
границей – она ни разу в жизни своей не бывала. Между тем такой сон вряд ли
приснился бы после международного обозрения по телевизору. Яркость и
достоверность картинки тянула на хорошую заграничную поездку, причём очень
недавнюю. Во сне Женя даже заходила в какое-то здание, правда, не высотное, а
довольно-таки плоское… Проникала в глубокие подземные этажи и попадала в
обширный, интимно освещённый кабинет. Только за столом в инвалидном кресле
сидел не седой головорез с метровыми плечами (которому, как она откуда-то
знала, полагалось здесь находиться), а… древний старик. Её дедуля Ганс Людвиг.
Какой, к бесу, Ганс Людвиг, когда Фрол Тимофеевич?.. – но вот сидел же, да
притом что-то строго и торжественно говорил ей, даже не говорил, а вещал,
воздевая прозрачный от ветхости палец. Произнесённые им слова тотчас обретали
плоть в остроугольном готическом шрифте и выстраивались вдоль сумрачных стен, и
Женя отчётливо понимала: они объясняли случившееся. Стоит прочитать их, и она
всё поймёт. Более того, она, сроду не учившая немецкого, вполне способна была
их понять. Сейчас она чуть-чуть поднатужится и…
Ещё чуть-чуть…
Автостопом через конец света
– Вдумайтесь: Корану, священной книге ислама, меньше
пятнадцати веков. Будда жил примерно две с половиной тысячи лет тому назад.
Писания синтоизма в своей настоящей форме были составлены уже после рождения
Христа, а вот Библия позволяет проследить историю человечества на протяжении
почти шести тысячелетий. Несомненно, вместе с индийскими Ведами она является
древнейшим хранилищем накопленной человечеством мудрости, истинным кладезем её…
– Извините, профессор, а вот известный французский
ученый Лаплас исследовал дошедшие до нас астрологические знания чисто
математическим путем, и возраст их оказался по самым скромным подсчетам не
менее тридцати тысяч лет. Как же они до нас дошли?
– А, голубчик, вот вы о чём. Да, не секрет, что помимо
письменных источников существует ещё мудрость, совершенно не предназначенная
для чужих ушей и передаваемая от посвящённого к неофиту изустно. Взять хотя бы
«Первовестье» – Авесту, так, по некоторым данным, в ней содержится двадцать
одна книга, а известны тексты только пяти…
На лекции.
Это только кажется вам, милые граждане, что частный извоз –
штука нехитрая. Настолько, что, как только случится малейший денежный дефицит,
многие задумываются: а не сесть ли за руль, не выехать ли «бомбить»?.. Просто
аж до смешного. Знай себе катись не спеша в крайнем правом ряду, а
припозднившиеся милые дамы, как и солидные мужи при галстуках и супругах, будут
призывно махать ручкой и с готовностью кидать хрусты на «торпеду»…
А вот фиг вам. Раскатали, понимаешь, губу. Пассажиров в наше
суровое время существенно меньше, чем желающих подвезти. Так что если резко не
сорваться с перекрёстка вправо-вперёд, так, чтобы выйти на крейсерский режим, с
которого клиента «бомбить» сподручнее, – это мигом сделают конкуренты, и
сработает древний принцип: кто не успел, тот опоздал.
Тем не менее, возобновив заброшенный ещё с весны промысел,
Юркан по-мальчишески радовался уже тому, что хоть выбрался за пределы
микрорайона, порядком ему надоевшие.
За время его «внутренней эмиграции» город успел здорово
измениться. Собственно, Юркана, лично познавшего левитацию и своими глазами
наблюдавшего в пруду доисторического ящера, вроде бы уже трудно было чем-нибудь
всерьёз удивить. Однако сподобился.
На календаре дело споро двигалось к Новому году, а вот на
улицах… Юркана не покидала циничная мысль, что, наверное, разворотливые
турфирмы уже зазывали иностранцев «встретить Рождество в Петербурге в любое
время года. Выбор за Вами!». В самом деле, в городе встречались места, где,
невзирая на декабрь, лучшие представительницы прекрасного пола вовсю хаживали
без колготок и лифчиков, где на цветущих клумбах весело жужжали пчелы, а
четырехцилиндровое сердце мёртворождённого детища советского автомобилестроения
отчаянно перегревалось и грозило вскорости «стукануть». А стоило отъехать
буквально на полверсты, и можно было угодить в глубокую осень, сумрачную,
слякотную и промозглую. И даже наткнуться на процессию разгневанных жителей,
идущих штурмовать жилконтору с традиционными осенними жалобами на отсутствие
тепла и горячей воды.
А ещё чуть подальше начиналась самая что ни есть зима, дети
закидывали снежками автомобили, въехавшие из «летних» кварталов, а солнце
проделывало по небу путь раза в два короче и ниже, чем там…
Даже прогнозы погоды теперь передавали не просто так, а по
климатическим пятнам. «У вас как сегодня?.. О-о, житуха! А вот у нас…»
Самое же интересное, что народ, похоже, прекрасно ко всему
адаптировался. Жизнь – с поправкой на чудеса вполне апокилиптического пошиба –
двигалась своим чередом. В положенный час открывались заводы, офисы и магазины,
мамы с папами вели в школу детей, больницы принимали больных, кладбища хоронили
усопших, а в роддомах исправно появлялись на свет новые российские граждане.
Город, некогда выстоявший в блокаду, не дрогнул и теперь. Не разбежался на все
четыре стороны, теряя штаны, не впал ни в гнусное мародёрство, ни в религиозную
кому, как неминуемо происходит в красивых зарубежных городах, наравне с Питером
составляющих культурную славу человечества. Им там, за рубежом, кое-чего понять
не дано… У нас вон даже из Чернобыльской зоны не все разбежались. А тут? Ни
тебе радиации, ни кислотных дождей. Подумаешь, солнце не там в небо восходит,
делов-то!..
