Американцы, естественно, притащили с собой необыкновенное
количество техники. В том числе электронного робота-разведчика. Стоил он два
миллиона долларов. О’Нил называл Кадлецу эту цифру столько раз и с таким
выражением, как будто тот был виноват в подобных затратах. Ну, может, где-то
как-то и был… Во всяком случае в том, что робот из-за периметра не вернулся,
сгинул с концами. Так же как и самообучающаяся универсальная кибертанкетка.
Сущий марсоход. Стоимостью уже не два миллиона долларов, а целых четыре… Как видно,
с особенностями местного рельефа межпланетные аппараты не справились. Всем
известно, какие у этих русских дороги. Куда там лунной поверхности.
После этого было принято решение. Абсолютно нашенское по
духу, хотя инициаторами выступили американцы. Они предложили послать за
периметр людей. На своих двоих небось не забуксуешь! И вот пошли – по всей
науке, втроём… Двое американцев и один наш, не какой-нибудь местный бездельник,
а лучший из лучших, из московской команды, приехавшей вместе с Опарышевым.
Троицу облачили в полное защитное снаряжение от НАСА, зарядили дыхательные
баллоны особой, разработанной для космонавтов гелиево-азотной смесью. Привязали
крепчайшей – средний танк буксировать можно! – кевларовой веревкой.
Верёвку подавала лебёдка с мощнейшим процессором.
Скудин только невесело вздохнул, глядя, как фигуры в
скафандрах переваливаются через стену. Он вспоминал луч света, изгибавшийся над
асфальтом, и его снедали самые чёрные подозрения. Расстрига отец Браун
сморщился, присвистнул и с презрением сплюнул:
– Вот чёртовы засранцы. Их гонять и гонять. Да в
бытность мою сержантом…
Он не договорил. Насторожился, повернул голову… Секундой
позже послышались степенные шаги, и из-за облетевших кустов показались
неразлучные друзья – майор Собакин, сантехник Евтюхов и туалетчик Петухов. Они
шли неспешно, чинно, в торжественной тишине, словно в старые добрые времена –
ни дать ни взять князь Участковый обходит свои владенья дозором с верной
дружиной…
– Эй, это кто у нас там? – Майор с похвальной
бдительностью устремился к детской избушке, не поленился подняться по лесенке,
глянул. – А, это вы, товарищ полковник… Здравия желаю. Гражданин негр с
вами?
– Здравствуй, майор. – Скудин протянул ему руку и
укоризненно покачал головой. – Познакомься, это полковник Блэк. И учти:
негров неграми не называть, они обижаются. Они афроамериканцы теперь.
– Собакин, – представился участковый. –
Андрон. Майор.
Втроём на насесте стало тесно, пришлось спуститься на
детскую площадку к грибочку.
– О, какие люди! – Сантехник и туалетчик поздоровались
со Скудиным, ничтоже сумняшеся пожали руку Брауну, и Петухов несколько
некстати, видимо в честь российско-американской дружбы, сказал:
– Тот, кто носит джинсы «Левис», будет спать с Анджелой
Дэвис… – И вытащил пачку «Примы»: – Ну что, братцы, курнём наших?
Блэк дружески подмигнул и ответил русской пословицей:
– Кто не курит и не пьёт, тот здоровеньким помрёт.
– Святые слова, – обрадовался туалетчик, проглотил
слюну и хлебосольным жестом указал на хорошо видимый с детской площадки
сортир. – Так, может, двинем, дерябнем за встречу? По соточке «Абсолюта»?
– «Абсолюта»? – Браун вопросительно покосился на
Скудина, сразу погрустнел и с обреченным видом повернулся к Петухову. –
Impossible, my friend, impossible. Sorry.
[13]
Мы на боевом
посту.
