Теперь наш человек преспокойно ездит за океан, кто по
работе, кто из туристического любопытства, кто к родственникам. Мы вполне
допускаем, любезный читатель, что среди ваших родственников и знакомых отыщутся
бывавшие в Штатах. И в том числе – конкретно в названном городе.
Так вот, спросите их: обращали они внимание на неприметное
серое здание, что стоит на Алабама-роуд, а перед фасадом ещё растут клёны,
такие аккуратно подстриженные?.. Спорим на что угодно – не обращали. Тем более
вывеска на воротах принадлежит банальнейшей конторе по экспорту-импорту. И чего
бы вы думали – туалетной бумаги!
И тот ненормальный, который вошёл бы в гостеприимную
стеклянную дверь, увидел бы внутри рабочие комнаты, компьютеры, клерков и
застеклённые стенды с образцами продукции. Вероятно, ему бы улыбнулись и лукаво
предложили не теряя времени опробовать некоторые образцы…
Ха-ха-ха! Возьмите эту мягкую розовую бумагу и вместо лапши
повесьте её на уши нашим парням из внешней разведки. В отличие от простых
смертных, вроде нас с вами, они знают: говённая конторка на самом деле является
не чем иным, как Бостонским филиалом центральной штаб-квартиры УППНИРа.
[15]
Никогда не слыхали про подобное заведение? И правильно,
нечего вам про него слушать, крепче спать будете. Потому что по сравнению с
этим УППНИРом всякие там ЦРУ, ФБР и АНБ
[16]
– это так, кружки
мягкой игрушки, общества старых дев, дома престарелых.
Одним словом – жуткая тайна, ореол непроницаемости, завеса
секретности. Густой туман над неприметным зданием на Алабама-роуд. Вернее,
внутри, там, где открытая и общедоступная его часть смыкается с герметично
закупоренной и неприступной. Неудивительно, что для прохода в цитадель
роскошной блондинке в несуществующей мини-юбке пришлось вначале
продемонстрировать пропуск и строго определённым образом ответить на десяток
вопросов. Затем она предъявила специальным окулярам правую ладонь, радужки
обоих глаз, правую ступню и наконец – ни за что не догадаетесь! – левый
сосок. Это ещё счастье, что она была не мужчиной. Тем приходилось снимать
штаны…
Причём всё это – в узком, сплошь металлическом тамбуре
наподобие вертикального гроба, куда при малейшем несоответствии напускался
усыпляющий газ.
Чужие здесь не ходят!
Блондинка терпеливо дождалась, покуда компьютер,
дееспособность которого то и дело проверялась бригадой особо доверенных
специалистов, удовлетворённо щёлкнет и зажжёт над дверью зелёную лампочку.
– Спасибо, родной, – улыбнулась она. – Ты
сегодня тоже классно выглядишь.
Новый щелчок, и в подставленную ладонь выпал маленький
стальной ключ.
Миновав тамбур, девушка шагнула в лифт, вставила ключ в
прорезь замка и привычно, только ноготки застучали, набрала по памяти
шестнадцатизначный код. Путь её лежал вниз, глубоко под землю, на пятнадцатый
со знаком минус этаж, присутствие которого невозможно было заподозрить в недрах
туалетно-бумажной конторы. Здесь блондинке пришлось почти полностью повторить опознавательную
процедуру, доказывая уже новому компьютеру своё право на проникновение в тайны.
Соблюдя ритуал, она прошла по длинному коридору и остановилась у двери,
массивной и несокрушимой, словно люк галактического корабля. Снова набрала код,
только теперь уже двадцатичетырёхзначный. Активировала электронный ключ. В
третий и, надо полагать, последний раз продемонстрировала идентифицирующие
анатомические подробности. Щёлкнул восьмиригельный замок, мощно загудел
сервомотор… и блондинка вошла в просторный, аскетически обставленный офис,
единственным украшением которого был звёздно-полосатый флаг. Её здесь ждали.
– Хелло, мисс Айрин, – махнул ей из-за письменного
стола плечистый мужчина. – Как долетели? Отоспались после смены часовых
поясов?
Он был из тех, кого в нашем отечестве именуют «шкафами». И
место ему уж точно было не за письменным столом, а где-нибудь в джунглях, с
камуфляжной банданой на голове. Или в тёмном переулке эпохи сухого закона, с
надвинутой шляпой и недокуренной сигарой в углу рта. На голове топорщился
стальной ёжик, прокуренные парцелановые зубы годились перекусывать проволоку, а
левую щёку наискось к уху зловеще пересекал шрам. Он был в точности такой,
какими изображают у нас матёрых диверсантов. Или уголовников времён Аль Капоне.
– Спасибо за заботу, сэр. – Посетительница тоже
показала зубы, мелкие, очень белые и не менее опасные, чем у хозяина кабинета.
Без приглашения уселась в кресло, изящно положила ногу на ногу. Поза получилась
безупречно деловая, но в то же время сексуальная до невозможности. –
Суточный ритм у меня в полном порядке… как и все прочие ритмы, если вам
интересно. А вот проблеваться довелось. Что же такого срочного у нас стряслось,
что пришлось посылать за мной истребитель? Итак?
Чувствовалось, что, хоть она и называла мужчину «сэр»,
разговор шёл на равных.
– Буду краток. – Шкафообразный нажал на кнопку, и
свет в офисе погас, зато вспыхнул во всю стену огромный жидкокристаллический
экран. – Узнаёте?
– А, генеральский ублюдок. – Девушка фыркнула,
вытащила «Довидофф», ловко закурила, несколько манерно выпустила дым из
безупречно очерченных ноздрей. – Вы, сэр, доставили меня сюда со скоростью
в полтора Маха,
[17]
чтобы сыпать соль на мою незаживающую
сердечную рану? Или я чего-то не понимаю?
– Все мы, милочка, постоянно чего-то не
понимаем. – Хозяин кабинета прищурился и снова продемонстрировал зубы, то
ли оскалился, то ли улыбнулся. – Нам вот, к примеру, совершенно не ясно,
что произошло с данным конкретным тинэйджером. Мало того что он выжил и
благополучно здравствует, поплёвывая на «Юболу Икс», которой вы его накачали,
так с ним ещё и произошли вещи преудивительнейшие… Увы, русские, когда им надо,
по-прежнему умеют соблюдать секретность, но кое-что просочилось в открытые СМИ…
Так вот, тщательный анализ разрозненных публикаций показывает: все системы его
организма вошли в какой-то гиперрежим. И в том числе мозги. Можете вообразить,
его Ай-Кью равен шестистам двадцати!
[18]
– Хм, – сказала сестричка Айрин, и взгляд у неё
сделался мечтательный. Читатель, знакомый с предшествующими похождениями
белокурой красавицы, без труда проследит ход её мыслей. Внучка штандартенфюрера
из «Аненербе»
[19]
откровенно прикидывала, какие ещё Эдиковы
«системы» впали в гиперрежим. И какими ощущениями сие могло быть чревато на
ложе утех.
