В общем, Рита вооружилась большим чёрным зонтом, сунула в
карман кошелёк и отправилась за сметаной в магазин на углу. Идти было совсем
недалеко. Самое большее – десять минут. И ещё десять – обратно.
Грязи в Орехове не бывает в принципе. Единственное
исключение составляет ранняя весна, когда вовсю тает снег, а промёрзшая земля
ещё не способна впитывать влагу. Да и то это не грязь, а что-то вроде зыбучих
песков. Всё остальное время вода беспрепятственно уходит с поверхности. Лужи
появляются только там, где человек попытался улучшить естественное покрытие
местных дорог. Например, залив их асфальтом.
Рита шлёпала резиновыми сапожками по шоссе, мысленно
пребывая где-то между кладбищем домашних любимцев и детективным романом, над
которым ныне трудилась. Естественно, она уже снабдила свою постоянную героиню,
Риту-книжную, огромным беспородным кобелём по имени Чейз. И отправила её – при
сугубо вымышленных обстоятельствах – в дачный посёлок Желудёво караулить чью-то
«фазенду». В каковом посёлке героиню, конечно, поджидало множество самых
неожиданных приключений. Но покамест Рита-книжная смотрела в окно, за которым
раскачивались мокрые, успевшие облететь ветки, и мечтала сесть в электричку и
уехать далеко-далеко. И сойти на безымянной станции за пределами географических
атласов. Там, где никто слыхом не слыхивал о решётках на окнах и о секретных
замках, а защёлки в дверях существуют лишь для того, чтобы их не распахивало
сквозняком. Там, где к людям безбоязненно подходят поздороваться добрые кошки,
где никто не выкидывает на улицу надоевших питомцев, а на могучих ротвейлеров
никогда не надевают намордники, потому что в намордниках неудобно облизывать
виснущих на шее детей…
Вот про такое состояние и было сказано классиком – «пальцы
просятся к перу, перо к бумаге». То бишь, минуя промежуточную составляющую,
нашаривают клавиатуру компьютера. Рита до того увлеклась мысленным
сочинительством, что не обратила никакого внимания на единственную автомашину,
неопределённо-тёмную «восьмёрку», мелькнувшую навстречу. И, пребывая в
блаженно-рассеянном состоянии, чуть не пролетела быстрым шагом мимо цели своего
путешествия под дождём.
Полнотелая продавщица курила на крылечке, пользуясь
отсутствием покупателей. Рита поздоровалась, отряхнула зонтик и юркнула внутрь.
Продавщица докурила и величественно вплыла следом. В магазине, грех жаловаться,
было множество всяких консервов, чёрный и белый хлеб, четыре сорта сыра и пять
сортов колбасы. Не говоря уже о тридцати трёх разновидностях водки.
– А сметанки нет? – поинтересовалась Рита. Хотя и
так уже видела, что поиски придётся продолжить. Продавщица молча покачала
головой. На всякий случай Рита купила у неё баночку джин-тоника, которым они с
бабушкой любили полакомиться вечерком возле печки, и отправилась дальше. По
тропинке через лесополосу – в станционный ларёк.
Наверное, это было оборотной стороной нынешнего торгового
изобилия. Заходишь в магазин – и всё вроде бы есть… кроме конкретно того, что
ты надумал купить. Что ж, если бы всюду имел место один и тот же
гарантированный ассортимент, ходить по магазинам сделалось бы скучновато. А так
– можно в самом неподходящем вроде бы месте напороться на неожиданное
сокровище. Например, ухватить по дешёвке говяжье сердце для Чейза в дорогом
круглосуточном «мини-маркете». Или, вот как теперь, баночку вкуснейшей сметаны
из совхоза «Мичуринский» – в замызганном ларьке у перрона, где вроде и быть-то
не положено ничему, кроме пива, жвачки да сигарет!
– А пёсик ваш где? – спросил молодой продавец.
– Дома! – весело ответила Рита. – Бабушку
охраняет!
Спрятала заветную банку в полиэтиленовый кулёк и побежала
домой.
Лесополоса представляла собой длинный кусок соснового бора с
густыми кустами посередине, там, где между шоссе и железной дорогой тянулись
столбы с электрическими проводами. Летом кусты были покрыты пышной листвой, но
теперь всё давно облетело, и лесополоса стала казаться прозрачной. В некоторых
местах с шоссе в самом деле просматривались рельсы, а с рельсов – шоссе.
Поэтому мужчину, быстро шедшего навстречу, Рита увидела
издалека.
Она до такой степени привыкла ходить по здешним тропинкам с
Чейзом на поводке, что и теперь спохватилась в самый последний момент, когда
рот уже открывался для оклика: «Не бойтесь, мы очень воспитанные, вам ничто не
грозит!» Так она всегда говорила прохожим, если видела, что кто-нибудь
замедляет шаг и жмётся к краю дорожки. Ибо люди продолжали делиться на две
примерно равные категории. Одни утверждали, что пёс у неё – с первого взгляда
видать – очень добрый и смирный. Другие, и тоже с первого взгляда, определяли в
нём свирепого людоеда.
Пока Рита спохватывалась и подтрунивала сама над собой,
мужчина заметил её… и вдруг, всплеснув руками, круто развернулся и чесанул в
сторону. Рите бросилось в глаза его крупное сложение, блестевшая под дождём
бритая голова, странно мешковатая одежда и… невероятная скорость, с которой он
улепётывал по диагональной тропинке. Нечто подобное она видела всего один раз в
своей жизни. В Питере, в очень ранний утренний час, возле гостиницы, куда
приезжали напиваться граждане соседней страны, изнемогавшей под бременем сухого
закона. Позже она сообразила, что забугорного вида дядька, выскочивший на
проезжую часть, пребывал в белой горячке. Он ещё и вертелся на бегу, словно бы
пиная ногами лишь ему видимых собак, а может быть, зелёных чертей.
Нынешний мужик ничем подобным не мучился, он просто удирал
прочь, словно от смерти спасаясь. Невольно остановившаяся Рита проводила его
глазами, чувствуя, как съезжает набекрень мироздание. Потом огляделась…
«Господи, да что случилось-то?» Ошибки быть не могло, он и точно спасался.
Он бежал от неё.
Причём так, будто у неё рвалось с поводков сразу десять
Чейзов, все разъярённые до предела, сейчас сожрут.
«Бабушка!!!» – ударило Риту. Она торопливо сложила зонтик и
припустила по тропинке домой.
Неопределённо-тёмную «восьмёрку» она заметила сразу, как
только вывернула из-за угла. Предчувствие не обмануло её. Машина стояла возле
калитки «их» домика, и обе дверцы были открыты, но внутри никого не
просматривалось. Калитка тоже оказалась распахнута настежь, проволочное
колечко, надевавшееся на столбик, валялось посреди улицы. Кто-то вошёл сюда,
вошёл нагло, не скрываясь и не рассчитывая встретить сопротивление…
И было тихо. Ни криков, ни разговоров, ни шума борьбы.
Только журчала вода, стекавшая с крыши в синюю пластиковую бочку. Ритино
сознание зарегистрировало этот факт, но не сделало никаких выводов. Молодая
женщина плохо помнила, как миновала калитку и бегом одолела последние метры,
оставшиеся до крыльца. Она даже не гадала о том, ЧТО сейчас может увидеть, и
никакого понятия не имела, что бросится делать при том или ином раскладе. Она
просто бежала вперёд.
Железная дверь, снабжённая специальным замком, тоже была
открыта нараспашку. Она бы закрылась, потому что её тянул резиновый шнур, но мешала
преграда.