– А… так это никак ваши в оранжевых гондонах за стену
полезли? – сплюнув через зубы, вклинился в беседу Евтюхов, и в голосе его
послышались трагические нотки. – А зря. Дымка что-то не в себе, злая
жутко. Можно запросто копытами накрыться… – Он замолчал, снова сплюнул и
шумно потянул ноздрями воздух. – И вообще, братцы, не знаю, как вы, а я
сваливаю. Пока гроза-то не началась.
Гроза? Ясным солнечным днем в преддверии зимы? Нет, право
же, некоторым товарищам стоит меньше пить и больше закусывать… По крайней мере,
нечто подобное читалось на лице полковника Блэка. Только ни Петухов, ни Собакин
почему-то не удивились и никакого сомнения не выразили.
– Да, нам, пожалуй, тоже пора, – сразу и почти
хором сказали они. – Дела.
И троица, попрощавшись, все так же чинно, степенно, с
чувством собственного достоинства направилась к туалету. Как видно, слово
Евтюхова здесь имело немалый вес… А спустя минут пять и Скудин, и экс-отец
Браун получили прекрасную возможность убедиться в том, что сантехник глаголет
веще. Как-то неестественно быстро, вопреки логике и законам природы, небо
окуталось свинцовым покрывалом, послышались раскаты грома и пошёл дождь. Да
какой! Форменный ливень! В английском языке существует не только всем известное
выражение насчёт падающих с неба кошек и собак, но и более для данного случая
подходящее – «вилами ручками кверху». Происходила натуральная Ниагара,
разверзались небесные хляби. Тьма, пришедшая неведомо с какой стороны, была
ощутимо плотной, свет возникал только во всполохах бесчисленных зарниц. Причем
молнии били прицельно и исключительно в одно место – в башню многострадального
института.
От первых признаков непогоды и до полного светопреставления
прошли буквально секунды.
– Ни хрена себе, – в унисон, сугубо по-русски,
сказали вслух Скудин с Брауном и хотели снова нырнуть в избушку, но в это время
по рации послышался голос Глеба:
– Командир, у нас тут бобик сдох.
Это был условный сигнал, означавший: «случилось страшное».
– Вперёд, преподобный, у нас ЧП. – Иван тряхнул
Брауна за плечо, и они стремглав, не разбирая дороги, кинулись к палатке, где
стояла лебёдка с могучим процессором. Вымокнув до нитки, они прорвались через
завесу дождя, откинули полог, одновременно влетели внутрь… и увидели
растерянные глаза Сары Розенблюм, утратившей в эти мгновения всякое сходство с
Маргарет Тэтчер. Увидели недоумённо открытый рот Питера О’Нила и белый от ужаса
лоб Андрея Кадлеца. А ещё они увидели крепчайшую кевларовую веревку. Конец её
лохматился кисточкой разрыва и был густо измазан грязью и чем-то радикально
красным…
Особенности национальной самообороны
Дачный посёлок Орехово – не только самое лучшее место на
свете. Это ещё и необыкновенно интересное место. Несколько лет назад нам уже
доводилось описывать его достопримечательности. Вроде заборов, целиком
сваренных из дверей от старых лифтов, и дорожек, выложенных списанными
эскалаторными ступенями. Те неповторимые советские чудеса частью сохранились
поныне, частью ушли в прошлое. Вместе с эпохой под девизами «сделай сам» и
«голь на выдумки хитра». Ну в самом деле, кто нормальный попрёт в разобранном
виде бывшую конюшню аж из-под Пскова, чтобы в Орехове её собрать заново и в ней
поселиться, – ежели достаток семьи позволяет возвести домик из новеньких
калиброванных брёвен, по удобному и не запредельно дорогому финскому проекту?..
Рите было известно, что внутри таких домиков присутствовали тёплые смывные
сортиры, газовые плиты, столитровые котлы-водогреи и душевые кабинки. Не говоря
уже о белёных потолках, моющихся обоях по стенам и всём таком прочем, что,
конечно, придавало жизни добавочный комфорт, но, по твёрдому убеждению Риты,
превращало дачный домик в ублюдочное подобие городской квартиры.
