— В ха-алатике, — зевнула она. — В чистеньком и, боже упаси,
не драном. С заплетенной косой. А еще я люблю, когда телевизор смотрю в кресле,
ноги на стол вольготно помещать, только моего борца с тиранией это и через раз
не возбуждает… Нет, дай я подремлю…
— Я пойду пройдусь, — сказал Данил. — По дорожкам погуляю…
— Ты только не вздумай какие-нибудь роковые тайны
распутывать, как некоторые…
— Какие там тайны, — махнул он рукой. — Скажу тебе по
секрету, никаких тайн и не осталось вовсе…
Вышел и спустился на первый этаж небольшого особнячка, где
они были единственными обитателями, — успел «Интеркрайт» в свое время купить,
когда труженики пера, здешние писатели, увлекшись перестройкой, гласностью,
независимостью и прочими увлекательными глупостями, как-то незаметно упустили
из рук свой Дом, бывшее кровное достояние, перешедшее к людям коммерческим.
Даже у Батьки руки пока что не дошли устроить тут отдельно взятую
национализацию.
Вошел в каминную, довольно обширную, с окруженным креслами
полированным столом посередине, цветным телевизором и мангалом для шашлыков,
при нужде легко размещавшимся в камине. Не зажигая света — за окном еще не
стемнело снял телефонную трубку.
Телефон молчал. Хотя всего три часа назад трубка исправно
гудела, стоило ее снять. Поджав губы, Данил вышел в холл, тихонечко приоткрыл
дверь большой комнаты.
Трубка и там не подавала признаков жизни. Со светом все в
порядке, зажигается и гаснет исправно, а вот телефон…
Он вернулся в каминную. Еще не поддаваясь тревоге, даже
легонькой, скорее по привычке, прикинул наиболее уязвимые точки особнячка — для
тихого проникновения. Никто не рискнет поднимать шум в двух шагах от главного
здания, если и случится проникновение, оно будет именно тихим…
Дверь на балкончик, вернее на террасу, откуда короткая
бетонная лесенка ведет прямо в лес. Все окна без решеток, но их вряд ли рискнут
выбивать, зато терраса не видна ни из большого дома, ни с дорожек, через нее и
взвод сможет проникнуть…
Никаких замков, конечно. Он и так помнил, что замков тут
нет. Кто бы ими озабочивался в благостные советские времена? И на входной-то
двери замочек паршивенький, чуть ли не расческой можно одолеть…
Черт, ведь ничего нельзя сделать… Разве что стол придвинуть,
но это ж сколько шуму… Сто раз собирались оснастить домик настоящими, надежными
замками, да все руки не доходили, как и бывает со второстепенными мелочами даже
у людей, способных предусмотреть любую мелочь…
Потоптавшись, Данил вышел под чистое вечернее небо, уже не
голубое, но еще не черное, без единой звездочки. Спустился с низкого крылечка,
постоял, полной грудью вдыхая прохладный воздух. Главное здание самую чуточку
напоминало старинный замок — низкое, двухэтажное, светло-серое с бледно-желтыми
пятнами изящных очертаний. Справа от входа — стилизованная башенка, высокая и
узкая, не служившая абсолютно никаким утилитарным целям, хотя внутри зачем-то
сделана лестница. Тут же вытянулись в шеренгу три двухэтажных особнячка такого
же колера — у одного, среднего, Данил как раз и стоял.
Тишина. В главном здании светится едва четвертая часть окон,
и никакого пьяного гама, никакой вульгарной суеты. Народ здесь обитал солидный,
оттягивались, конечно, по полной, но все же довольно цивилизованно.
Посмотрел на стоянку, где рядом с вишневой «Окой» Оксаны
примостилась «Газель» с брезентовым верхом, направился ко входу в главный
корпус. Как раз в этот момент кто-то нажал там кнопку — по территории вспыхнули
уличные фонари.
Вошел в обширный вестибюль, где за стойкой справа скучал
вежливый старичок с орденскими планками, занимавший эту синекуру еще до первого
появления здесь Данила и оттого прекрасно его помнивший.
Следом, прямо-таки наступая на пятки, вошел незнакомый
человек в неплохом костюме, хотя и без галстука, направился к длинному дивану
напротив двери.
Проходя, он бросил на Данила один-единственный быстрый
взгляд, но этого хватило для мгновенных выводов: из породы хвостов. Многое
можно скрыть, а вот взгляд не всегда и утаишь, оно ж въедается… Ага, сказал
себе Данил без особого волнения.
— Что у вас с телефонами, Сергеич? — спросил он старикана. —
У меня в коттедже не работает почему-то…
— А они везде не работают, — сокрушенно пожал плечами
старик. — Опять что-то на линии. И монтера не доищешься, пятница, ночь уже…
Если вам обязательно поговорить надо, я сейчас повспоминаю, у кого из гостей
карманные, может, кто и разодолжит…
— Да нет, не стоит беспокоиться, — сказал Данил равнодушно.
— Я-то думал, это только у меня, а если везде…
Незнакомец на диване встрепенулся, торопливо сунул руку под
модный пиджак — спешил что-то там нажать, чтобы заткнулся явственно
прозвучавший в вестибюле тоненький электронный писк. Притворяясь, будто ничего
и не заметил, Данил пересек вестибюль, вошел в коридор, торопливо свернул
налево, по узкой лестнице взбежал на второй этаж. Сзади догоняли быстрые шаги.
Снова налево, направо…
Дом был словно бы нарочно придуман для срубания хвостов. В
планировке он был прост — квадрат в два этажа — но по всему периметру второго
шли спуски на первый, ведущие в тупички, отведенные трем-четырем номерам, все
спуски совершенно одинаковые, как горошинки из одного стручка, друг от друга
отличавшиеся лишь красными номерами пожарных колодцев на «слепых» площадках
лестниц. Человек непривычный, как он ни хваток и трезвехонек, мог в этом
нехитром лабиринте проблуждать долго…
Данил почти бегом свернул за угол, на цыпочках спустился на
первый этаж.
Прислушался. Далекие шаги, насколько можно разобрать,
превратились в растерянное топтанье на одном месте: ну да, новичок здесь,
запутался…
Оказавшись в тупичке, у двери каминной, Данил дернул
шпингалеты единственного окна, расположенного довольно высоко, подпрыгнул,
вылетел на широкий подоконник, спрыгнул наружу и метнулся за угол. Все это
начинало всерьез не нравиться, нужно поторопиться… так!
Миновав первый коттедж, он отчетливо рассмотрел в сумерках,
что оба задних колеса «Оки» осели, покрышки превратились в лепешки — их должны
были то ли спустить, то ли проткнуть буквально минуты назад, пока Данил собирался
выходить из особнячка. И удобнее всего это было сделать злыдню, затаившемуся
под тентом этой самой «Газели», — вылез, быстренько сделал свое грязное дело,
убрался или юркнул назад…
Руки так и чесались осмотреть кузов, но он превозмог себя,
направился к крылечку…
Показалось на миг, что внезапно ослеп. Не сразу и сообразил,
что произошло. С глазами все в порядке, а вот свет погас. Везде. Весь. Не
горели уличные фонари, погас свет в главном здании, в коттеджах, в каменном
низком здании бани только метрах в трехстах по левую руку сквозь редкий сосняк
кое-где просвечивали фонари на автостраде, желтоватые кружочки, обведенные
сиреневой каймой…
